kostik - Любитель историй
соратников. Его внимание сейчас занимали лишь часы, по
которым он постоянно сверял стремительно ускользающее
время. Если бы я был сторонним наблюдателем, то решил
бы, что мы участвуем в регате, и стараемся как можно
скорее уплыть от проклятого острова.
Следующая неделя не принесла на волнах ожидания
никаких новостей. Только море продолжало возвращать
умерших каперов – всех шестерых. А еще нас подгоняли
бесконечные команды Бероуза. За эти дни я практически не
видел вашего отца Рик, но знал, он занят кропотливой, и
видимо, очень важной работой. Когда я проходил мимо
капитанской каюты, я слышал, как непрерывно скребет
перо о бумагу. Что именно он писал, уединившись в покоя
самого Бероуза, я даже не мог себе представить.
Девятнадцатый день начался для меня с борьбы с
желудком. Запасы пресной воды подходили к концу, и мы
едва держались на ногах, дожидаясь очередной порции
влаги. Еще скуднее выглядел наш пищевой рацион: вяленое
мясо вперемешку с макаронами, которые мы называли еда
с дрянью, уже не лезли в горло. Пища мучила и убивала
своим однообразием. И в то утро я не выдержал. Меня
вывернуло наизнанку, как только я закончил завтрак.
Пустой желудок незамедлительно отозвался протяжным
урчанием.
Проходящий мимо старпом злорадно хмыкнул. С того
момента как мы отплыли от острова он всячески не
замечал меня, словно расторопного юнги не было и в
помине. Я пытался оказаться в том месте, где он нес
вахту, но и тогда разговор заканчивался так и не успев
начаться. Постепенно вся команда стала обходить меня
стороной. Я сделался прокаженным, которого жалеешь
своим молчанием, и безумно боишься протянуть руку,
чтобы не дай бог не подцепить от него ужасную заразу.
Те немногие, кто еще пару дней назад пытались
подбодрить меня добрым словом, к концу третей недели
обратного пути окончательно отвернулись. Я не винил их в
этом. Уже давно привыкнув жить одиночкой, я коротал
тянувшиеся, будто смола, ночи, за размышлениями.
Рассчитывая только на себя, я понимал, что бороться с
каперами - в чьих жилах теперь, наверняка, текла кровь
дьявола, - бесполезно.
Невольники – как называл еще живых моряков Бероуз,
готовили бунт. Но, честно говоря, я не видел в этом
смысла. Искать спасения нужно было в молитвах, а не в
бессмысленных стараниях…
И следующий день подтвердил правильность моих
суждений. Ритли Викс не выдержал первым. Его
натянутые нервы лопнули как струна лютни.
Внимательно изучая непроницаемый взгляд своего бывшего
друга, который теперь не замечал его в упор, Викс внезапно
начал смеяться. Не скрываясь, он вышел в самый центр
палубы – скромные эмоции превратились в настоящую
истерику. Настороженные взоры моряков следили за тем,
как их приятель довольно быстро сходит с ума. Приступ
продолжался пару часов, пока Бероуз не приказал
подвесить помешавшегося на рее. Удивительно, но никто
так и не вызвался защитить несчастного капера или по
крайне мере его утихомирить. Каждый закрылся в
воображаемый панцирь, будто краб, и волновался
исключительно о своей шкуре.
Это были самые невыносимые дни. До сих пор я
просыпаюсь в холодном поту, вспоминая мучившие меня
кошмары.
Но один из них посещает мою память чаще остальных…
...Безумца подвесили на самом видном месте: в центре
грот-мачты, чтобы полуденное солнце до изнеможения
сушило кожу, оставляя на ней болезненные ожоги, а
ночной соленый ветер бередил открытые раны. Я слышал
его крик каждую минуту, и если выдавался небольшой
перерыв, то спасительные вопли в скором времени
начинались вновь.
Мы все потихоньку начинали бредить. Также как и
бедняга Викс. Силы были на пределе, а до знакомых берегов
оставались еще сотни бесконечных лиг. Когда безумец
затих, и мы помолились господу за его измученную душу,
наступила такая мертвая тишина, что мне почудилось,
будто я оглох.
Превратившись в растянутые на солнце тени, мы
неприкаянно слонялись по кораблю, заранее предугадывая
приказы наших мертвых повелителей. Наверное, дьявол, и
вправду слишком силен, раз способен на глазах у господа
творить такие бесчинства… - подумалось мне на сорок
первый день нашего плаванья.
В то утро моя вера пошатнулась.
А в следующую ночь ее окончательно растоптал один
малозначимый, но достаточно откровенный разговор.
Луна почти утонула в разбушевавшихся волнах. После
двухдневного штиля, морской ветер стал для нас манной
небесной. Я не спал почти всю ночь и случайная тень,
скользнувшая у борта, нисколько не удивила меня. Если это
был заплутавший призрак, - он явно ошибся кораблем. Наш
«Бродяга» включая каждого живого и мервого члена
команды, стал посмертным напоминанием бороздящим
просторы запретных вод. Этакое морское приведение
лишенное всего человеческого.
- Не ждал тебя здесь увидеть, - устало произнес
Лиджебай.
- Ночь всегда успокаивает, скрывая в темноте дневные
невзгоды, - отчего-то сказал я и затих, чувствуя как
сердце забилось в предвкушении предстоящей беседы.
Лиджебай кивнул:
- А я вот не могу смотреть на солнце. Глаза привыкли к
полумраку каюты. Любой свет причиняет нестерпимую
боль. Мне кажется, если взгляну на яркое безоблачное небо,
то незамедлительно ослепну.
Я внутренне напрягся, заметив стеклянный взгляд
собеседника.
- Ты, наверное, удивляешься…чем можно занимать себя
весь день и ночь?
- Вы ведь находитесь во власти капитана, - уверенно
выпалил я.
Лиджебай грустно улыбнулся:
- И да, и нет. Главный мой враг, это я сам. И мне
невыносимо страшно от этого неоспоримого факта.
- Но там, у водопада… Вы же использовали свой шанс?
Разве не так?! – искренне удивился я.
Ваш отец ответил не сразу. Он долго думал, а потом
спросил:
- Ты веришь в удачу?
- В удачу? – осторожно переспросил я.
- Ну, да. Как при игре в кости, когда ожидаешь, что
выпадут единицы, а получается пара или шестерки…
- Полагаю, что нет, - я буднично пожал плечами.
- А я вот решил положиться именно на этот самый шанс.
Понимаешь? Я доверился своим мечтам. Решил, что мир,
который живет в моей голове лучше того, что окружает
нас. Решил наполнить его своими чувствами, эмоциями,
страхами и переживаниями. Захотел поиграть во
Всевышнего. Стать вершителем судеб.
- И каков итог? – не веря своим ушам, спросил я.
- В первый же день мне наскучило это занятие… а на
следующий - мне стало страшно. Я испугался, что не смогу
остановиться. Но третий: все расставил по своим
