Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей
Ренарин улыбнулся. Осколочный доспех не решал всех проблем, но теперь появится шанс. Далинар об этом позаботится. «Я ведь понимал, что такое быть вторым сыном, — думал Далинар, пока они направлялись к покоям короля, — в тени старшего брата, которого ты любишь и которому одновременно завидуешь.
Буреотец свидетель, понимал.
И сейчас понимаю».
— О милейший светлорд Адолин! — воскликнул ревнитель, идя навстречу с раскинутыми руками.
Кадаш был высоким пожилым человеком и, сообразно Призванию, брил голову и носил широкую бороду. Его макушку огибал шрам — напоминание о давнем времени, когда он служил армейским офицером.
Светлоглазый с военным прошлым — весьма необычно для ревнительства. В общем-то, смена Призвания как таковая считалась странным поступком. Но ее не запрещали, и Кадаш, учитывая позднее начало, сумел высоко подняться в ордене. Далинар говорил, это был признак веры или настойчивости. Возможно, и того и другого.
Лагерный храм начинался как большой духозаклятый купол, потом Далинар выделил деньги и каменщиков, чтобы превратить его в более приличную обитель для религиозных целей. Теперь стены изнутри украшали резные изображения Вестников, с подветренной стороны для освещения вставили широкие стеклянные окна, к высокому потолку подвесили связки бриллиантовых сфер и установили помосты для обучения, совершенствования и проверки разнообразных искусств.
В настоящий момент множество женщин получали наставления от ревнителей. Мужчин оказалось меньше. На войне в мужских искусствах проще было совершенствоваться на поле боя.
Йанала, стоявшая рядом с Адолином, скрестила руки на груди и окинула храм недовольным взглядом:
— Сначала вонючая лавка кожевенника, теперь храм? Я думала, мы отправимся куда-то, где будет хоть чуточку романтики.
— Религия романтична, — возразил Адолин, почесав в затылке. — Вечная любовь и все такое, верно?
Девушка сурово посмотрела на него:
— Я подожду снаружи. — Она вышла вместе со своей служанкой. — Кто-нибудь, достаньте мне паланкин, забери его буря.
Адолин вздохнул, наблюдая за ее уходом:
— Похоже, мне придется купить ей что-то весьма дорогое, чтобы извиниться.
— Не понимаю, в чем проблема, — удивился Кадаш. — Как по мне, религия романтична.
— Вы ревнитель, — уныло протянул Адолин. — Кроме того, из-за шрама, полагаю, вы стали менее привлекательным. — Он вздохнул. — Ее взбесил не столько храм, сколько недостаток моего внимания. Сегодня из меня вышел никудышный кавалер.
— Светлорд, вы чем-то озабочены? Это связано с Призванием? В последнее время вы мало чего достигли.
Адолин скривился. Его избранным Призванием были дуэли. Трудясь вместе с ревнителями над личными целями и их исполнением, он мог бы зарекомендовать себя перед Всемогущим. К несчастью, согласно Заповедям, во время войны Адолину следовало ограничивать себя в дуэлях, поскольку легкомысленные забавы могли навредить офицерам, в которых возникает нужда в бою.
Но отец Адолина все сильней и сильней избегал битв. Так в чем же смысл отказа от дуэлей?
— Святейший, мне надо поговорить с вами там, где нас не смогут подслушать.
Кадаш вскинул бровь и повел Адолина вокруг центрального возвышения. Воринские храмы всегда были круглыми, с небольшим холмиком в середине — согласно обычаю, в нем ровно десять футов высоты. Здание было посвящено Всемогущему и содержалось Далинаром и его ревнителями. Все обители имели право его использовать, хотя у большинства были дома для собраний в военных лагерях.
— Светлорд, что же могло вам понадобиться от меня? — спросил ревнитель, когда они достигли более уединенной части огромного помещения. Кадаш держался почтительно, хотя знал Адолина с юных лет, поскольку был его наставником и учителем.
— Мой отец сходит с ума? — спросил Адолин. — Или он прав, считая — как мне кажется, — что видения посылает Всемогущий?
— Довольно прямолинейный вопрос.
— Кадаш, вы знакомы с ним дольше многих, и я уверен, что вы ему преданы. Я также знаю, что вы из тех, кто держит уши открытыми и многое подмечает, так что, полагаю, вы слышали, что болтают люди. — Адолин пожал плечами. — Кажется, настало подходящее время для прямолинейности.
— Выходит, слухи не беспочвенны.
— К несчастью, нет. Это происходит во время каждой Великой бури. Он бредит и бьется в припадках, а потом заверяет, что видел разные вещи.
— Какие именно?
— Я не уверен, что могу в точности это повторить. — Адолин скривился. — О Сияющих. И возможно... о том, что должно случиться.
Кадаш забеспокоился:
— Это опасная территория. То, о чем вы меня спрашиваете, искушает меня нарушить обеты. Я ревнитель, который принадлежит вашему отцу и предан ему.
— Но он не ваш религиозный глава.
— Нет. Но он поставлен Всемогущим хранителем своих людей, поставлен, чтобы следить за мной и не допустить, чтобы я забыл о своем месте. — Кадаш поджал губы. — Светлорд, мы идем по лезвию ножа. Что вам известно об Иерократии, о Войне Расплаты?
— Церковь попыталась захватить власть. — Адолин пожал плечами. — Священники попробовали покорить весь мир — ради его же блага, как они заявляли.
— Это лишь часть того, что произошло. Та часть, о которой мы чаще всего говорим. Но проблема на самом деле намного серьезнее. Церковь тех времен уделяла значительное внимание знаниям. Люди не управляли своими религиозными путями; доктрину контролировали священники, и лишь нескольким членам церкви позволено было заниматься богословием. Людей учили следовать наказу священника. Не Всемогущего и не Вестника, а священника.
Он пошел вперед, ведя Адолина вдоль стены храма. Они миновали статуи Вестников — пять мужских, пять женских. На самом деле Адолин совсем мало знал о том, что рассказывал Кадаш. Он никогда не уделял особого внимания истории, не относившейся напрямую к командованию войсками.
— Проблемой, — продолжал Кадаш, — был мистицизм. Священники заявляли, что люди не в состоянии понять религию или Всемогущего. Там, где все должно было быть открытым, курился дым и говорили только шепотом. Священники твердили, что их посещают пророческие видения, хотя сами Вестники осудили подобное. Связывание пустоты — дело темное и злое, и опирается оно на попытки предсказать будущее.
Адолин застыл:
— Погодите-ка, вы хотите сказать...
— Не спешите, — попросил Кадаш, поворачиваясь к нему. — Когда священников-иерократов свергли, Солнцетворец позаботился о том, чтобы их допросить и сравнить их показания друг с другом. Оказалось, что не было никаких пророчеств. Никаких мистических обещаний Всемогущего. Это все были уловки, предназначенные для того, чтобы священники могли успокоить людей и управлять ими.
Адолин нахмурился:
— Кадаш, к чему вы подводите меня?
— Так близко к правде, как только осмеливаюсь, светлый, — сказал ревнитель. — Поскольку я не могу быть таким же прямолинейным, как вы.
— То есть вы считаете видения моего отца вымыслом.
— Я бы никогда не обвинил моего великого князя во лжи. Или даже в немощи. Но я также не могу потворствовать мистицизму или пророчествам в любой форме. Сделать это означало бы отвергнуть воринизм. Время священников прошло. Время, когда людям лгали, держали их во тьме, прошло. Теперь каждый выбирает собственный путь, и ревнители помогают ему на этом пути приблизиться к Всемогущему. Вместо мутных пророчеств и сил, которыми якобы обладают немногие, у нас есть народ, который понимает, в чем суть его веры и его отношений с Господом.
Он подошел ближе и продолжил очень тихо:
— Над вашим отцом не следует насмехаться или умалять его заслуги. Если его видения правдивы, значит это что-то между ним и Всемогущим. Я могу сказать лишь одно: мне кое-что известно о том, что делают с человеком ужасы войны и разрушения. Я вижу в глазах вашего отца то, что чувствовал сам, только хуже. Мое личное мнение таково: он видит, скорее всего, отголоски собственного прошлого, а не испытывает мистические откровения.
— То есть сходит с ума, — прошептал Адолин.
— Я этого не говорил.
— Вы намекнули, что Всемогущий вряд ли посылал бы такие видения.
— Верно.
— И что они — продукт его собственного разума.
— Скорее всего. — Ревнитель вскинул палец. — Лезвие ножа, как я уже говорил. По нему особенно тяжело идти, беседуя с сыном моего великого князя. — Он взял Адолина за руку. — Если ему кто-то и может помочь, то только вы. Другому рядом с ним места нет, даже мне.
Адолин медленно кивнул:
— Спасибо.
— Сейчас вам бы следовало отправиться за той молодой дамой.
— Да, — сказал Адолин и вздохнул. — Боюсь, даже если подыскать правильный подарок, нам с ней недолго предстоит быть вместе. Ренарин опять станет насмехаться надо мною.
Кадаш улыбнулся:
— Светлорд, не надо так легко сдаваться. Идите же. Но возвращайтесь, чтобы мы смогли обсудить ваши цели относительно Призвания. Вы уже слишком давно не совершенствовались.
