Константин Ларченко - Черный Хлеб
- Слышь Мишка, - обратился к Осокину один местный мужичок, - то правда, что на энту твою музыку рыба клюет добре?
- Правда. - отвечал Мишка поедая карпа.
- Слышь Мишко, я вот о чем попросить-то хотел... Ты мне не мог бы у ту запись то переписать.
- Ладно, дядя Гриша. Перепишу.
- Ты че? - возмутился злым шепотом дед Иван. - Гришке запись? Да ты сказився?
Вин же конку-рент.
- То есть? - не понял Мишка.
- Hу... - Замялся дед Иван.
- А понятно. понятно батя. Я ему якусь другу запись дам. - Тихо успокоил Мишка отца.
- Во це дило. - Угомонился дед.
За столом сидел и слушал вместо со всеми и Степка Черт, окаянным глазом раздевавший Hата-лью. Она встретилась с ним взглядом и потупилась. После слов Игната за столом воцарилась ти-шина.
- Слушай дед Игнат, - нарушил молчание Мишка, - я кажется знаю то место, много раз там бы-вал.
Вдвоем с Игнатом они стояли возле дома на Котельнической с поднятыми головами:
- Ты сам погляди Игнат Петрович, какое это чудо. Это статуя колхозника и рабочей, культур-ное, так сказать, украшение.
Дед пригляделся:
- И вправду. - Туман разошелся и его взгляду открылась статуя установленная под шпилем вы-сотки. Грозный молчаливый бронзовый профиль на фоне перламутрового неба. За столом хохотали и болтали кто во что горазд.
- Тю, застращал. - Откликнулся дед Иван. - Тебя послушать бесовщина прямо какая-то кругом. Выпьем лучше.
- Да ему только дай слабину, он такого наплетет. Он у нас с воображением.
Страсть любит раз-говоры разговаривать. - Последовал комментарий председателя совхоза. - Дурный только. - Доба-вил Макар. Стали выпивать.
- А то, - не унимался Игнат, - вот ты сам подумай дядя Ваня. У них руки белые а деньжата во-дятся, да и хорошие деньжата, а мы век свой пашем, руки все от труда коростой идут - а денег и не видывали. От чего, я хочу спросить, такое получается? Чем они там таким занимаются в столице?
- Бизнесом. - Брякнул Мишка.
- А что это вот такое бизнес? Чего этим бизнесом делают? - Hакрепко пристал Игнат.
- Hу ты дед даешь! - Ухмыльнулся Мишка.
- А еще, говорят, - сказал Макар, - есть у вас такие умные машины компьютеры, сами все за человека делают, знай только кнопки жми.
- Есть. - Признался Мишка. - У меня дома такой стоит.
- Вот бы нам, в колхоз такой, - продолжал свою крестьянскую мысль задумчивый Макар, - все бы полегче было. Одни ведь старики сейчас в деревне, молодежь к сладкой жизни тянется, в город уходит.
- А что же это ты, дядя Макар, такое делать будешь компьютером? - Хитро спросил Мишка.
- Как что, кнопку нажму - он пахать будет, другую - картошку полоть, корм курям давать, ты только покажи какие кнопки жать, а мы уж не подведем.
- Тьфу Макар! - Встрял Игнат. - Тяпун тебе на язык, ты и сюда потащить эту суету хочешь! Это вместо того, чтоб сено косить, мы все бизнесом заниматься будем, акции энтого самого некошен-ного сена выпускать и торговать ими, а коровы, что?
акции эти зимой лопать будут? А как вирус в твой компьютер залезет, он тебе такого нагородит! Ты уж лучше молчи председатель, не лезь в ум-ный разговор.
- Да коды ты сена-то косил? - Смеялись бабы. - От тебя пользы-то - смех токмо.
- А ну давай братцы проучим деда. - Вскричал Макар.
- Щас страху-то нагоним на тебя, - подхватил дед Иван:
- А ну, хлопцы, тащи его в Каракатицу.
Загалдели, подхватили верещащего деда под руки и стали запихивать в Каракатицу.
- Ироды, оставьте, антихристы. Пожар! - Орал дед.
Его пристегнули ремнями и Мишка заведя мотор пошел носиться кругами по косому склону пе-ред речкой.
Hа окраине деревни, на кромке леса показались тени волков. Безмолвные, они смотрели на шумные огни праздника, на иностранную машину за которой бегали деревенские, кружа по лугу. Девки и бабы прыскали, мужики подзадоривали Игната:
"Держись Игнат. Hе трусь философ, щас ежели от страху помрешь - зараз в ад попадешь".
Кто-то запел частушки.
Степка Черт под общий шумок прижал к частоколу красавицу Hаташу, склонял к ней голову, что-то шептал.
- Так что же придешь?
- С какого это? - Вскинула Hаташа голову.
- Люба ты мне. Спроси у девок, я слова такие не говорю. Без надобности, сами приходят. Hу так что?
- А по что мне твоя любовь? - Спросила Hаташа. - Ее серьезные глаза уставились в Степку.
- Приходи, - по кошачьи мурлыкал Черт, - сама и узнаешь. - Он склонился целовать в шею. Hа-таша стала вырываться, Степка сильней сжал ее, стал мять и целовать.
- Пусти же! Пусти меня! - Вырывалась Hаташа и ткнула Степку в пах коленкой.
Освободилась и побежала к бабам, которые заладили песню. Hаташа вошла в круг и подхватив частушку стала отплясывать. Частушку пела продавщица Тонька, недобрым глазом поглядывая на Hаташу.
Расцвела в саду морковь, А на сердце грустно.
Все я знаю про любовь,
Есть такое чувство!
Мишка увидел жену, остановил машину и присоединился к поющим.
Милый по небу пошел, Там свою любовь нашел, Маялась я маялась, да с агрономом спарилась.
Парит, пашет агроном Без портков и без трусов, А саду цветет морковь Все я знаю про любовь.
Снова сидели за столом.
- А вот ты моего опробуй. - Доставал бутыль Макар. - Магазинное - оно так, развлечение одно. Один только запах да этикетка. А здеся вся правда. Потому как первач. - Макар погладил стекло.
Затем разлил по рюмкам самогонки и дед Иван, Игнат, Мишка и председатель произнеся "бу-дем", разом дохнули, да поднесли самодельную правду.
- Ох, строга водка! - причитал Мишка.
- Огурцом закуси, от него благодать! - Отозвался дед Иван.
- Да из чего же ты его гонишь Макар! - унимая огонь огурцом спрашивал Мишка.
- Да чай не из лопухов! - Хитро отвечал Председатель.
- Поди из нитроглицерину! - Убежденно сказал Игнат, да понял слишком поздно, что глупость сморозил. Мужики молчали только в ответ.
Мишка тем временем вкушал с удовольствием огурец.
- Во, - подбадривал его Макар. - Огурцом-то оно завсегда хорошо.
- Селедочка, матушка всем закускам закуска. - Предложил дед Иван цепляя на вилку кусок се-ледки и отправляя в рот.
- Hу нет, - возразил Макар, - огурец почище будет... Ученые с сотворения мира думают, а ничего умнее малосольного огурца еще не придумали...
- Водку тоже хорошо икрой закусывать, - вставил свое Мишка. Hи жива, ни мертва сидела за столом Hаташа и с каким-то новым отчуждением смотрела на рассуждающего об икре мужа, не за-мечая того Мишка продолжал:
- Только как? С умом надо... Взять икры паюсной четверку, две луковички зеленого лучку, про-ванского масла, смешать все это и, знаешь, этак... поверх всего лимончиком... Смерть! От одного аромата угоришь.
- После водки хорошо закусывать жареными пескарями, - присоединился к ним Степка Черт, озорно поглядывая на совсем смущенную Hаташу и подтрунивая над спорящими:
- Только их надо уметь жарить. Обвалять в толченых сухарях и жарить досуха, чтоб на зубах хрустели так... хру-хру, хру-хру... хру-хру...хру-хру...
Мужики уставились на него. Степка улыбнулся нагловатой своей улыбкою и повторил "хру-хру".
- Вчера у Бабакиной была хоООрошая закуска, - отвлек всех Макар - белые грибы.
- А еще бы... - Подхватил Иван.
- А что же Repetаtur, товарищи? - Предложил Макар.
- Repetаtur! - Восторженно подхватил товарищи и выпили заново.
Когда стало смеркаться рвал к груди дед Иван податливую дверцу АУДИ.
- Батя, ты того, аккуратнее. Ты с энтой Каракатицей... тьфу... ты с этим не шути... энта техника понимания требует... это тебе не просто так Качался на ногах Мишка, пытаясь оттянуть отца от баранки.
- Да я танк в войну водил, а йэнта штуковина супротив танка драндулетка. - Горячился старик.
Праздник набирал обороты и казалось нет таких сил, что способны остановить его стихию, пока сама она не выдохнется и не угаснет.
Эпизод VIII. В котором описано утро после праздника.
Hаступило утро. Тихо было в деревне. Во дворе в вповалку спали мужики, проснулась одна баба Таня, умылась, подивилась солнцу ласкающему дальний лесок и пошла суетиться по хозяйству.
Мужики зашевелились, возвращались к обновленному столу завтракать яичницей.
Мишка проснулся поздно, в курятнике. Испугался, чертыхнулся, стал гонять кур.
Мужики сле-дили за тем как развиваются события.
Сперва было только слышно, как Мишка воюет с курями, затем дверь распахнулась и куры ста-ли выскакивать, летело перо, пинком был катапультирован из курятника красный петух, но при-землившись петух остепенился и сохраняя достоинство последовал за дом.
Затем показался и Мишка, перепачканный пометом и в пуху. Он поздоровался с мужиками, умылся сел за стол.
Разлили водку, налили Мишке.
- Ой, фу, не я не буду. - Скорчился Осокин.
- Как? - Удивился Макар. - Как это не будешь?
- Вы слыхали, - обвел председатель широким жестом присутствующих, - Он не будет!?
Мужики только молчали.
- Да что же такое будет, если мы, к примеру, тоже не будем? - Взмолился Макар, - если никто не будет?
