Санин Евгений - Белый гонец
«А может, это из наших, русских, выкормленный с младенчества этими волками-половцами, как звереныш?» - подумал он и вдруг заметил, что юноша вроде бы как приоткрыл глаза и пошевелился. Такой, не задумываясь, может метнуть в спину кинжал, промелькнуло в голове Онфима. Нет, решил он, лучше ударить лишний раз даже мертвеца, чем погибнуть по глупости. Онфим поднял топор, но не успел замахнуться, как половецкий юноша неожиданно сел и, отбросив подальше зажатую под мышкой стрелу, Славкиным голосом окликнул
- Онфим! Онфимушка! Не убивай! Это же я – Славко!
- Тьфу ты! Славко! Опять ты? Живой?! – опешив поначалу, обрадовался Онфим.
- Эй, ты чего? – заметив, что он приотстал, окликнул Милушин муж.
- Да ты посмотри, кто тут!
- Славко?! – удивился Милушин муж и заботливо спросил по-прежнему остававшегося на месте отрока: - Ты что - ранен?
- Да, кажется… нет!
- Откуда ты здесь взялся?
- После, после расскажу! – отмахнулся Славко и попросил, показывая на стальную цепочку: – Сначала освободите меня от нее! Сможете?
- Да что ж мы не кузнецы, что ли? – слегка обиделся на такой вопрос Онфим, но даже им с Милушиным мужем пришлось повозиться, чтобы перерубить эту цепь.
- Крепкая! Хоть и тонкая… - подивился Милушин муж, разглядывая ее в своих могучих руках. – На востоке ковали. Может, даже в Дамаске!
- Хорошая работа! – подтвердил Онфим, протягивая отроку цепь: - Держи на память!
Но Славко, даже не поглядев на нее, вскочил на ноги. Не хотелось ему ничего иметь такого, что бы напоминало ему о Белдузе. А вот отомстить ему за все он сумеет! И прямо сейчас!
- Эй! – закричал он скакавшим мимо русским всадникам: - Белдуза еще не поймали?
- Да как же его теперь узнаешь? – сокрушенно покачал головой один из них. – Говорят, он свой наличник с себя снял!
- Зато серый плащ, греческие доспехи со львом на груди, да зеленые сапоги оставил! И во-он в ту сторону поскакал! – Славко показал пальцем на один из далеких холмов.
- Ну, по таким приметам да твоей указке мы его живо найдем! – обрадовались дружинники, разворачивая коней.
- И найдут! – с облегчением выдохнув, убежденно сказал недоуменно переглянувшимся кузнецам Славко. – А теперь пошли, смотри, как мы уже от своих отстали!
Он поднял с земли половецкое копье и, грозно выставив его перед собой, с сияющим видом, самым быстрым шагом, почти бегом пошел рядом с Онфимом и Милушиным мужем.
- Куда идем хоть? – спросил он, готовый идти с такими богатырями, да еще и в бою, хоть на край света, и неожиданно услышал:
- За добычей!
- Что-что? За чем?.. – разочарованно переспросил Славко.
- За добычей! – повторил Онфим. – Сотский сказал, что скоро половецкие вежи, а там много всякого добра. Хотя, мне чужого не надо! - сплюнул он. – Я и своими руками заработаю.
- Мы заработаем! – поправил Милушин муж. - Только бы половцы снова нам не мешали!
- Да, потому и идем! – подтвердил Сувор таким тоном, словно поставил точку в неприятном для всех разговоре.
Догнав свой отряд, они какое-то время шагали молча, обходя лежащих лошадей и убитых всадников. А затем богатыри не выдержали.
- Что все это значит? Где ты был? Почему к коню был прикован? – наперебой принялись прямо на ходу строго пытать они Славку. – Откуда про Белдуза так много знаешь? И вообще, что с тобой было?
2
Две мысли останавливали Славку…
А было вот что.
После того, как хан Белдуз отдал приказ развязать Славку и трогаться в путь, вместе с половцами он прошел в подлесок.
Здесь он сам попросил себе смирную лошадку Тупларя. Ему предлагали более быстрого и крепкого коня, принадлежавшего до этого Узлюку. Но не хотелось Славке сидеть в седле, в котором ездил тот, на совести которого был не один десяток, если не целая сотня, безвинно загубленных душ. Даже седло, и то у него было наше, русское…
Как только Славко забрался на лошадь, хан знаком подозвал его и велел протянуть к нему левую руку. Недоумевая, Славко выполнил приказ. Белдуз надел ему на запястье широкий блестящий браслет.
- Не давит? – заботливо осведомился он.
- Нет, даже слететь может! – проверяя, тряхнул рукой Славко.
- Ай-яй-яй! – сокрушенно покачал головой хан и неожиданно надавил на браслет: - А так?
Щелк! – сработал какой-то хитрый замок, и тут Славко увидел, что от надетого на него браслета уходит длинная, не меньше, чем на две-три косых сажени, цепь, другой конец которой прикреплен к седлу жеребца хана.
- Мы быстро пос-скачем! Ночь! Вдруг потеряеш-шься? – объяснил Славке Белдуз и почмокал языком. – Тогда долго-долго ж-жалеть будеш-шь! Ведь мало того, что потеряешь мои двадцать златников, так еще и награды от старшего хана лишиш-шься!
- Какой еще награды? – проворчал Славко, больше всего на свете не выносивший, когда его лишали свободы.
- А разве ты не з-знал? – пуская жеребца вскачь, спросил Белдуз изо всех сил старавшегося не отставать от него Славку. – У нас, в Степи, положена награда вестнику! Если весть хорошая, то и награда хорошая. Весть плохая – и награда плохая. Можно даже головы лишиться, если она совсем плохая. Тех, кто везет такую, мы называем «черными вестниками», и с ними отправляем самых ненужных воинов. Каких не жалко. Таких, каким был тот, на лош-шади которого ты едеш-шь! Они всегда едут потихоньку, не торопясь. Зачем спешить на собственную казнь? Ну, а если вес-сть хорош-шая… такая, какую везем мы, хан за нее даст награду. Мож-жет, даже то, что ты сам у него попросиш-шь!.. И с такой вестью надо спеш-шить!
- А у нас, наоборот, доставлять самые опасные грамоты, например, передать врагу «Иду на вы!», отправляются лучшие гонцы! – с гордостью заметил Славко и добавил: - Причем, их не посылают, а они вызываются сами!
- Странный обычай! Лиш-шаться лучших, когда можно потерять худшее! – удивился Белдуз. – А ч-что это значит - иду на вы?
- Это перед началом похода объявить врагу о том, что ты выступаешь на него! – охотно объяснил Славко и с ехидцей спросил: - А разве у вас не так делается?
- Зачем? – не понял его насмешки Белдуз. – Внезапность – половина победы! А если еще ус-сыпить бдительность врага ложной клятвой: поцеловать свою обнаж-женную саблю в знак вечного мира, а потом вдруг ночью, когда тебя с-совсем не ж-ждут, напасть – это уж-же сразу, с-считай, победа!
Хан надолго замолчал, припоминая, наверное, такие свои победы.
Остальные половцы тоже скакали, сосредоточенно молча, помня, что еще находятся на русской земле.
Старый половец Куман также постоянно держался около хана. Как опытная лиса, он будто нюхом угадывал нужный путь, и если Белдуз сбивался с него, мгновенно, так что тот и не замечал, исправлял это.
- Скорее, скорее, - торопил он. – До света нужно проехать Змиевы валы, где много русских дозорных. А уж в Степи они нам не страшны!
И они скакали еще быстрее…
Совсем рядом поблескивал серебряный наличник Белдуза.
Маняще посверкивала в свете луны рукоять его булатной сабли.
Ах, как хотелось Славке подскакать поближе, выхватить эту саблю из ножен и перерезать ею горло Белдуза.
А там, вытолкав хана из седла, перескочить на его коня и – пока ночь, темнота, поминай его половцы, как звали!
Ах, как хотелось… Но нет - нельзя!
Две мысли останавливали Славку. Не все он еще сделал для родной Руси. Нельзя было убивать хана, когда тот, сам не ведая, так спешил к своим, чтобы погубить Степь.
И уж очень хотел он еще раз поискать родную матушку. Тем более, что ехал-то в Степь, где, возможно, она еще томилась в неволе. И не с пустыми руками, как раньше, а со златниками, на которые можно ее выкупить!
3
Славко почувствовал, что сейчас произойдет что-то ужасное.
Под утро они доехали до широкой, с высокими обрывистыми берегами, реки.
При виде ее половцы заметно повеселели.
- Ну, вот и добрались! – устало заметил Куман.
- Да, - гарцуя на самом краю обрыва, согласился Белдуз и снял наличник. – Теперь мы, считай, уж-же дома! Еще с-совсем немного и…
Славко оглянулся и со вздохом понял, что русская земля, с ее одолень-травой, церквями и родными людьми, осталась позади.
Впереди была готовящаяся к скорому ледоходу река. И за ней – насколько хватало силы у взгляда – Дикое поле, с его пологими холмами и оврагами, а за ним, еще более необъятная, половецкая Степь.
Что-то болезненно сжалось в груди Славки. Ему вдруг остро захотелось назад. К своим.
И в этот момент чужая земля неожиданно задрожала и заходила под ним ходуном.
Славко даже не сразу понял, что произошло.
Зато Куман, как всегда, был начеку.
- Осторожней, хан! – вскричал он. – Скорее назад!
Белдуз резко дернул поводья. И - обошлось. Задние ноги жеребца успели оттолкнуться от оползневой кручи до того, как она со страшным грохотом рухнула вниз. И только тут Славко понял, какой опасности избежал он сам. У него даже сердце похолодело. Ведь полети хан с такой высоты, то неминуемо потянул бы за собой и его… Первый раз за последние годы Славко вдруг отчетливо понял, что в этой чужой земле, прикованный стальной цепочкой к седлу Белдуза, он ни в чем не мог надеяться на самого себя. Никак не мог помочь себе. Он вспомнил вечерний разговор со Звениславом и второй раз за последние сутки, во весь молчаливый голос, обратился к Богу. На этот раз - спасти и сохранить его в этих чужих краях!.. И не только его, спохватившись, домыслил он, но и родную матушку, всю Русь!
