Дима - o f2ea2a4db566d77d
- Она кого-то в окне увидела. И боялась рассказывать то, что собиралась, - объяснил
участковый. – Правда, эта Васильевна часто всякое надумывала и из мухи слона раздувала.
-
В любом случае надо найти её внука. Если он теперь сирота…
- Что мне только с ним делать? - Яша покачал головой.
-
Он в прошлый раз был на лесопилке, пойдём туда?
- Да. Но по дороге – к Морозовой. Она ещё тогда чего-то не договорила. Хотя явно что-
то знает.
Вновь огретые безудержным лаем сторожевого пса, Яша и Орвокки застали Татьяну
Ивановну на участке во время неприятной сцены. Здесь же был сторож Лебедев. Старики
склонились над мёртвой коровой, худой и лежавшей тут, как рассыпавшаяся горка дров.
- Вот, понимаешь, - печально встретил Яшу Алексей Николаевич. – Смёрла.
Морозова не обращала на окружающих внимания и только молча рассматривала свою
корову.
- Ящур? - тихо спросил участковый у сторожа.
- Старость, - ответила за него доярка. – Но что-то с нашим миром не то, если уже люди
заражаются болезнями животных.
Она была спокойна. Коротко глянула на вновь прибывших и двинулась к дому.
-
Татьяна Ивановна, - попытался удержать её Яков.
-
Чего тебе?
-
У Анна Васильевны инфаркт.
-
Та же корова, - безразлично ответила Морозова и пошла дальше. Через пару шагов
остановилась и, глядя на Яшу, сказала:
-
Ты не беспокойся, скоро всё закончится.
-
Что закончится?
-
Вся эта история.
- Какая история? - настаивал участковый и даже подошёл к старухе.
-
У Василисы узнаешь.
Больше говорить доярка, похоже, не собиралась и, переваливаясь, ушла в дом. Яша
обратился к Лебедеву:
-
Вы знаете, о чём она?
-
Нет, - неуверенно ответил сторож.
- Татьяна Ивановна говорила мне, что все в этой деревне убийцы. Что она имела в виду?
Старик заметно посерел и ничего не ответил.
- Алексей Николаевич, если вы что-то знаете, самое время сказать. Возможно, Зайцева
пострадала сегодня из-за этой истории…
- Это я виноват, что Серебряков теперь такой, - неожиданно выпалил сторож и стал
отдуваться.
- Серебряков? – удивился Яша. – В смысле «такой»? Он ведь… покончил жизнь
самоубийством, в Париже. Вы же знаете.
- Это я должен был поехать в Париж, - стыдясь чего-то, объяснил Лебедев.
-
Ну и? Чего я каждое слово из вас всех вытягиваю?
Сторож, потупившись, кивнул и стал объяснять:
139
- Тогда финская сторона организовала русским ветеранам, героям войны, выезд за
границу. Лёха… Серебряков, мы, понимаешь, дружили в молодости. Да что там – не разлей
вода, братья прямо. Оба сибиряки, вместе воевать пошли, совсем молодняком. Потом здесь
осели, Татьяна не даст соврать, как мы все дружили тогда. И Анька, и Егоровна. Мы же все
раньше вместе были. Остальные померли уже. Короче, Лёха с годами стал в себе замыкаться,
а у меня свои дела были, так и потеряли связь, хотя он здесь рядом всё время жил. О нём
стали говорить. Мол, в себя ушёл… ну это, тронутый вроде как. И тут эта экскурсия за
границу, встречи ветеранов. Вот я и решил, пускай вместо меня Лёха едет. Мы опять
общаться стали. Редко. Конечно, он совсем другой стал. Но так радовался этой поездке…
Под внимательными взглядами участкового и незнакомой девушки старик окончательно
смутился своих излияний и замолчал.
- Алексей Николаевич, но вы же здесь остались, правильно? – подбодрил Яша. – Значит,
никак не могли быть причастны к его смерти. Я знаю детали той истории…
- Да не все, видать, - ответил ветеран. – Лёха не выдержал. Мне потом рассказывали те,
кто с ним поехал. Вы ж знаете, в каких условиях он жил… да все наши… А тут почёт
французским ветеранам, они там встречались, гостили, в каком комфорте живут, как о них
пекутся. А он один. И совсем ни с чем, понимаешь? А ему полступни на войне оторвало. И
потом какая-то цаца московская, об этом прознав, его бросила. Ей бабы нашептали, как ты с
ним спать-то будешь, не противно? И вот он в своём единственном костюме, Татьяна его
латала, в Париж поехал… Смешно. Да не очень…
- Не поехал бы, не узнал, как там, да как у нас, - заключил Лебедев.
Сторож уставился в землю, зацыкал зубами. И тихо добавил:
-
А потом он вернулся…
-
Кто вернулся? – не понял Яша.
-
Лёха Серебряков, - просто ответил старик.
Яша растерялся.
- То есть… ну да, тело его переправили, - запинаясь, сказал участковый.
-
Это я виноват, что он теперь такой, - повторил Лебедев. – Лёха приходил один раз, но
больше я его не видел.
-
Алексей Николаевич, - осторожно обратился к нему Яша. – Я наблюдал всю
документацию. Французская сторона очень корректно себя повела, взяли на себя все
издержки по транспортировке гроба в Россию…
-
Да какого гроба? – удивился сторож. – Я про Серебрякова. Он сейчас в Анонниеми…
но в другом Анонниеми.
Повисло молчание. Лебедев смотрел куда-то поверх сарая. Яков переглянулся с Орвокки,
та молча пожала плечами. Яша решил перевести разговор на другую тему и спросил:
- Что с коровой-то делать будем?.. Вам помочь как-то?
- Да уже вызвал подмогу, - сообщил ветеран. – Управимся. Татьяну жаль, - он
посмотрел на дом. – Любимая бурёнка, столько лет с ней возилась. Точно ребёнок умер.
После этого они распрощались. По пути к дому Василисы Орвокки спросила Яшу:
-
Они все сумасшедшие, да?
-
Мягко сказано.
- Котаровская деревня…
-
Чего?
- Вы знаете синдром Котара? Страдающие им люди уверены, что они уже умерли или
что произошла катастрофа, Апокалипсис, например, и мир вместе с человечеством больше
не существует. И здесь такое же. Эти люди как будто знают, что они мертвы, заранее
мертвы, и принимают это как данность. Мне кажется, такое настроение в целом присуще
современной России. Но я не хочу вас обидеть, не подумайте…
140
- А мне другое показалось, - не согласился Яков. – Наоборот, Лебедев отказывается
верить в смерть друга. Вот и придумал, что тот по-прежнему живёт в Анонниеми. Точнее, - и
Яша подчеркнул, - в другом Анонниеми.
-
И сколько всего Анонниеми?
-
Множество наложенные друг на друга, видать.
Они подошли к участку Рощиной. Окна и дверь избы раскрыты настежь, как и калитка, но
самой Василисы или Ивана Яша не видел.
- Подождёте меня на улице? – попросил он девушку. – Не хочу, чтобы эта алкоголичка
снова вас унижала, а мне надо будет её как-то разговорить. Если Иван появится и будет лезть
– кричите, - предупредил он напоследок.
Яков подошёл к дому и кликнул хозяйку. Ему никто не ответил. Тогда участковый отёр
ноги о половик и зашёл внутрь избы. Уже на пороге первой комнаты он почувствовал
свежий запах крови. Никаких звуков, кроме жужжания мух. Яша увидел человека, лежащего
на полу. Это был Иван.
-
Ни к кому лезть он больше не будет, - сказал участковый себе под нос.
Иван лежал на спине с открытыми, остекленевшими глазами. Никаких ножевых или
пулевых ранений на его теле Яша не заметил. Очевидно, сожитель Рощиной умер от того,
что ему выгрызли кусок горла.
В тот же день Вика отправилась в городскую библиотеку Вяртсиля, где ей предстояло
решить вопросы, связанные с поставкой книг в школу. Заодно она решила изучить недавние
выпуски местной газеты, «надеется отыскать хоть какие-то упоминания лесного зомби».
Илью о своих планах и отъезде она не предупредила.
Девушка вышла из автобуса на центральной площади города и, миновав небольшой рынок
с призывно махавшими ей кавказцами, углубилась в проулки между желтушно-серенькими
жилыми домами. Среди них ярко выделялось здание в псевдоготическом стиле, с узкими
окнами и башнями – памятник финской архитектуры. Его двери и окна на первом этаже по
неизвестной причине грубо заколотили. Библиотека располагалась чуть дальше по улице, в
низеньком, но не менее эффектном здании бывшей ратуши. Вика срезала путь и прошла к
нему мимо заброшенных гаражей, пестревших разнообразными граффити. Какой-то весёлый
человечек, манерой рисунка напоминавший американскую мультипликацию 50-х, пожирал
сам себя. Чёрными, полуистлевшими буквами во всю стену растянулась фраза «Нехристь
Вон Из Вяртсиля» – она осталась здесь ещё с времён массовых беспорядков осенью 2006
года. Проигнорировав и готику, и граффити, Вика бодро забежала в библиотеку.
В читальном зале оказался только один человек – пожилой мужчина. Разобравшись со
школьными делами, девушка взяла подшивки местной газеты и села за столик подальше от
второго посетителя. Старик оглянулся и с мягкой улыбкой некоторое время внимательно
