Чернявская Татьяна - За краем поля
От таких улыбок, сладких и одновременно вызывающих озноб, хотелось нервно икнуть и осенить себя знаком Триликого, на всякий случай. Грозным мучителям она, судя по всему, тоже не пришлась по вкусу. Короткий, режущий по нервам мужской вскрик, перешёл в тихий стон и вскоре затих, оставляя после себя гнетущую тишину, чуть сдобренную надсадным больным дыханием. Боль не ушла, но человек справился с ней, подавив в себе из необъяснимого желания казаться сильнее.
Травница резко вскочила на ноги, одним махом обрывая всех присосавшихся древестных пиявок, вместе с частью сарафана и клоком волос. Девица была настроенна решительно: впереди моячили не просто живые люди, способные вывести из канибальского леса, а перспективный больной, который от оказываемой помощи отвертеться просто не сможет. Поняв, что призывы к разуму и осторожности бесполезны, Яританна поднялась следом и с тяжёлым вздохом поредупредила:
- Только идём тихо. Может быть, слышимость здесь повышенная в обе стороны.
- Думаешь спугнём? - уточнила Эл, всерьёз опасавшаяся опять отдаваться на милость духовницкому пространственному кретинизму.
Чаронит лишь выразительно закатила глаза и провела по шее мизинцем. Неизвестно, как именно расценила этот жест травница, но двигаться стала на порядок тише и осторожнее, редким оголодавшим отросткам, тянущимся к ногам, не грубила, мховые наросты не кляла и на медлительную подругу не шипела. Хотя сама Танка чудесами ловкости похвастаться не могла и шумела сразу за двоих, спотыкаясь о каждую невовремя поднявшуюся корягу и скользя слишком большими для себя ботинками на редких кочках свободной земли. Пусть за эдакое звуковое сопровождение и хотелось пристукнуть, оно неплохо перекрывало ставшие враз слишком отчётливыми звуки проводимой где-то поблизости пытки.
- Это даже не забавляет уже - с какой-то нелепой капризностью отметил обладатель густого баса, так и не добившись желаемого результата.
Сила его разочарования была так велика и основательна, что под звон отбрасываемых в сторону инструментов всколыхнувшийся энергетический фон выбил из жертвы ещё один стон. Коли болевой порог и в правду был столь высок, то последний удар принёс жертве немало страданий, и всё же это не добавило мучителям радости.
- Времени у нас вся Вселенная, - попытался утешить буйного товарища обладатель первого голоса, - что-нибудь придумается.
- Может, тогда признаете, что проиграли? - сквозь странное и очень настораживающее сипение внёс своё предложнение истязаемый, при этом тон его был таким деловым и язвительным, что добить захотелось даже неавольным слушательницам.
Не понравилась эдакая распущенность и его, скажем так, собеседникам. Двигаясь вдоль звуковой аномалии, девицы могли наблюдать, как от рыка, лишь подтверждающего идею с умбранами, начинают искриться и расходиться в ширь невидимые ранее трешины в пологе лесной тишины. Зрелище было настолько впечатляющим, что даже бойкая травница присмирила свой первичный порыв к общению, проникшись крутостью иномирного обитателя.
- Короли никогда не проигрывают! - яростно вскричал басовитый, только что ногами не затопал для большей острастки.
- Ну-ну, - снисходительно и от того ещё более мерзко пожурил его необычайно наглый для своего положения и состояния пленник, - они только сидят в своём простанственном кармане и злобно зыркают на живущих.
- Да я?!?
Яританна инстинктивно пригнулась, представляя, как над головой пролетает сгусток раскалённого пламени. Ничего подобного не произошло, что немало её озадачило и слегка огорчило. Не успевшая повторить манёвр Алеандр лишь неразборчиво икнула, словив на себя чужеродный импульс. Более чем скромный резерв рядовой травницы, никогда не отличавшийся крепостью или продуманной защитой, под силой и напором неизвестной энергии сжался неровным краем, поблек и выгнулся, изжавши ауру полой изогнутой руной. Названия той руне не сохранилос в древних свитках. Глядя на бледное с лёгкой прозеленью лицо боевого товарища, залёгшие меж бровей неприятные складки и пугающую синеву век, Яританна подумала, что называть чем-то подобным должны были явления противные и крайне злокозненные. А ещё она отметила, что Валент вряд ли смогла осознать произошедшее только что, разве что почувствовать на уровне эмоций и мыслей. Ни тех ни других лицо травницы увы не отображало. На попытки общаться жестами девушка сперва никак не реагировала, а после попыталась врезать в ухо, решив, что блондинка дразнится.
- О чём ты, выродок? - лениво, с чувством превосходства и благородной снисходительности уточнил первый голос, отвлекая девиц от назревающей потасовки.
- О проклятье вашем. Вы проиграли. Условия его нарушенны и силы больше нет.
Подвергаемый коллективным пыткам мужчина, определённо, был либо невероятно крут в плане самоконтроля, наглости и сногсшибающей гордыни, что проигнорировал прошлую реакцию, или весь гнев несдержанного палача пронёсся мимо, придясь на долю ни в чём не повинной чародейки. От греха подальше, Чаронит сразу утянула компаньонку вниз. И не ошиблась! В то же мгновенье волна отдачи пронеслась над головами, круша сгоревшие деревья и разщепляя взметнувшиеся за поживой белёсые жгутики пронырливых корешков.
- Да кто посмел? - орал не своим голосом мужчина, содрогая землю расходящейся на многие мили сковывающей волю аурой.
Алеандр Валент, пожалуй, впервые за время своей недолгой и весьма насыщенной в последнее недели жизни ощутила силу такой мощи, что цепкая и весьма упрямая сущность маленькой чародейки позорно капитулировала, сдавая бразды правления чужой воле. Перепуганная душа, стянутая в одну точку под хрупкой черепной коробкой, задёргалась пойманной в силок птицей, но тело, лишённое души и разума, закоченело фарфоровой куклой с блестяшей пустотой чуть влажных глаз.
- С ума сошла! - злобным шёпотом рявкнула Танка.
Хлёсткая пощёчина легла на неживую кожу сломленного тела, разгоняя по остановившемуся пульсу изкомканного резерва зыбь. Импульс, заданный некроманткой пронёсся по телу, обрывая сеть чужого воздействия и разом выгибая повреждённый резерв обратно. Пусть аура, повреждённая первой волной, и не восстановилось, а край резерва напоминал прокисший студень, Эл ощутила небывалое облегчение, только сейчас в полной мере прочувствовав, в какой опасности находилась и как тяжело будет восстановиться.
- Та-а-ан, - протянула она хрипло, глядя на подругу чуть осоловевшими, почти влюблёнными от притупления боли глазами.
- Вот только одержимой мне в компании для полного счастья не хватало! - проворчала не проникшаяся всей трогательностью момента Яританна. - Ползи давай. Быстрее умрём - раньше поднимут.
- Прям идеальная эпическая речовка, - разочарованно вздохнула травница и поползла следом, уже не проявляя нездорового энтузиазма от предстоящей встречи.
На поляне, что походила больше на фундамент рухнувшего святилища, так была плоска и геометрически выверена, за большим столом сидели двое мужчин в одежде старомодной настолько, что знакомые элементы на ней угадывались исключительно по урокам истории. Мужчины были коренасты, широкоплечи и достигали ростом метров трёх-четырёх, как можно было оценить из занимаемой чародейками позиции. Так что стол для них был действительно велик, почти огромен и запросто мог послужить крышей весьма просторного шалаша или землянки. Он словно вырастал напрямую из поверхности шероховатого тёмно-бурого камня, чуть подёрнутого длинными нитями вяло ползающей по округе сизой плесени. Она увивала крепкие грубоватые кресла прямо до высоких растрескавшихся спинок. Также густо пребывающая в постоянном движении мохристая субстанция опутывала и тонкий, причудливо изогнутый каменный штырь, расходящийся рядом зазубренных крюков, на которых извращённым штандартом чуть раскачивалось человеческое тело. Изорванная лентами рубашка открывала вид развороченной груди и впалого живота, где нити иномирной плесени уже успели жадно присосаться к свежим разрывам, побагровев и разбухнув. Некоторые жгуты их спускались по свободно висящим ногам, собирая редкие капли крови из прорех в истёртой ткани. Другие тянулись к разбитому лицу, уродливой паутиной затягивали его и искажали демонической маской. Казалось, в этом трупе, глумливо распятом на потеху сильнейшего, не оставалось места и капле жизни, а меж тем жизнь была. Она горела в светлых, почти прозрачных глазах и циничной кривой усмешке на тонких губах, искрилась по контуру покрывающих кожу витиеватых знаков, упрямо текла по венам такого хрупкого тела. Да, пойманный нечестивец и попиратель законов мирозданья жил с каким-то одержимым упрямством, но жалким потрёпанным видом годился в ряды умертвий, и лишь тяжёлый иссиня-чёрный плащ, чуть трепетавший на слабом поветрии был до неприличного гладким, чистым и торжественным. Не иначе, как и за этим скрывалась очередная хула для окружающих.
