Элизабет Эдмондсон - Ледяное озеро
— Еще шампанского, Роукби! — велел сэр Генри, и Роукби подал ему бокал.
— Мне кажется, пришел мистер Эдвин, сэр, — пробормотал он сэру Генри.
Аликс подумала, что навсегда запомнит возникшую мизансцену. Она отпечаталась у нее в мозгу застывшей картиной. Пламя камина. Мягкий свет свечей. Шелковые чехлы и бархатные занавеси — насыщенные, роскошные цвета гостиной. Мужчины, с безукоризненно зачесанными назад, отливающими на свету волосами; их одежды — контрапункт черного и крахмально-белого. Красный бархат Утраты. Тетя Джейн — мерцание серого шелка на тонкой фигуре, Дафна — в пурпуре, бабушка — в темно-синем, с извечным воротником из кружев. Роукби — статуя с серебряным подносом. И пузырьки в узких бокалах — единственное движение во всей комнате.
— Добрый вечер, — промолвил Эдвин. — Бабушка, я хотел бы представить тебе мисс Вайс.
Глава сорок пятая
Джейн первой нарушила молчание.
— С Рождеством, мисс Вайс, — с теплотой в голосе произнесла она. — Вы проделали долгий путь. Я вижу, вы с мороза. Входите и садитесь сюда, к огню.
Напряжение спало. Эдвин подвел Лидию к бабушке. Аликс с замиранием сердца смотрела, как та тяжелым, неумолимым взглядом окинула Лидию с головы до пят.
— Вы иностранка, судя по акценту.
— Да, леди Ричардсон. Из Вены.
— Из Вены? Нет нужды спрашивать, почему вы покинули свою родину.
— Я приехала в Англию как беженка.
— В этой стране развелось очень много беженцев. Будь моя воля, их бы всех отправили назад.
После обеда девочки побежали наверх, в комнату Утраты. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом, расхохотавшись, повалились на кровать.
— Да уж, должна признаться, вы, Ричардсоны, знаете, как задать торжество! — воскликнула Урсула, когда снова обрела способность говорить.
— Просто кошмар, не правда ли?
— Да, разве что Майкл с Фредди были на высоте — они вели себя так, будто ничего не случилось. Что нашло на твою бабушку?
— Она не выносит евреев.
— Тут и ненависти не требуется, когда твой внук и будущий баронет является под руку с еврейской беженкой.
— Урсула! Как тебе не стыдно!
— Я ничего не имею против евреев, хотя папа от них не в восторге, если не считать Ротшильдов и иных богачей. В нашей стране неплохо быть евреем, если только ты баснословно богат. Дядя Роджер говорит, что они спелись с большевиками для того, чтобы уничтожить Европу.
— Какая глупость! — поморщилась Утрата. — В жизни не слышала подобной чепухи.
— Это противно, — согласилась Урсула. — Тетка Дафна не такая. Она настолько космополитична, что ей безразлично, какой национальности люди, лишь бы были занимательны, умны или знамениты. Кроме того, ее муж был евреем.
— Лидия музыкантша. Многие музыканты евреи.
— О, это непременно расположит к ней твою бабушку!
— Мне Лидия понравилась. Даже очень. Из нее получилась бы гораздо лучшая леди Ричардсон, чем бабушка.
— Забудь об этом, — сказала светски искушенная Урсула. — Твой брат может иметь с ней интрижку, но ему никогда не позволят на ней жениться.
— А как они помешают?
— Утрата, не глупи. Как семьи всегда мешают своим отпрыскам делать то, что те хотят? Разве не для этого придуманы семьи?
— Твоя мачеха вела себя некрасиво по отношению к Лидии.
— Да, Ева была чертовски груба. Удивительно, что Розалинд на Лидию не наскочила — она любит распространяться, как ей понравились все эти нацисты в Мюнхене. Она заболевает, вот, вероятно, почему помалкивала.
— Пойдем, — произнесла Утрата, разглаживая свое бархатное платье, слегка замявшееся, поскольку она сидела, подобрав под себя ноги. — Будет лучше, если мы спустимся и еще раз предстанем перед веселой компанией.
— А нам обязательно?
— Положение обязывает. Будем надеяться, что бабушка на сегодня расточила все свои молнии.
В холле они увидели Эдвина с Лидией. Она выглядит несчастной, подумала Утрата.
— Скажи Лидии, что ей нельзя сейчас уходить, — промолвил Эдвин.
— Конечно, — подтвердила Утрата.
Из бильярдной появился сэр Генри, затягиваясь легкой сигарой; на пальце у него болтался аляповатого вида сверток.
— Идемте, идемте, послушаем и споем рождественские гимны. Каролин ушла к себе — новый приступ мигрени, полагаю. Ничего особенного. Так, а это чье? — Он указал на сверток. — Я нашел его в корпусе часов.
Аликс заметила выражение лица дяди Сола. Господи, что с ним? Он выглядел смущенным и растерянным. Неужели подарок, который он забыл отдать тете Джейн?
Вперед выступил Роукби.
— Полагаю, это мое, сэр. Сам не пойму, как оно оказалось в часах.
— Твое? Тогда держи. — И дедушка, посмеиваясь, вручил сверток дворецкому.
Эта вещь имела какое-то отношение к дяде Солу, убедилась заинтригованная Аликс, видя, как лицо дяди постепенно обретает обычный цвет.
Они перешли в гостиную и собрались вокруг рояля.
— Ужасная, ужасная бабушка, — шепнула Аликс Эдвину, когда Утрата взяла начальные аккорды традиционного гимна «Первое Рождество». — Мне жаль Лидию. Хотя могло быть и хуже.
— В самом деле? Хуже, чем бестактные вопросы о родственниках Лидии, под аккомпанемент которых мы ели суп? Где ваши родственники, кто они, чем занимается отец? А потом — пока мы пытались есть жареную индейку с каштанами — враждебные комментарии о беженцах и о том, какую здравую позицию заняли немцы в отношении очищения страны от нежелательных элементов.
— Дедушка вынудил бабушку замолчать.
— Но ему не удалось полностью ее остановить. За рождественским пудингом мы прослушали лекцию по евгенике — все насчет междуродственного скрещивания и межплеменного смешения, которое вызывает появление на свет дегенератов, что ослабляет расу. Где она набралась этих умопомрачительных идей? Если тому причиной ее происхождение из научной семьи и соответствующее воспитание, слава Богу, что никто из нас не пошел поданной стезе.
— Кажется, этот пассаж из евгеники расстроил тетю Джейн.
— Фредди пытался спорить с бабушкой.
— Больше его не пригласят.
Аликс сжала локоть брата.
— Твоя Лидия — мужественная женщина. По-моему, то, как она вела себя, достойно восхищения. Наверное, Лидию ободрило, что Хэл и Дафна Вульф знакомы с сочинениями ее отца.
— Дафна молодец, она понимает, каково Лидии. Подозреваю, что, когда она собралась выйти за Вульфа, возник грандиозный скандал.
Они отдавали себе отчет, в чем состоит разница: муж Дафны был весьма богатый человек с хорошими связями, а не нищий иммигрант. Тот факт, что отец Лидии был известным литератором, не могло растопить лед там, где дело касалось бабушки.
— У тебя есть какие-нибудь соображения, почему она удалилась к себе в комнату? Даже если бесится из-за Лидии, все равно не в ее правилах так поступать.
— Вряд ли это имеет какое-то отношение к Лидии.
— Значит, она действительно больна?
— Нет, но у нее что-то на уме. Ты не заметил, какая она странная в последнее время?
— Может, она улизнула, чтобы встретить тайного гостя, свою давнюю утраченную любовь? — высказал предположение Эдвин и рассмеялся.
Утрата стремительно обернулась.
— Даже если ты не умеешь петь, мешать не обязательно! Аликс же, помня о темной фигуре, виденной в ночь после бала, нахмурилась.
Глава сорок шестая
Инспектор Притчард в темном пальто и фетровой шляпе представлял собой странную фигуру среди заснеженных гор и покрытого льдом озера. Однако он чувствовал себя тут как дома. Пейзаж напоминал ему горы родного Уэльса и был лучше стылого и грязного Лондона с грудами серого снега, нагроможденного вдоль улиц. Он испытывал чувство, близкое к обиде, по поводу того, что такой человек, как Джаго Робертс, в высшей степени продукт большого города, почему-то должен осквернять своим присутствием красивую и безмятежную сельскую местность.
Он похрустел подошвами по прибрежной гальке, оглянулся, обводя взглядом берег.
— Вы знаете все о проживающих на озере, — сказал он, обращаясь к полицейскому констеблю Огилви.
— Так точно, сэр. Все здешние мне хорошо известны. За исключением нескольких человек, остановившихся в отеле. Но мистер Диксон содержит респектабельное заведение, он не станет принимать к себе никаких сомнительных личностей. Да вот на днях, кстати, он дал от ворот поворот тем двум мужчинам, которыми вы интересуетесь: не хотел терпеть подобную публику под своей крышей, и, я думаю, он имел на это все основания.
Инспектору Притчарду было приятно, приехав сюда, обнаружить в лице констебля Огилви разговорчивый тип сельского полисмена. В сколь многих расследованиях он сталкивался с затруднениями в лице косноязычных и неразговорчивых местных бобби, из которых невозможно выжать ничего, кроме невнятного «Да, сэр. Нет, сэр», и выудить простое изложение фактов вместо вычитывания профессиональных жаргонизмов из полицейского блокнота.
