Том Уикер - На арене со львами
— Однако в разгар сезона на ваших полях и в ваших садах трудятся свыше четырнадцати тысяч сезонников. Или, быть может, в вашем штате есть еще четырнадцать тысяч человек, живущих в еще более тяжелых условиях?
— В подавляющем большинстве они, разумеется, не принадлежат к числу наших граждан и наших налогоплательщиков. Однако, господин председатель, комиссия может быть уверена, что мои советники, устанавливающие первоочередность тех или иных проблем, и составители программ дадут мне все необходимые рекомендации, когда в них возникнет необходимость, и рекомендации эти будут учтены в соответствии с возможностями нашего штата.
— Хотел бы я, чтобы все было столь просто,— сказал Андерсон.— Должны ли мы сделать вывод, что ваш опыт с «Агро-упаковщиками» не подсказал вам самому никаких соображений относительно этой проблемы?
— Я никогда не имел хотя бы малейшего отношения к непосредственному руководству этим акционерным обществом, господин председатель. Я хотел бы, кроме того, напомнить следующее.— Хинмен говорил невозмутимо и уверенно, точно на пресс-конференции.— Хотя некоторые из дававшихся здесь показаний указывают на возможность незаконного злоупотребления вычетами на социальное страхование, федеральный закон, распространивший это страхование на сельскохозяйственных рабочих, вступил в силу два года назад, то есть через год после того, как мои акции «Агро-Упаковщиков» были переданы на хранение доверенным лицам, и к тому же это акционерное общество, как явствует из ваших же материалов, в прямом смысле нанимателем вообще не являлось.
— Значит, вы и в этом отношении чисты?
— Я «чист», как вы выразились, во всех отношениях, господин председатель. И даже вам должно быть ясно, что вопрос о социальном страховании меня никак не касается:
— В течение тех пяти лет, когда вы были совладельцем «Агро-Упаковщиков», но еще не стали губернатором,— сказал Андерсон, словно не слыша возражений Хинмена,— вы посещали эту ферму?
— Изредка.
— А лагеря сезонников?
— Насколько мне помнится, да. Но никаких подробностей я не припоминаю.
— И какое впечатление они на вас произвели?
— Само собой разумеется, господин председатель, в подобных местах как-то не ждешь увидеть особую роскошь и комфорт. Я вовсе не принадлежу к тем, кто считает, что люди вроде сезонных рабочих вообще не умеют бережно обращаться с вещами или как-то улучшить свое положение. Но они постоянно странствуют, и это может привести к… э… к безответственности, и, я полагаю, фермерам приходится это учитывать при обеспечении их жильем.
— Пусть так, но я спросил, какое впечатление произвели на вас лагеря для рабочих акционерного общества «Агро-Упаковщиков».
— По-моему, они были ничем не хуже любых других в тех краях.
— Сколько там приходилось квадратных футов на человека?
— Я протестую! — выкрикнул Огден, словно только и ждал случая вмешаться и отработать свой гонорар.— Этот вопрос пристрастен, не относится к делу и создает превратное…
— Вопрос снят. А было ли вам известно, губернатор, что лагерь находится в ведении артельщика?
— Я знал, что такая практика существует. Но, как я уже говорил, никакого отношения к непосредственному управлению «Агро-Упаковщиками» я не имел.
— Следовательно, губернатор, ваша позиция, как она вам представляется, может быть изложена следующим образом. Когда вы купили эту ферму и постарались не предавать этот факт гласности, вами руководили не политические, а чисто деловые соображения. Когда вы стали губернатором, вы не знали, что мистер Уинстон предложил законопроект, предусматривающий улучшение жилищных условий сезонных рабочих. Вы не несете никакой ответственности за то, что он не был проведен, и уж тем более за то, что его не поддержали. Закон о социальном страховании был изменен после того, как вы передали свои акции на хранение, а потому вы и за это не несете никакой ответственности, хотя людей, которые работают на ваше акционерное общество, систематически лишают обманным путем их права на страхование. Что касается лагерей, ими ведали артельщики, и лагеря «Агро-Упаковщиков» ничем не хуже других. И тут также нет никаких затруднений. Но даже если бы они возникли, вас это не касается. Такова ваша позиция, губернатор?
Хинмен к этому времени, несомненно, уже почувствовал, что взял неверный тон, но он не случайно добился столь высокого государственного поста. Спокойно, собранно он перешел в наступление.
— Что ж, господин председатель, если бы я сейчас сидел в вашем кресле, а вы — в моем, то, вероятно, я охарактеризовал бы положение именно так. Если бы я стремился погубить кого-нибудь ради собственных политических целей, возможно, я избрал бы именно этот способ. Если бы я хотел очернить кого-то, я, бесспорно, не сумел бы найти тактики лучше вашей. Если бы я лелеял честолюбивые замыслы вроде тех, которые, по слухам, вынашиваете вы, то, возможно, пустил бы в ход методы, к которым вы прибегли. Однако ни одно из этих «если» не соответствует истине, господин председатель, а потому я сформулировал бы свою позицию иначе: я нахожу, что ваши обвинения абсолютно безосновательны, безответственны и выдвинуты в политических целях.
В зале стояла такая тишина, что за столом для прессы было слышно, как шепотом переговариваются телевизионщики, которых в эти минуты не интересовало ничего, кроме освещения, микрофонов и камер. Бутчер покачал головой, но Морган не понял, в чем дело. Потом Морган скользнул взглядом по среднему проходу и увидел, что Кэти, сжимая в руке темные очки, резко подалась вперед — в первый раз с начала работы комиссии она утратила невозмутимый, отчужденный вид.
Много лет спустя она сказала Моргану:
— В ту самую минуту меня обуял страх, что Хант отступит. Чтобы продолжать, требовалась выдержка, железная выдержка, и я не знала, достанет ли у него силы воли — ведь Хинмен говорил именно то, что могло смутить Ханта, зачеркнуть его представление о себе, внушить ему сомнение в правильности его действий. Я знала, что такая минута рано или поздно настанет, что Хинмен скажет все это, и тогда Хант либо пойдет дальше, либо отступит. Но я не знала, пойдет ли он дальше.
— Ну что ж, губернатор, в таком случае рассмотрим еще одно обстоятельство,— сказал Андерсон.— Вы ведь слышали, как свидетель показал, что «Агро-Упаковщики» платили рабочим на двадцать центов в час меньше, чем большинство владельцев ферм в тех краях. Можете ли вы это объяснить?
— Я уже неоднократно подчеркивал, господин председатель, хотя вы, повидимому, не способны это понять, что я не имел никакого отношения к руководству акционерным обществом. Никакого, господин председатель. Я настаиваю — никакого.
— А пять лет назад, губернатор? Восемь лет назад? Когда вы еще сами распоряжались своим имуществом?
— Я и тогда не имел почти никакого отношения к руководству «Агро-Упаковщиками», а теперь и подавно.
— Вы только получаете прибыли?
— И несу убытки.
— Вам приходилось встречаться с Лопни Ф. Тобином? Хинмен отвернулся, словно увидел что-то омерзительное. Потом посмотрел прямо на Ханта и отчеканил:
— Разумеется, нет.
— Вы уверены?
— Уверен,— сказал Хинмен.— И мне крайне надоела эта манера ставить каждое мое слово под сомнение.
— Ну, я кончил. — Андерсон словно сразу утратил интерес к происходящему.— Есть у кого-нибудь вопросы?
Он огляделся по сторонам.
— Мы… э… лично я, господин председатель, — сказал Апдайк,— хотел бы выразить свою благодарность достоуважаемому губернатору за то, что он приехал сюда и с такой полнотой и откровенностью обсудил с нами все эти вопросы.
Хинмен, который уже встал, кивнул ему с каменным лицом и отвернулся. Огден, словно убедившись, что земля все-таки круглая, выпрямился во весь свой недюжинный рост и сказал:
— Повторяю, господин председатель, я нахожу то, что тут происходило, в высшей степени неприемлемым…
Удар молотка прозвучал как выстрел, и Андерсон вскочил на ноги — против обыкновения, одним стремительным рывком. Его глаза сузились, и он угрожающе подался вперед.
— А мне, по-вашему, было приятно? — произнес он тихим, сдавленным голосом, словно сквозь стиснутые зубы.— По-вашему, мне нравится все это? Слушать то, что мы слышали сегодня? Говорить то, что меня вынуждали говорить? Слышать, как мне бросают подобные упреки за то, что я пытаюсь установить истину, когда речь идет о человеческих страданиях? Я попросил бы вас помнить, мистер Огден, что перед вами — правомочная комиссия конгресса Соединенных Штатов, занимающаяся, как ей положено, выявлением фактов и подготовкой соответствующих законодательных рекомендаций. Губернатору были предоставлены все возможности сказать все, что он хотел. Без сомнения, и вы, и он сочтете это неприемлемым, однако комиссия вновь вызывает Лонни Тобина.
Хинмен резко повернулся и посмотрел на Андерсона, потом неторопливо пошел к своему месту в первом ряду. Когда Лопни Тобин молодцеватой походкой направился к свидетельскому месту, Огден, чуть понурясь, сел рядом с Хинменом.
