Санин Евгений - Белый гонец
Прольется дождь - запомни навсегда
Какого цвета на листве вода!
Сорви полынь, и в пальцах разомни,
Взгляни на дальней станции огни,
Постой на месте лучших твоих встреч,
Послушай русскую родную речь,
Перекрестись на Православный храм…
Ну… неужели лучше будет там?!
Рита выключила свой мобильный телефон и решительно стерла записанное.
- А ты жестокий! Такие стихи нельзя брать с собой туда, – покачала она головой и исподлобья взглянула на Стаса: - Иначе сразу вернусь обратно. А мне еще доучиться надо… Ты мне лучше что-нибудь такое, чтоб я обязательно возвратилась!
- Ну, хорошо! – улыбнулся ей Стас. - Тогда слушай другое - «Прогноз погоды»:
В России – дождь. Нелетная погода.
А здесь и лето, словно на заказ,
И всё «О, кэй!» в любое время года,
Как всё у них, то есть, теперь – у нас!
В России - дождь. А мне какое дело?
От Мурманска до Сочи. Ну так что ж?
Мне на работу, хватит, надоело!
Что там ещё? Ах, да – в России дождь…
Бросаю машинально в сумку зонтик,
И тихо опускается рука.
Все здесь «О, кэй!» Так что ж на горизонте
Ищу я долго-долго облака?..
- Вот это совсем другое дело! - Рита спрятала в сумочку телефон, и они медленно вышли из-за дома.
Шарик по-прежнему заливался лаем. Но лаял он теперь как-то по-другому, с остервенением, злобно и, даже не обращая внимания на Риту, совсем в другую сторону – туда, где стоял дом соседа.
- Ах, я растяпа! – стукнул себя по лбу Стас. - Я ж про Григория Ивановича совсем забыл!..
И, коротко махнув на прощание девушке, бросился к разделявшему их дома забору…
4
Шарик задыхался от неудержимого лая…
Стас, не постучавшись, приоткрыл незапертую дверь соседского дома и осторожно позвал:
- Григорий Иванович!
Ответа не последовало.
Тогда Стас вошел в коридор и крикнул уже во весь голос:
- Григорий Иванови-ич!
Не дождавшись опять ответа, он прошел по всему дому, заглянул в келью и с облегчением отметил, что нигде не видно следов насилия и погрома.
«Странно! - подумал он. – А где же он сам? Может, где-нибудь во дворе?»
Он выглянул в окно и тут же отпрянул, увидев вместо Григория Ивановича совсем другого человека. Прячась за деревьями, тот шел к деревянной баньке, темневшей в самом углу двора. Крепкая, сложенная из добротных бревен – она была гордостью Григория Ивановича. Но дело было не в этом, а в том, что человек был одним из охранников Молчацкого!
Стас выскользнул за дверь и осторожно стал следить за этим человеком.
Шарик задыхался от неудержимого лая.
- Да тише ты, и без тебя все вижу…– досадливо отмахнулся от него Стас, не замечая, что, прячась за теми же самыми деревьями, за ним следовал и второй охранник Молчацкого…
Так, крадучись, они втроем дошли до самой баньки, из которой слышались приглушенные голоса Григория Ивановича, дяди Андрея и еще кого-то… Стасу не было времени гадать, кого именно. Он обогнал удивленно взглянувшего на него первого охранника, ворвался в баньку и, увидев сидящих в уютной парилке Григория Ивановича, дядя Андрея и Юрия Цезаревича, закричал:
- Григорий Иванович! За вами охотятся! Скорей уходите отсюда!
- Да что это за игры в казаков-разбойников со старшими? – возмутился Юрий Цезаревич.
- Охотятся, говоришь? – Григорий Иванович, зажав ладонью то место, где был спрятан документ из Государственной Думы, словно в замедленной съемке начал медленно подниматься со ступеньки, еще медленнее сделал шаг к открытой двери… И тут Стаса кто-то быстро и сильно толкнул в спину. Он полетел вперед и уткнулся головой в мягкий живот охнувшего дяди Андрея.
В то же мгновение дверь захлопнулась, и наступила полная темнота.
- Ничего! – успокаивающим тоном сказал Григорий Иванович. - Сейчас мы ее откроем.
Но дверь не поддалась. Даже после того, как на помощь Григорию Ивановичу пришел дядя Андрей, показалась лишь узенькая полоска света. Кто-то явно придерживал ее снаружи.
- Скорее! - с натугой хрипел этот «кто-то» - Подтаскивай сюда бочку с водой… И бревно это тоже тащи! Подпирай им дверь! Вот так! Так! Все, попались, голубчики!
5
- Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.
- Немедленно откройте!
Когда Григорий Иванович был заместителем губернатора области, говорят, подчиненные побаивались даже его шепота.
А тут, наверное, самый грозный крик, на который он был способен, не подействовал на охранников.
- Шуми-шуми, все равно никто не услышит! – засмеялись они в ответ. - А еще лучше отдай нам сразу документик, и разойдемся с миром!
- Какой еще документик? Что за бесчинство такое? – возмутился Юрий Цезаревич. – И вообще, что это все значит?
Вместо этого где-то в углу послышались возня и бормотание Григория Ивановича:
- Подожди, у меня тут где-то огарок свечи был… Ага! Вот он… Андрюха, у тебя спичек нет?
- Откуда?
- А ну да, ты же здоровье у нас бережешь! Юрка, может, у тебя есть?
- На, держи!
- Ого! Зажигалка? Курить, что ли, начал?
- От такой жизни как не закуришь?..
Григорий Иванович чиркнул зажигалкой, поднес ее огонек к свече в консервной банке, и в парилке сразу стало светло.
Стас огляделся. Все как в обычных деревенских банях: деревянные полки, деревянные стены и большие булыжники в металлическом баке.
- Хоть бы форточку догадался сделать! – простонал дядя Андрей.
- Зачем? – удивился Григорий Иванович. – Когда я ее строил, сердце было в порядке, и делал все так, чтобы пар был на славу! Не баня – а крепость!
- Надо милицию вызывать! Да не ту, что в городе, пока они еще приедут, а нашего старшину!
- Сейчас! - Стас с готовностью вынул из кармана телефон и ахнул: - А я, как нарочно, номер здешнего участкового выбросил… Да и все равно здесь никакой связи нет… - приглядевшись, сообщил он.
- Я же говорил – крепость! – со знанием дела постучал ладонью о стену Григорий Иванович.
- Да-да! – тут же послышалось из-за двери. – Вы хотите сказать, что уже согласны?
- Нет! – крикнул Григорий Иванович. – Я только хотел сообщить, что ничего у вас, негодяев, не выйдет!
- Значит, по-хорошему не хотите? Ну что ж…
За той стеной, где был бак, загрохотали шаги, послышался звук открываемой железной дверцы и звуки подбрасываемых в печь поленьев.
- Что они задумали? – встревоженно посмотрел на Григория Ивановича дядя Андрей.
- Попарить нас, кажется, захотели! – ответил тот и закричал: - Эй, вы! Мальчонку хоть пожалейте! Выпустите, говорю, его!
- Еще чего! – раздалось в ответ.
- Когда он как рак красным начнет становиться, и глаза у него вылазить начнут, ты у меня сразу сговорчивым сделаешься!
В парилке и, правда, стал быстро накаляться и словно улетучиваться годный для дыхания воздух.
- Мерзавцы… - в бессилии ударил кулаком по ступеньке Григорий Иванович.
Юрий Цезаревич посмотрел на него и тихо спросил:
- Зачем ты меня сюда привел?
Григорий Иванович виновато положил ему ладонь на плечо:
- Прости, Юр, хотел по старой мальчишеской дружбе упросить тебя отказаться от своего заявления, что наша школа нецелесообразна, и сказать сегодня об этом на сходе!
- Да ты знаешь, что бы мне было за это? Хотя… - он покосился на булыжники в баке и безнадежно махнул рукой: - Наверное, все лучше, чем то, что нас теперь ждет…
Григорий Иванович перевел глаза на молчавшего дядю Андрея:
- А ты что не упрекаешь меня? Ведь ты же так берег себя, чтобы хоть на годик дольше прожить…
- Да какая разница! – махнул рукой дядя Андрей. - Я еще на службе в церкви сегодня подумал: ну, проживу еще десять лет… ну, самое большее, двадцать! А что потом? И когда ты Юрку позвал с собой для разговора, я для того и увязался с вами, чтобы спросить у тебя, как мне теперь жить!
