Макс Фрай - Вся правда о нас
— Это так, — серьёзно кивнула Нур Иристан. — Я люблю внезапно выигрывать. И при этом совсем не боюсь проиграть. Помнишь, в одном нашем общем сне я говорила тебе, что проигрыш не лишает нас счастья, пережитого в ходе партии? Я и наяву так думаю.
— Из таких как ты получаются отличные маги, — откликнулся я. — Лучшие из лучших.
Она встрепенулась. Внимательно посмотрела на меня, сжала губы до белизны, кивнула:
— А теперь ты скажешь: «но…» Непременно найдётся какое-нибудь «но». И дверь захлопнется перед моим носом, так и не открывшись.
— Может быть захлопнется, — согласился я. — А может быть и нет. От тебя зависит.
Она подобралась, как кошка перед прыжком. Всем своим видом выражала один-единственный вопрос: «Что я должна сделать?» Но вслух его задать так и не решилась.
— Скажи, а ты умеешь увидеть во сне чужую жизнь? — спросил я. — Не чью попало, а совершенно конкретного человека. По заказу.
Нур Иристан изумлённо уставилась на меня.
— Слушай, если бы ты не спросил, я бы и не вспомнила! А ведь в детстве так развлекалась.
«Очень хорошо, — подумал я. — Значит, не придётся отправлять тебя в эти сновидения силой, обойдёмся без Смертных шаров. Сама, всё сама. Надо же, как повезло».
— Любопытно было узнать про взрослых правду: как они на самом деле живут? — говорила Нур Иристан. — Что от всех скрывают? От чего получают удовольствие? Маленькой девочке очень интересно оказаться в шкуре взрослого мужчины. Особенно если он, например, моряк, а ещё лучше, лесной колдун. Или заезжей богачкой, у которой дорожных нарядов больше, чем у всей нашей семьи пальцев на руках. Или императором Чангайи, о котором вообще ничего не известно кроме того, что он где-то есть. Представляешь, какие возможности мне открылись?
— Ещё бы! Но почему ты забросила такую игрушку? Собственная жизнь стала интересней снов о чужих?
Она нахмурилась, помотала головой.
— Нет, что ты. Моя жизнь никогда не была особенно интересной, так уж мне повезло. Мой учитель Гру Ватана говорил, что скучная жизнь наяву — большая удача для сновидца, ничто не отвлекает от главного. Но на самом деле я бы как раз хотела, чтобы меня отвлекали… Ладно, ты спрашивал не о том. Я забросила не потому что нашлись дела поинтереснее. Просто несколько раз нарывалась на… Скажем так, на не очень хорошую жизнь. Дети плохо разбираются в людях, неудивительно, что я совсем не умела правильно выбирать. Бывает, засмотришься на заезжего торговца: красивый, нарядный, шутит всё время и ест, сколько захочет, не считая. Ну и бежишь в постель, чтобы поскорее насладиться его жизнью. И вдруг оказывается он как мёртвый внутри. Живёт, почти ничего не чувствуя. Потому что… Неважно. Разные бывают причины. Факт, что такие иногда попадаются — один, другой, третий. И если не повезло, никуда потом не денешься, живи их страшную мёртвую жизнь, мучай себя и других, пока не разбудят. Очень долго! За одну ночь можно прожить много лет, это тоже было удивительное открытие. Теперь-то я знаю, как распоряжаться ходом времени во сне, а в детстве всё случалось само… В общем, наступил момент, когда страх пересилил любопытство, и я сказала: «Хватит с меня». Но почему ты об этом заговорил? Неужели именно такое умение нужно для того, чтобы научиться вашей магии? Никогда бы не подумала!
— Тем не менее, именно оно и нужно, — сказал я. — Но не всем, а только тебе.
— Мне?
— Погоди. Не перебивай. Сейчас объясню. Смотри, дела наши обстоят так. С одной стороны, немного я видел таких людей, как ты — словно бы специально рождённых для магии и больше не для чего. Ты и так-то невероятно крута, а если поселить тебя в Сердце Мира и чуть-чуть подучить, страшно даже подумать, что из этого выйдет.
Она тихонько ахнула, прижав руки к щекам. И глаза заблестели обещанием слёз, которые непременно вот-вот прольются, как только хозяйка разберётся, от чего ей рыдать — от счастья или от разочарования.
— С другой стороны, — сказал я, — могущественные колдуны, которым плевать на чужую жизнь — это мы уже проходили. Ещё полутора сотен лет не прошло с тех пор, как у нас практически все были такими. И ни к чему хорошему это не привело. Сами с ума посходили, друг с другом перегрызлись, как пьяные школьницы, несколько дюжин интересных магических традиций угробили так, что теперь не восстановить; да ладно бы традиции, весь Мир чуть не разрушили, разбираясь, кто у нас нынче самый великий колдун.
— Но я не… — в ужасе прошептала Нур Иристан.
— Ты — да, — заверил я её. — Ещё как да! Эти нелепые убийства, которые по твоему заданию совершал бедняга Ди — слушай, я вообще не представляю, что может быть хуже. Если бы ты отправила Ди убивать твоих личных врагов, я бы это понял. Полез бы, конечно, разбираться, что да как, но вряд ли счёл бы проблему неразрешимой. Ненависть — чувство сильное и честное. И избавиться от неё вовсе не так сложно, как может показаться. Но убивать этих, как ты говоришь, никому не интересных случайных прохожих просто так, для привлечения внимания и красоты игры — это уже ни в какие ворота. И не надо заливать, будто это для Ди это был единственный способ удержаться в своём сновидении. Я точно знаю, что это не так.
— Не единственный, — угрюмо согласилась она. — Просто самый эффектный из тех, что пришли мне в голову. И, как оказалось, самый действенный. Если бы не эти убийства, ты бы сюда не пришёл. И Дигорану Ари Турбону не помог бы. Ничего бы не было. А ты говоришь — «просто так». Я знала, что делаю!
Зачерпнула полную пригоршню синей каменной пыли, вытянула руку и зачарованно смотрела, как ветер постепенно опустошает её ладонь.
— Самое смешное, что и пришёл бы, и помог, — сказал я. — И даже не через несколько лет, а именно сегодня. Сразу после того, как мой коллега-нюхач вернулся в город, зашёл в трактир и сказал, что Ди — просто сновидец, а вся остальная компания — вообще его сон, любезно овеществившийся для всех нас. В том и состоит моя нынешняя работа, чтобы разбираться с подобными сложными случаями, учитывая интересы всех сторон.
— Нюхач? Но при чём тут нюх?!
— А при том, что сновидения имеют свой, отличный от всего прочего запах. Представляешь? Легче лёгкого их вычислить.
— Вот этого я не знала, — растерянно сказала Нур Иристан.
— Конечно ты не знала. Этого, да и вообще ни черта. Чтобы знать, надо учиться. Но какой дурак возьмётся учить тебя магии — с такой-то кашей в голове? Точно не я. Ты и без всякого дополнительного обучения столько бед можешь натворить, что вообразить страшно. Завтра какому-нибудь очередному прибрежному дереву с твоей лёгкой руки приснится прекрасный, бодрящий сон, как оно бегает по Ехо, ну или ладно, почему обязательно по Ехо? К примеру, по улицам Цакайсысы[35] или Вэс Уэс Мэса[36]. И азартно откусывает головы всем этим «никому не интересным случайным прохожим, которым не повезло оказаться на его пути». Почему бы нет, дереву интересно, а состряпавшей для него увлекательное сновидение колдунье всё можно, да? Этот ваш закон Рроха — прелесть что такое. Развязывает руки, кто бы спорил. Только не те руки, которые действительно следует развязать.
— Не надо, пожалуйста, — попросила Нур Иристан. — Я уже поняла.
— Что ты поняла?
— Что ты считаешь всякую жизнь драгоценностью, — покорно, как старательно повторяющая все слова учителя двоечница сказала она.
— Что я там считаю — дело десятое. Сейчас речь о тебе. Как думаешь, что мне с тобой делать?
— Ты серьёзно спрашиваешь?
— Ну да.
— Заколдовать! — выпалила она. — Чтобы я никого никогда не могла убить, если ты этого так боишься. И потом спокойно учить меня магии. Я согласна!
— Ну и дура, что согласна, — сердито сказал я. — Заколдовать тебя действительно легче лёгкого. Один щелчок, и станешь такой, как я пожелаю. Доброй феей, обожающей всё человечество, без разбора, старательной вязальщицей тряпичных ковров, или знахаркой, чей лучезарный взгляд мгновенно исцеляет от запоров. Велю в небесах птицей летать — полетишь, как миленькая, нет проблем. Кроме одной — это будешь уже не совсем ты. Не настоящая ты. А что-то вроде очередного сновидения о чужом тебе человеке. И магии будут учить этого человека, а не тебя. И кстати совсем не факт, что из новой, послушной моей воле Нур Иристан выйдет хоть какой-то толк.
— Лучше так, чем вовсе никак, — угрюмо буркнула она. — Я тебе уже говорила.
— Есть другой вариант, — сказал я. — Совсем не такой простой, как один мой щелчок. Но будь я на твоём месте, выбрал бы его, не раздумывая.
— Какой?
— Я ухожу домой, а ты остаешься тут…
— Зачем ты меня мучаешь?
— Я не мучаю. Просто не успел договорить. Ты остаёшься тут, возвращаешься в свой подвал, ложишься спать и один за другим смотришь сны о людях, чьи имена записаны на этой табличке. Я тебе её отдам.
— Что это за люди? — встревожилась она.
