Дима - o f2ea2a4db566d77d
изучал её поверх очков.
«Вика решает, что это местный извращенец, она настроена агрессивно и готова осадить
его. Вика вообще не любит старых людей. Кстати, ей часто кажется, что люди на неё
смотрят, точнее «пялятся», как она выразилась бы сама. Здесь элемент паранойи. На самом
деле Вика редко привлекает к себе внимание, потому что ведёт себя замкнуто и тихо»
«Но этот человек точно смотрит на неё»
«Да. Он её знает»
Мужчина вновь погрузился в свои книги, а Вика стала листать газеты в поисках
информации о зомби или чём-то подобном. Однако среди сообщений о социальных
вопросах, карело-финских отношениях и мероприятиях, проводимых для сохранения и
продвижения исконной культуры и языка здешних мест, ничего хотя бы отдаленно
касающегося интересовавшей Вику темы не оказалось. Анонниеми упоминали только в
материале о музыкальном фестивале, который организовало население посёлка. В
криминальной хронике, изученной Викой с особым вниманием, отыскать нужную
141
информацию тоже не удалось. Её движения стали порывистее, в том, как быстро и грубо она
перелистывала газеты и отбрасывала подшивки в сторону, ясно читалось раздражение.
Расправившись с газетами, Вика пересела за единственный в зале компьютер и вышла в
Интернет. Она забивала в строку поиска ключевые слова – то «карелия зомби», то «вяртсиля
анонниеми лес происшествия», то «все уроды умрите» – и, орудуя мышкой, быстро
пробегала глазами выпадавшие страницы. В одном из открывшихся блогов кто-то
встревожено живописал нашествие комаров в лесах Анонниеми, но ни слова о ходячих
карельских мертвецах.
Тогда Вика изменила тактику и стала вводить в поиск описание зомби и женщины,
которую несколько лет назад видела в московском метро. Схожие черты: паралич лицевого
нерва и мышц лица, улыбка-оскал, глаза навыкате, вздёрнутые брови. На этот раз ей удалось
найти нечёткую фотографию анонимного пациента. Выражение его лица близко напоминало
то, что так интересовало Вику, а фото сопровождалось статьей о Risus sardonicus, или
Улыбке Сардонической – болезненном выражении лица, возникающем при непроизвольном
длительном сокращении лицевых мышц. Этот симптом иногда наблюдался у больных
столбняком. Следуя по гиперссылкам, Вика вышла на научные статьи Википедии, где Risus
sardonicus упоминалось в связи с губчатой энцефалопатией и прионным белком –
специфическим типом неверно свернувшегося белка.
Она стала читать внимательнее и вскоре увлеклась, с головой погрузившись в материалы
об энцефалопатии и прыгая между статьями о схожих болезнях у животных и людей. Нашла
информацию о пациентах с расстроенной координацией движения, к тому же поражённых
тяжёлым слабоумием. Неподготовленный, суеверный человек вполне мог спутать такого
больного с зомби.
Вика перешла к статье о губчатой энцефалопатии крупного рогатого скота, эпидемиях
коровьего бешенства в 80-х и 90-х годах и первых случаях заражения людей при
употреблении в пищу мяса больных животных. Точная причина возникновения прионных
белков у животных не была установлена. Среди гипотез называлось межвидовое заражение
от овец, переносчицах инфекции скрейпи, или «рысистой болезни», а также спонтанное
появление прионных форм белка у крупного рогатого скота несколько столетий назад.
Схожие симптомы описывались ещё в IV-V веках до нашей эры, однако случаи губчатой
энцефалопатии у людей стали наблюдаться только во второй половине XX века.
Читая о первой эпидемии коровьего бешенства в Великобритании, Вика наткнулась на
странную фразу. Британское правительство считало, что источником болезни явилось не
скрейпи, как считали первоначально, а некое событие в 70-х годах, которое, однако,
невозможно было точно определить.
- Дайте-ка догадаюсь, - услышала Вика над собой мужской голос. – Это столбняк.
Правильно?
Девушка оглянулась и увидела того самого пожилого мужчину, которого держала за
перверта. Свет от компьютерного монитора отражался ярких блеском в линзах его очков, и
Вика не смогла разглядеть глаз старика.
-
На фотографии тут у вас человек, страдающий столбняком, - уточнил мужчина, ткнув
пальцем в экран. – Я правильно догадался?
-
Да. Разбираетесь?
-
Это слишком громко сказано, читал в своё время. А чем ваш интерес вызван?
Надеюсь, никого из близких не коснулось?
«Что-то смущает Вику в вежливой речи мужчины. Особый выговор – не такой, как у
местных жителей. Мужчина, как ей кажется, из Петербурга, либо из старых москвичей»
-
Просто любопытствую, - ответила она.
- Ради эффекта журналисты часто связывают Risus sardonicus с печально известной
болезнью Куру, болезнью одного из каннибальских племён Новой Гвинеи. Её ещё называют
«хохочущей смертью», хотя лицевые спазмы вовсе не обязательный симптом.
-
А можно подробнее? – сказала Вика и почему-то смутилась.
142
- Конечно, - мужчина взял стул и расположился рядом с девушкой. – Что вы, это такие
достижения. Изучавший болезнь вирусолог Карлтон Гайдучек был удостоен за свою работу
Нобелевской премии по медицине в 1976-м году, а профессор Стэнли Прузинер получил
Нобелевку в 97-м, развив теорию прионового характера заболевания. Всё благодаря племени
Форе из высокогорных районов Новой Гвинеи. Куру на их языке значит «дрожь». Считается,
что вирус распространялся внутри племени в результате ритуалов каннибализма. Тем не
менее единства мнений в этом вопросе, как и вообще в теме прионных белков, нет.
Заражённые страдали сильной дрожью, теряли контроль над мышечными движениями, что
также иногда сопровождалось той самой зловещей улыбкой и даже приступами хохота.
Причиной всего этого была деградация тканей головного мозга, нервных клеток центральной
нервной системы. Как обычно при губчатой энцефалопатии, мозг, по сути, превращался в
губчатую массу. Результат – летальный исход.
-
Если причиной был каннибализм, значит, вирус пришёл в племя извне? – спросила
Вика.
- Интересное предположение, не исключено. Однако аборигены ели других членов
своего племени. Насколько я помню, суть этого ритуала в том, что поедают покойника,
надеясь перенять его силы, или, возможно, оставить его таким образом внутри племени –
уже в телах тех, кто участвовал в ритуале. Болезнь распространялась по замкнутому кругу.
От неё умирали, но при этом поедали как раз тех, кто умер от болезни. Конечно, в самом
племени Форе не связывали эти события. Они считали, что болезнь – результат насланной
порчи. Изначальный источник болезни установить не удалось, губчатая энцефалопатия –
вообще тёмная история. Зародился ли вирус внутри племени? Или он пришёл извне, как
говорите вы, в виде порчи, как бы сказали Форе? Мы не знаем. Чаще всего болезнью Куру
страдали женщины и дети, так как они ели непосредственно мозг заражённого, но, остановив
практику каннибализма, удалось уменьшить число заболеваний. Другое дело, что
инкубационный период длится 30 лет или около того… Впрочем, думаю, в скором времени
жители племени выработают иммунитет к Куру. Вся эта история длится уже почти век.
-
А может ли носитель такой болезни… выжить? – осторожно поинтересовалась
девушка. Неприятные подробности как будто не произвели на неё никакого впечатления,
Вика оставалась спокойна и сдержанна всё время рассказа.
Мужчина ответил не сразу. Сначала он вновь пристально оглядел девушку. На этот раз без
улыбки. Затем сказал с особым нажимом:
-
Насколько мне известно, таких случаев не описано.
Немногим позже, когда Вика стояла на остановке в ожидании автобуса, чтобы вернуться
домой, она и сотни других людей, случайно оказавшихся в тот момент на центральной
площади Вяртсиля, стали свидетелями дикой сцены.
Вика сразу заметила молодого милиционера, замершего посреди пустого пространства, как
раз на том месте, где в Вяртсиля обычно ставили городскую новогоднюю ёлку. Ей казалось,
что парень смотрит на неё, в упор прямо ей в глаза, хотя их и разделяло приличное
расстояние. Милиционер стоял, немного сгорбившись, его руки безвольно висели по швам,
рот приоткрылся. А глаза ничего не выражали. И вдруг он медленно извлёк оружие, засунул
дуло себе в рот и на виду у всех прострелил себе голову.
