Кит Ричардс - Жизнь
Я никогда не присутствовал ни при чем подобном. Раньше я уже путешествовал с незаурядными людьми, но они всегда были открыты окружающему… Это же абсолютно исключает внешний мир. Никогда не выбираться наружу, никогда не знать в каком ты городе…
Я так и не смог к этому привыкнуть. Роберт Фрэнк, фотограф и режиссер, из фильма «Блюз членососа»[144] Мы отправляемся в великий тур 1971 года, доктор Билл открывает свою походную аптечку, а Хью Хефнер приглашает нас погостить; я знакомлюсь с Фредди Сесслером. Мы переезжаем в Швейцарию, потом на Ямайку. Мы с Бобби Кизом попадаем в неприятности на гастролях, и нас выручает гавайский ананасовый король. Я покупаю дом на Ямайке; Анита попадает там в тюрьму, и её высылают. Грэм Парсонс умирает, и меня заносят в списки следующих вероятных кандидатов туда же. Ронни Вуд становится членом группы.Тур 1972-го года обозначали и по-другому: «Тур кокаина и «текилы санрайз» или STP, «Роллинговская гулянка на гастролях». Про него сложилась целая мифология в духе тех беспределов, которые выше перечисляет Стэнли Бут. Лично мне на глаза ничего подобного не попадалось. Стэнли, наверное, преувеличивает, либо же он тогда был совсем наивный пацан. Однако мы и правда уже тогда не могли забронировать номера ни в одной гостинице уровнем выше, чем Holiday Inn. Это было начало практики снятия целых гостиничных этажей с абсолютно закрытым доступом, чтобы кое-кто из нас — я, например, — мог рассчитывать на определенное уединение и спокойствие. Так и только так у нас могла быть какая-то уверенность, что если мы захотим устроить гулянку, то сможем контролировать ситуацию или но крайней мере получим предупреждение, если возникнет проблема.
Вся наша свита, считая роуд-менеджеров и техников, а также прихлебателей и группи, необычайно разрослась. Мы впервые перемещались по маршруту на собственном арендованном самолете с нарисованным на борту высунутым языком. Мы превратились в пиратское государство, которое странствует под собственным флагом со всем огромным обозом: адвокатами, клоунами, обслугой. Притом у парней, руливших этим предприятием, на всех была, может, одна побитая пишущая машинка и гостиничные или уличные телефоны — вот и вся оргтехника, с которой нужно было провезти североамериканские гастроли по тридцати городам. Это был организационный подвиг со стороны нашего нового тур-менеджера, Питера Раджа, четырехзвездного генерала в мире анархистов. Мы не пропустили ни одного шоу, хотя и бывали близки к тому. На разогреве перед нами почти в каждом городе играл Стиви Уандер — ему тогда едва-едва стукнуло двадцать два.
Я вспоминаю истории про Стиви времен наших гастролей в Европе с его замечательным бэндом. Они говорили: «Этот сукин сын зрячий! Мы заходим в гостиницу в первый раз, а он забирает ключи и шагает прямехонько к лифту». Я потом выяснил, что он выучил на память план типичного отеля Four Seasons. Пять шагов здесь, два шага до лифта.. Ему добыло запросто. Он это проделывал, только чтоб над ними приколоться.
Наш бэнд на тех гастролях заводил мощно. Здесь лучше послушать впечатления еще одного приквартированного автора, Роберта Гринфилда. В том туре было столько их, хроникеров, — практически наравне с какой-нибудь политической компанией в плане освещения. Наш сирый друг Стэнли Бут оставил свой пост из-за отвращения к новой тусовке из светских персонажей и знаменитых авторов, которые загадили всю когда-то чистую полянку. Но мы-то продолжали играть.
Роберт Гринфилд: И в Норфолке, и в Шарлотте, и в Ноксвилле весь сет, кажется, проносится на одном дыхании от начала до конца, музыканты абсолютно настроены друг на друга и не пропускают ни такта, подобно чемпионской команде в моменты её самой блестящей и раскованной игры. Но только те, кто прислушивается, в частности Иэн Стюарт, а также сами Stones с вспомогательным составом, вполне понимают магию происходящего. Все остальные либо беспокоятся об организационных вопросах, либо ищут способ куда-нибудь скрыться.
Походного врача, которого поминает Стэнли, мы будем называть «доктор Билл» — чтоб у всего этого был берроузовский привкус. По специальности он числился как врач неотложной помощи. Дело в том, что Мик, который вполне оправданно напрягался по поводу достававших его людей - ведь были и угрозы, и психи, зацикленные на нем. Были случаи, когда люди подходили к нему и били по лицу, было планировавшееся покушение «Ангелов», — так вот, он хотел иметь рядом врача, который не дал бы ему умереть, если б его подстрелили на сцене. Но, что бы там ни было, доктор Билл околачивался у нас в основном ради телок. И поскольку доктор он был довольно молодой и симпатичный, давали ему направо и налево.
Он распечатал себе специальные визитки: «Д-р Билл», что-то вроде «лечащий врач Rolling Stones». Перед нашим выходом он прочесывал публику и раздавал двадцать-тридцать этих визиток самым соблазнительным красавицам, даже когда те были с парнями. На обратной стороне он писал название нашей гостиницы и в какой номер обращаться. И даже девицы с парнями, бывало, уезжали домой, чтобы потом вернуться. Они отдавали свою карточку охраннику, и доктор Билл знал, что из шести-семи вернувшихся есть одна или две, которых он может уломать, если пообещает познакомить их с нами. Ему обязательно требовалось уложить кого-нибудь каждый вечер. И еще у него был особый чемоданчик с огромным ассортиментом — демерол и все что душе угодно. Он мог выписать рецепт в любом городе. Мы обычно посылали девиц к нему в номер и забирали эту его аптечку. В номере к нему уже стояла очередь, пока он раздавал демерол, а рядом лежал мусорный мешок для шприцев.
В Чикаго обнаружилась острая нехватка гостиничных номеров — это вдобавок к проблемам с и без того недолюбливавшими нас менеджерами по бронированию. Там одновременно случились съезд торговцев стройтоварами, съезд «МакДоналдса» и съезд мебельщиков, и все фойе переполнились народом с нагрудными визитками. Из-за всего этого Хью Хефнер решил, что было бы ах как весело пригласить кое-кого из нас пожить в его плейбоевском особняке. Я думаю, он потом пожалел об этом. Хью Хефнер, тоже тот еще чудила. И мы хороши — поднялись по сутенерской лестнице, из грязи в князи. Хефнер был князем, но все равно сутенером, Чего уж там. Он предоставил место в распоряжение Stones, и мы провели там больше недели. И это выглядело… В ощем сплошные прыжки в бассейн после сауны и плейбоевские «зайки» повсюду, и, по сути, это большой бордель, чего я на самом деле не люблю. Воспоминании, правда, остались весьма и весьма туманные. Я знаю, что какое-то веселье мы там себе поимели. Знаю, что нехило накуролесили. Из-за того что в Хефнера стреляли прямо накануне нашего визита, место напоминало резиденцию какого-нибудь карибского диктатора, везде торчала тяжело вооруженная охрана. Но мы с Бобби с ними не пересекались, как и с туристами, которые приходили поглазеть на наши игры в плейбоевском особняке, мы погрузились в собственные развлечения.
Доктор был с нами, и мы раздобыли «зайку» специально для него. Уговор был такой: «Мы получаем свободный доступ к твоей аптечке, ты получаешь Дебби». Я чувствовал, что, раз рецепт выписан, играй до упора. Мы с Бобби, правда, слегка переиграли — устроили пожар в туалете. Ну, не совсем мы, а препараты. Не наша вина. Мы с Бобби просто сидели в сортире, таком приятном, уютном сортире, расположились на полу, докторская аптечка у нас с собой, и мы устраиваем себе шведский стол. «Интересно, а эти как дают?» Бом! И в какой-то момент — вот вам, кстати, насчет туманности — Бобби говорит: «Что-то дымно здесь». И я смотрю на Бобби, а его не видно, он исчез в тумане. «Точно, и правда чего-то дымновато стало». Реакция была совсем уж замедленной. И потом вдруг какое-то завихрение у двери, и пожарная сигнализация как заверещит: «Пип-пип-пип». «Что за шум, Боб?» — «Черт его знает. Может, надо окно открыть?» Кто-то закричал через дверь: «У вас все нормально?» «Порядок, чувак, все заебись».
Он куда-то смылся, а мы не очень-то понимаем, что дальше делать. Может, затихариться и выйти, а потом заплатим за ремонт? Но чуть попозже в дверь начинают колошматить, а официанты и мужики в черных костюмах несут недра с водой. У них получилось открыть дверь, а здесь мы сидим на полу, зрачки с точечку. Я говорю: «Мы и сами могли разобраться. Вы не смеете вторгаться, у нас тут частное дело!» Как раз вскоре после этого Хью снялся с места и перебрался в Лос-Анджелес[145].
Из моих самых скандальных ночных похождений есть такие, что… Поверить, что они реально случились, я могу только потому, что существуют свидетельства очевидцев. Не зря же я прославился как мастер гулянок! Идеальная гулянка — если она чего-то стоит, у тебя в памяти ничего не останется. Будут только кормить анекдотами про твои подвиги. «Да ладно, ты что не помнишь, как ты палил из пушки? Чувак, задери ковер, посмотри на дырки». Мне чуть-чуть стыдно и неудобно «Ты и это не помнишь? Высунул член, когда висел на люстре и еще его в пять фунтов завернул?» Неа, ни одного воспоминания.
