Александр Дрозд - 2014_5_fb2
— Жду вас.
— Будем через десять суток. До свиданья. Связь по расписанию. Конец.
— Понял. Конец связи.
***
Теперь вся его жизнь заключалась в этих нескольких бесцветных лепестках, которые он принёс из красной пустыни и поместил в оранжерее под окном.
Он не имел ни малейшего представления, как выхаживать гибнущее растение, тем более с чужой планеты. Нужны ли ему тепло, свет, влага? Когда, сколько? Какие витамины должны присутствовать в почве, минимальный и максимальный циклы растения? Человек не отходил от него, как врач не отходит от постели тяжелобольного.
Временами ему казалось, что растение погибло, и тогда его охватывало отчаяние, и человек опускался на колени, склонялся над ним и шептал нежные, сумасшедшие слова, которые, оказывается, прятались в его сердце. Этот стебелёк должен выжить, обязан! Ради неё! Ради его любви к ней...
***
И чудо свершилось — растение выжило.
Оно не походило ни на одно земное, известное ему растение. Впрочем, он никогда не был силён в ботанике, но бурый, змееобразный стебель с чёрными игольчатыми листьями-отростками казался ему прекрасным.
А на шестой день растение зацвело! Огромный снежно-белый красавец с двумя тёмными глазками в центре венчал стебель. Тонкий, едва уловимый аромат поселился в оранжерее.
Весь день человек провёл возле цветка. Весь день приподнятое настроение не покидало его. Человек балагурил, подтрунивал над собой и даже пел! Теперь он не боялся прилёта звездолёта. Теперь он считал дни, часы, минуты, которые осталось прожить без неё. Снова и снова он представлял, как приведёт светловолосую девушку сюда, в оранжерею и подарит цветок. Представлял, как выгнутся дугой тонкие брови и удивлённо округлятся глаза с тем, чтобы в следующее мгновение засиять, как два маленьких солнца. Человек засмеялся. Наверное, так выглядит счастье...
Он назвал цветок — Орхидея, её позывной, — дать имя девушки он не посмел.
***
На следующее утро человек проснулся с мучительной головной болью. Резкий горьковатый запах миндаля, едва уловимый накануне, заполнил станцию. Дрожали руки и ноги, и любая попытка изменить положение тела вызывала противный приступ тошноты. Это было непривычное и неприятное чувство.
Убрав искусственное затемнение, создающее на станции иллюзию земной ночи, и взглянув на анализатор воздуха, человек понял причину своего недомогания. Прибор бесстрастно фиксировал повышенное содержание угарного газа. Это было ЧП, и теперь он был обязан действовать строго по инструкции: надеть скафандр, включить очистительную установку, перекрыть отсеки герметическими перегородками и немедленно доложить о происшествии на Центральную базу.
С огромным трудом человек дотащился до аппаратной. Ватные ноги отказывались служить опорой телу. Голова разбухала от боли, и мысли, предоставленные сами себе, натыкаясь друг на друга, суетливо бились в виски, ища выхода. Только руки что-то включали и выключали, повинуясь механической памяти. Сеанс связи с кораблём должен был состояться во что бы то ни стало.
***
— Орфей, Орфей!.. Я — Орхидея. Приём.
— Здесь... Приём...
— Помехи... Орфей, как слышишь?
— Порядок.
— Что случилось? Приём!
— Отбой.
***
В звездолёте царила тревога. Во время последнего сеанса Орфей вёл себя более чем странно. Долго не отзывался, отвечал не по уставу, на минуту раньше закончил сеанс. Все попытки снова связаться со станцией потерпели неудачу. О возможных причинах вслух говорить никто не решался.
Звездолёт совершил посадку в километре от станции. Выждав положенное время, пока проводилась обязательная для таких посещений химико-биологическая обработка корабля и скафандров, люди ступили на Красную планету. Их никто не встречал.
Дверь входного блока распахнулась, как только люди подошли к ней. Тревога росла: режим «автомат» устанавливался только в двух случаях: когда дежурный покидал станцию либо... Ядовито-жёлтый глаз светового табло мигал, предупреждая о химической опасности, но анализатор воздуха был заблокирован, а перегородки между секциями, наоборот, отсутствовали.
Они беспрепятственно прошли всю станцию и нашли Орфея в приборном отсеке лежащим навзничь возле опрокинутого кресла. Ткань скафандра была изъедена какой-то загадочной «молью», защитное стекло шлема продавлено, а лицо почти сплошь покрывали чёрные игольчатые трубки-струпья. Шею Орфея обвивал тонкий бесцветный змееобразный шнур. Он тянулся к дверной щели, уходил дальше в жилой отсек, а затем — через окно в оранжерею. Его второй конец был зарыт в почву, а рядом распласталось белое студнеобразное существо, напоминающее земную морскую звезду. Два его чёрных глаза были полуприкрыты прозрачной плёнкой, и одного взгляда хватило, чтобы понять, что смерть уже поставила здесь свою отметину...
***
Люди работали молча и сосредоточенно. Каждый знал своё дело. Через полчаса все собрались в жилом блоке. Светловолосая девушка вошла последней. Она была биологом экспедиции и одновременно выполняла обязанности врача.
— Мы опоздали часов на шесть, — сказала она. — Реанимация бессмысленна. Смерть наступила от удушья.
Вопросов не задавал никто, всё было ясно и так — сделать уже ничего невозможно.
Молчание нарушил командир экспедиции:
— Мы обязаны выяснить причину гибели Орфея. Прошу каждого высказать свои соображения. Кратко.
— Но откуда здесь взялся здесь «шнур»? Или кабель?.. Который его задушил?
— Это не кабель, — глухо произнесла девушка. — Это — растение!
— Твоя шутка неуместна, — командир строго взглянул на молодого биолога.
— Утверждаю, это — растение! — рыжие глаза потемнели от волнения. — Похоже на орхидею, но произошла мутация, и теперь...
— Откуда оно взялось?.. Мы просмотрели все записи в журнале. Там нет даже упоминания о нём!
— Он увлекался селекционированием? — обратился командир к бортинженеру, давнему товарищу Орфея.
— Бедолага никогда не мог отличить ёлку от сосны! Увы.
— Но Орфей явно ухаживал за... «пришельцем», — заметил астроном экспедиции. — Об этом говорят следы в оранжерее: автополив, подкормка, ультрафиолетовая лампа...
— Угарный газ?.. Это тоже было необходимо, чтобы «пришелец» выжил, — высказал догадку бортинженер. — Вот почему Орфей заблокировал анализатор воздуха и надел скафандр!
— Но он ему не помог, как вы видели, — усмехнулась девушка.
— Значит, в смерти Орфея повинно растение? — спросил командир.
— Наоборот, Орфей убил его!
Несколько пар мужских глаз обратилось к молодому биологу, и неизвестно, чего в них было больше — удивления или негодования.
— Орфей лишил его естественной среды обитания! Растение мутировало и, когда этот невежда блокировал своё биополе скафандром, попыталось разрушить преграду! Оно хотело жить! Понимаете? Жить!
— О чём ты говоришь, девочка?! — тихо произнёс астроном, самый пожилой и многоопытный член экспедиции. — Погиб наш товарищ!..
— Он не имел права так поступать!
— Поверь, у него была на то причина, и очень серьёзная, — сказал бортинженер.
— Глупость и безрассудство! И нет ему оправдания! — гневу светловолосого биолога не было предела. — Мы проделали биллионы километров, дважды пережили метеоритный дождь, едва не стали хвостом кометы... Космос безжизненен. Кроме бактерий и вирусов до сих пор мы ничего не нашли!.. И вот... Впервые!.. Впервые нам так бешено повезло! Растение навсегда потеряно для науки! Навсегда!
— Орфей любил…
— О чём ты говоришь?! Науке нанесён непоправимый ущерб! Будущему нашей цивилизации! Ресурсы Земли почти исчерпаны. Необходимость найти подходящую для жизни планету стала предельно острой. И это — цель всех космических разведок. Всех дальних экспедиций, в нашей, в том числе. Забыли, уважаемые астронавты? И с этой точки зрения, Орфей…
— Замолчи! — тяжёлый кулак бортинженера едва не расколол столешницу. Теперь они стояли друг против друга, как два врага перед броском, чтобы в следующее мгновение схватиться в рукопашную.
— Оставить! — властный окрик командира остановил непоправимое. — Мы должны восстановить картину трагедии. Понять, что случилось. Оценивать поступки Орфея, тем более… выносить приговор, это не наша прерогатива, — жёстко закончил он, обращаясь прямо к биологу.
— Это непрофессионально! — не сдавалась девушка. — Орфей нарушил Устав косморазведчика! Этому нет оправдания!
— Девочка, — мягко произнёс астрофизик, — бывают ситуации, когда решение приходится принимать вопреки параграфам инструкции. И это может сделать только человек. С его эмоциями, с его чувствами, с тем, что отличает его от неживой и искусственно созданной материи. Да, наша Земля нуждается в новых мирах, мы ищем их долго и тяжело. Но ищем не для мутантов и роботов, а для людей. И если ты этого не поймёшь, боюсь, Космос тебя отвергнет.
