Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
Гера ловит ее и подбрасывает вверх.
— Еще! — выкрикивает она, захлебываясь от восторга.
— Да ты тяжелая уже.
— Да я же еще ма-а-а-ленькая!
— Ладно, последний раз.
— Не бойся, папа, я немного побегаю, — обещает она и бежит на исходную точку своей дистанции.
— Ага, немного, — усмехается Ваня, — мебель раздвигайте.
— А у нас все — «немного». Папа, я немного поела, я немного поспала, немного почитала. Любимое слово, видать. — На
вдохе снова подхватывает дочь. Смеется вместе с ней. — Пойдем-ка спросим у мамы, нас кормить сегодня собираются или
нет?
— Наверное, все-таки нет.
— Вот и у меня есть такие подозрения. — Садит дочь на плечи. Юлька обхватывает его шею, утыкаясь острым подбородком
в отцовскую макушку. — Проверим сейчас, что за безобразие такое.
На полпути их разворачивает звонок домофона.
— Это Дима пришел! И Катя! — радостно заявляет Юля. — Папа, давай им дверь откроем.
— Зачем? Пусть за дверью стоят, — отшучивается Гера, нажимая кнопку на видеодомофоне, впуская гостей сначала во
двор, потом в дом.
— Ой, Юляша, как ты выросла! Выше меня ростом. Целоваться будем, или ты со мной не дружишь как папа приехал?
— Дружу-у, — заверяет девочка и нагибается к Кате, подставляя щеку для поцелуя.
— Буржуа, с вами с голоду сдохнуть можно, одних вас и ждем.
— Ну так у нас сегодня, вроде как, встреча без галстуков и регламента жесткого нет, надо было не ждать нас, а садиться за
стол, — с серьезным видом иронизирует Крапивин.
— Да уж, конечно! Ты ж меня в черный список добавишь, а я может хочу звезду Мишлена получить.
— У тебя уже есть звезда. Даже две.
— Это точно. Одна большая, одна маленькая. Юлька маленькая.
— Я уже большая!
— И как я забыл, что ты у нас самая главная звезда.
— Гера, она не звезда, она — планета, — уточняет со смехом Катя.
— Точно, все вокруг нее вращается.
Шумная смеющаяся компания проходит на кухню, где Рада делает последние приготовления перед тем, как всем усесться за
стол.
— Ты чего мою сестру лапаешь? — встречает Крапивина Ваня шутливым окриком.
— Во! Видел?! — Катя подставляет к Ванькиному лицу кулак, демонстрируя обручальное кольцо.
— Денисович все никак не привыкнет, что все у вас по закону, по российскому гражданскому, — заключает Гера и торопится
спустить дочь на пол.
— Вот как родят мне племяша, так и привыкну. Растете? Тошнит? — прикасается теплой ладонью к животу сестры.
Она в ответ обхватывает его за талию, прижимается к груди. Грустно ей становится от их скорого расставания. На днях они с
Димой улетят в Данию и до родов точно уже не вернутся.
— Растем, иногда тошнит.
— Алёнке грейпфрут помогал.
— Мне ничего не помогает. От этого ничего не помогает. Ты чего там залипла? — обращается к жене брата, которая застыла
у стенда с фотографиями.
— Фотографии новые смотрю. У Рады талант. Казалось бы, обычные вещи снимает, а взгляд невозможно оторвать. И Гера
у нас, как всегда, — модель. Здорово. Красотища какая! — восхищается Алёна.
— Просто у меня для него самый лучший ракурс. Это все от большой любви, — подходит Рада и с улыбкой замирает
взглядом на одной из последних фото, сделанных на Майорке.
— Да ладно, какая любовь, женились по залету, — Артём не упускает возможность высказать ответную усмешку.
— Конечно, по залету, — со смехом соглашается жена, — это ж надо так умудриться залететь двадцать шестого сентября.
Никто бы так не смог Гера, а ты смог.
— Называется, одно неверное движение и пришлось оформить отношения. Все думаю, может теперь и в мэры возьмут.
— Ага, в мэры его понесло… За стол! Все за стол! — Рада жестом и тоном направляет гостей в столовую, где уже накрыт
стол.
Катя отрывается от брата и догоняет мужа. Садится с ним рядом, перед этим сняв кофту и бросив ее на спинку стула.
— Катрин, а ты, наверное, теперь только золотой ложкой ешь? Прости, не имеем такого добра, так что у нас тебе придется
справляться по-простому, по-людски, — не устает поддевать молодую Крапивину Гергердт.
— Уж справлюсь как-нибудь в порядке исключения. А так, да, золотой ложкой ем, и ребенок у меня родится сразу с золотыми
зубами. Ох ты, сколько тут у вас всего вкусного. Я такая голодная, что, кажется, сейчас кого-нибудь съем.
— Я так и знал, что вы все ко мне только пожрать приезжаете.
Дима смеется и смотрит на Раду, которая наливает яблочный сок в детскую кружечку.
— Конечно. Рада у нас «кормящая» мама, голодных накормит, замерзших обогреет.
— Как же по-другому? — возвращает Крапивину улыбку. — Я люблю, когда у меня гости.
— А Гера любит, когда у него гости? — подхватывает разговор Катя. — Вы поглядите, сало у них… откуда у вас сало?
— Все мое ношу с собой, — признается Алёна, вытирая руки сынишки мягкой салфеткой. Пока она на мгновение отвлеклась,
он уже успел схватить соусник. Замарал скатерть и сам замарался.
— Я прям хочу. Давно не ела. — Катерина кладет себе на тарелку несколько кусочков. — Дима, хочешь попробовать?
— Только чтобы тебе этой гадости меньше досталось.
— Дима, только мы с тобой вино будем сегодня пить, да? Девочкам нельзя.
— Не вижу в паре глотков вина ничего зазорного, но сегодня не хочу, — отказывается Алёна.
— А меня воротит от спиртного, — отвечает Катя.
— А мне после сала с чесноком вино пить не комильфо. После сала водочки бы...
— Наконец-то Буржуа дело говорит, а то мы с Ванькой как две сиротки со своими рюмками. Петровна, подай еще одну, —
велит Гергердт мимо проходящей домработнице.
Петровна достает из шкафа хрустальную рюмку.
— Соколик, а что это у вас там в сковородке было, я ее еле отмыла? — спрашивает тихо, но так чтобы все слышали.
— Где?
— На плите.
— Петровна, наверное, это был тефлон, — смеется над ней Гера.
— Чего? — хмурится она.
Он в ответ морщится, небрежно отмахиваясь от старухи:
— Иди, Петровна, иди,
Крапивин качает головой и усмехается:
— Петровна — это призрак анархизма у вас в доме.
— Ага, и коммунизма, — подтверждает Артём.
— Садизма…
— Мазохизма, — добавляет Иван к сказанному женой.
— Атеизма, — подхватывает цепочку Рада.
Катя, смеясь, добавляет:
— Пофигизма!
— Спасибо, голубчики, хоть не алкоголизма. Все, почапала я домой, Артём Андреевич.
— Петровна! Ноги не застуди, а то голова будет болеть! — звонко кричит Юлька, соскакивает со стула и бежит следом за
домработницей.
— Не переживай, дочура, ей не страшно, у нее голова и так больная.
— Катюха, а ты чего это сегодня такая послушная? Дима, ты что с моей сестрой сделал?
— Ничего особенного из ряда вон выходящего, я просто ремнем ее порю каждый день и матом ругаюсь.
— Да-да, все так и есть, — шутит Катерина, сверкая глазами. — Дима всегда прав. Все будет, как скажет Дима.
— Бог мой, Катя, у тебя температура?
— Нет, просто у нее нет машины. Я ключи отобрал, теперь она ездит только со мной или с водителем.
— А взгляд-то какой хитрый. Не верь ей, Крапивин, она уже на тебя верхом села и ноги свесила.
— А ты, Ваня, за мои плечи не переживай, они у меня широкие, крепкие — я выдержу. Удобно тебе там? — бросает взгляд на
жену, а та обнимает его, притискиваясь поближе.
— О, да-а-а-а… Это прям мое место, там все по мне, я отсюда никогда не слезу. — Щупает бицепсы, гладит плечи.
— Да ты прям на колени уже к нему залезь, чтобы он ни поесть сегодня, ни попить не смог. Мы даже это дурным тоном не
посчитаем, простим вам молодоженам эти щенячьи нежности.
— Ладно уж, — строит Гере гримаску в ответ на его реплику, — потерплю до дома.
Через некоторое время Юляша заходит в столовую, деловито прижимая к уху сотовый.
— Артём, она с твоим телефоном между прочим, — предупреждает Рада. — И она, по-моему, разговаривает не сама с
собой.
А Юлька хохочет в трубку:
— Чего делают? Голубчики водочку бухают! — и убегает.
Артём выскакивает из-за стола, окликая дочь:
— А-ну стоять, малявка! Юля!
Он настигает проказницу в гостиной. Девочка огибает кадку с цветами, вереща запрыгивает на диван. Бежит по нему и,
запнувшись, падает в подушки.
Артём забирает у нее телефон и возвращается к гостям за стол. Смотрит исходящие звонки, проверяя, кому же все-таки
дозвонилась Юляша.
— Вот так вот, — заключает с театральным вздохом, — стоит забыть телефон на журнальном столике и конец карьере.
— Кому там Юлька позвонила? — спрашивает Иван.
— Отцу твоему, — смеется Гера. — Все, похерила дочь мою мечту о мэрском кресле, сдала с потрохами, говорит, голубчики
водку пьют. Эх, опять не пустит меня Денис Алексеевич в мэры. А ты готовься, скоро и тебя вот так будут с потрохами
сдавать. Юлька Серёжку научит. Мы все, — снова вздыхает, словно на миг задумавшись, — у кого-нибудь чему-нибудь
