Галина Гончарова - Средневековая история. Тетралогия
Ну, смотря кто и как…
Но этой видимо, был бы пастер, а там трава не расти. Вот и перли все, что гвоздями не приколочено. А что приколочено — перли вместе с гвоздями.
Лиля покусала губы.
Конечно, при такой постановке вопроса — еще бы Иртон был нужен его владельцу. Вырос в столице, к королевской семье приближен, остальное по принципу: 'заплатил налоги и живи спокойно'.
Олаф постучался в дверь спальни и деликатно сгрузил женщине на постель еще несколько сшитых тетрадей и свитков пергамента.
— А Эмма?
— Она на кухне. Там буза какая‑то случилась.
— На день заболеть нельзя. Как освободится — позвать ко мне, — буркнула Лиля и опять зарылась в письма.
Интересно, что там за буза?
***
Его величество Эдоард Восьмой прочитал письмо.
Потом еще раз.
А потом принялся вовсе не по — королевски чесать в затылке. Благо, никто не видел.
Письмо было доставлено голубиной почтой и недавно переписано придворным писцом.
И повергло короля в тихое изумление.
Ибо — непонятно.
Писал ему градоправитель Торий Авермаль. Барон. Направленный королем в Альтвер и не дающий поводов для недовольства.
Ваше величество!
Заверяю Вас в своем почтении и уважении…
Ну тут славословия… Эдоард привычно пропустил их, а что поделать? Если каждый подданный уверяет его величество в своей верности и преданности страницах так на двух, а потом только переходит к делу? Это еще хорошо, что голубиная почта сильно снижает подобные возможности. Не трех же голубей отправлять?
Спешу сообщить Вам, что ее сиятельство графиня Лилиан Иртон побывала у нас в Альтвере и отбыла назад в Иртон. Графиня поистине украсила наши скучные серые будни своим присутствием. Она, как истинное солнышко озаряет своим присутствием…
И еще пять строчек славословий графине.
Ей — ей, можно подумать, что они — в Ханганате.
И умница. И красавица. И замечательная мудрая женщина, пребывание которой в городе стало для него истинным счастьем.
Каково?
И это про вздорную толстуху, от которой Его Величество кривился еще при первой встрече.
И кто из них двоих бредит? Он или барон?
Эдоард общался с Лилиан один раз. Но мнение о ней составил. Или зря?
Все‑таки день свадьбы, тут любая женщина ведет себя неадекватно.
Но Джес потом…
С другой стороны, женился мальчик по расчету, ради верфей, так что ожидать от него любви к истеричной толстухе…
А если не истеричной?
Умной… и даже красивой?
Эдоард только головой покачал.
Концы определенно не сходились.
Еще после визита дочери он отписал барону Авермалю с голубиной почтой, приказывая разузнать все о графине Иртон. Все‑таки мало ли что… если графиня чудит… там же Миранда. Нельзя сказать, что Эдоард безумно любил внучку. Но чем‑то она напоминала ему Джесси. Те же волосы, глаза, губы… Только была капризной и нервной.
Да и часто общаться не удавалось. Как приказать приводить малышку во дворец? Втайне?
Можно и так. Но долго секрет не сохранить. Люди начнут сплетничать. Да и… нее умел Его Величество находить общий язык с маленькими детьми. Разве что в присутствии няньки.
Но Эдоард все равно иногда думал о малышке.
С одной стороны — она в Иртоне. Вроде бы в поместье все в порядке. Отчеты Джес получает регулярно — и там все в порядке. Мачеха тоже не должна ей интересоваться. С чего бы?
Но вот если она рехнулась, выгнала докторуса, к которому раньше прислушивалась — и чудит?
Не опасно ли с ней малышке?
До письма он надеялся на лучшее. Теперь же…
Непонятно.
А что непонятно — то опасно.
Эдоард потер лоб для равновесия — и взялся за перо.
Надо написать Авермалю — пусть разъяснит, что там с Лилиан Иртон. Уточнить ее описание — светловолосая толстуха? С кем она была, что делала, почему барон назвал ее умной женщиной?
В первом письме Эдоард не требовал подробностей. Но сейчас…
Пусть Торий направит в Иртон гонца, доверенного, да кого угодно! И подробно отпишется о состоянии дел в поместье и о Миранде Кэтрин Иртон. Как девочка, доехала ли до поместья, поладила ли с мачехой…
А Эдоард подождет второго письма.
А потом и отчета гонца.
Неладно что‑то в Иртоне. Но не рубить же сплеча?
За годы своего правления Эдоард отлично усвоил простую истину: 'решения, принятые на основе недостаточного знания, чаще всего оказываются неверными '.
Да, иногда нет времени ждать. Но разве сейчас тот случай? Как бы ни рехнулась Лилиан Иртон — с ребенком там стража, учителя, гувернантки, плюс доверенный Джеса. Да и управляющий, и пастер… в обиду ребенка не дадут.
А рубить сплеча…
Зачем?
Подождем, посмотрим, что напишет Торий.
***
Буза во многом произошла по вине Лили. Была запланирована и продуманна. Только девушка не рассчитывала, что это произойдет так скоро.
На кухне сцепились няньки леди Миранды.
Причиной действительно послужила Кальма. Которая, будучи дико недовольной, отправилась на кухню — и за обедом высказала слугам все, что думает о мерзавке — графине.
К чести служанок, и даже крестьянских девушек, те махнули на Кальму рукой. Мол, чего ты пушишься!? Графиня не зверь, никого кроме одного конюха не выпорола, за работу даже доплачивает, хотя мы и так должны на нее пахать, от барщины освободила, мельницей крестьяне попользовались, да и сейчас — трое лучших уборщиц от нее красивую крашеную ткань получат, какую здесь не сделаешь… одним словом — не самый худший вариант.
Так чего возмущаться?
Поддерживала и Мэри. Она отлично знала, что нравственность — ее больной вопрос. А здесь ее спокойно терпят. Хотя она ожидала, что выгонят сразу же за управляющим. А графиня иногда и мелочью жалует то платочек, то еще чего…
Эммы на тот момент не было на кухне. А Кальма расходилась все больше и больше. И ломилась вперед…
— Да ваша графиня! Она может вообще умум тронулась после потери ребенка! Нормальная женщина себя так вести никогда не будет! А эта! Безбожников в дом привела! Они по ночам ее спальню охраняют и Альдонай знает еще чем там занимаются!
Вот на этих словах, не дав развить тему, в кухню вошла верная Марта — и вскипела.
— Ах же ты дрянь бесстыжая! Да как твой поганый язык только поворачивается Лилюшку поносить?!
Кальма даже напора не потеряла.
— А то вы сами не видите, что ваша Лилюшка творит!? Весь замок кверх ногами!
Вообще‑то Марта тоже иногда так думала. Но…
Мало ли что откроется у человека, который побывал на грани смерти?
И… это же ее Лилечка, это она ее такой воспитала, вырастила, с ложечки кормила, ночей не спала… слова Лили упали на благодарную почву. И нянька искренне считала, что все с ее девочкой нормально. А что странности… а кто бы тут остался прежним? Чуть ли не с того света ее вытащили, убийцы, опять же, бегают…
— Твое какое дело гадюка подколодная?! — отбрила Марта. — Ты и за своей‑то госпожой уследить не можешь, а на графиню киваешь! Скажи, что она тебя изругала по — всякому за недосмотр — так это правдой будет!
— Да у меня ребенок всегда присмотрен! И ухожен!
— Чуть под ножом убийцы не оказался! Так‑то ты за девочкой смотришь!
Кальма чуть сдулась. Но ненадолго.
— Это случайность! А убивать вашу графиню приходили! К хорошему человеку убийцы не придут!
Ну тут Марте было что сказать.
— Да ее чуть из‑за мужа не убили! Он там завел шашни с какой‑то вертихвосткой, а та убивца наняла! А госпожа моя страдает…
— Ага, весь замок кверх тормашками стоит!
— а твое какое дело? Ты приказы исполняй да помалкивай! Чай не свиньи — в грязи‑то жить!
По правде говоря, большинству было безразлично, в чем там жить. Но… они ж не свиньи, правда? Этот аргумент прошел на ура.
— Да ненормально это! И моется каждый день! Потом начнет еще за мужиками бегать! Попомните мои слова! Рехнулась она! Точно!
Этого Марта уже стерпеть не смогла — и вцепилась Кальме в волосы.
Их бросились разнимать — и тут на кухне появилась Эмма.
— И что здесь происходит?!
на конюш Выслушав обе стороны, женщина нахмурилась. И отправила Кальму на конюшню под конвоем стражи. На порку. А потом мыть нужники. А вот нечего гадости про госпожу говорить. А Марту — к лекарю. Потому как Кальма, будучи моложе противницы, выдрала у старушки клок волос и успела поставить пару синяков.
А заодно Эмма отметила, что надо бы поговорить об этом с госпожой графиней. Она поймет…
***
Лиля была рада видеть Эмму. У нее как раз накопилась кучка вопросов. Но с ними пришлось повременить. Выслушать про драку, одобрить решение Эммы и продлить наказание на десять дней. А вот не фиг языком молоть.
