Alex Marukov - Unknown
— Ваше Могущество, — говорит Себастьян. У него длинный порез вдоль щеки, который, я предполагаю, он получил во время осады на базе повстанцев. Он сочится кровью, когда он говорит. Отвратительно.
Я обращаюсь к Форсайту.
— Подготовить еще одно место за обеденным столом для мистера Идена. Посади его рядом с Патриком.
— Эмиссар Брэдшоу не сможет присутствовать на ужине сегодня вечером, Ваше Могущество, — говорит Форсайт. Его прислуга недавно звонила. Видимо у него была плохая реакция на... — он понижает голос, — процедуру. Он будет прикован к постели как минимум неделю.
Я нетерпеливо вздыхаю. Для человека, столь толстого, как Патрик, он на удивление глупый, как и его родители. Типично для него, отсутствовать, когда он должен поддержать меня в самый важный день моей жизни, и за это он будет потом наказан.
— Хорошо, — говорю я. — В таком случае, это, наверное, лучше, что он не сможет прийти на церемонию Очищения. Я не хочу им пугать людей.
— Очень хорошо, — говорит Форсайт. Он кланяется и смиренно идет обратно к двери.
— Да, и Форсайт?
— Да, Ваше Могущество?
— Найдите отряд, который несет ответственность за убийство Ульрики и Кирана, и расстреляйте их, — говорю я.
— Весь отряд, Ваше Могущество? — неуверенно спрашивает Форсайт.
— Да, всех, — отвечаю я. — Я не терплю некомпетентности. Я дал им строгие указания, и я ожидал, что они им последуют.
Мальчик Себастьян бледнеет.
— Как пожелаете, — говорит Форсайт, закрывая за собой дверь.
Я подхожу к Себастьяну. На его верхней губе слабо поблескивает пот, выдавая его нервозное состояние.
— Я слышал, ты инициировал нападение на базу повстанцев в Галлии, — говорю я. — Поздравляю. Ты проделал прекрасную работу.
— Благодарю Вас, Ваше Могущество, — отвечает мальчик, расправив с гордостью плечи. Булавка в виде бабочки блестит на его груди. — Я живу, чтобы служить вам.
Я изучаю булавку, потом серебряные глаза мальчика. Он принял ретровирус, но основываясь на его мертвенно-бледном цвете лица, его тело не очень хорошо на него реагирует. Позор. Трудно найти хороших работников. Я кладу свои руки на плечи мальчика, и он слегка вздрагивает.
— Так ты убил Эша Фишера и Натали Бьюкенен, как я тебя просил? — спрашиваю я.
Кадык мальчика дергается вверх и вниз. Он быстро моргает.
— Да, Ваше Могущество.
Я отпускаю его плечи.
— Хорошо. Я не могу позволить себе, чтобы что-то пошло не так во время церемонии.
В первый раз за последние несколько недель я чувствую себя счастливым. С убийством Эша Фишера и Натали Бьюкенен не осталось никого, кто мог бы остановить меня.
32
ЭШ
СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ МЫ ПРОВОДИМ В ПОДГОТОВКЕ к церемонии Очищения. Жук с Роуч на балконе, их головы недавно побриты, они беседуют с Эми, которая практикуется в живописи в виде поддельных татуировок розы за левым ухом. Жук держится хорошо с побритой головой, но Роуч кажется совершенно несчастной с ее новой стрижкой, учитывая то, как она хмурится.
Я снова мысленно пробегаюсь по нашему плану. Первым делом с утра, генерал Бьюкенен с Гарриком отправятся на Роуз Плазу и устраняют солдат на крышах, задействованных с ПТ. Жук и Роуч будут сливаться с толпой на земле на случай любой неприятности от Стражей-гвардейцев, дислоцированных там, а мы с Натали выводим на сцену Эвангелину. Остальные сядут на Транспортер, под управлением Дей, и будут скрываться в облаках над городом. Если нам потребуется быстро уйти, Натали вызовет их, используя GPS-часы, которые ей дала Дестени. Я поворачиваюсь к Дей, которая сидит с Гарриком на диване.
— На завтра все готово? — спрашиваю я.
— Надеюсь, — говорит она. — Гаррик объясняет мне, как сажать Транспортер, мы скоро поднимемся на крышу и пробежимся по элементам управления самолета.
Я киваю, довольный. Теперь все сходится. Последняя часть плана — это Эмиссар Бьюкенен и доктор Крейвен. В настоящее время они собрали все доказательства, что у нас есть против Пуриана Роуза. В них входят: файл Полли; плюс отчет из лаборатории, который Натали нашла в Бесплодных землях; синий диск; образец «Крыльев», который мы забрали из «Десятого», и который, доктору Крейвену хватило предусмотрительности, положить в свой медицинский саквояж, когда было совершенно нападение на базу повстанцев.
Я беру диск, и мой желудок сжимается. Это жизненно важная часть нашего плана, это видео будет показано во время церемонии Очищения завтра. Эмиссар Бьюкенен отнимает его у меня.
— Вы уверены, что можете доверять своему контакту в Си-Би-Эн? — спрашиваю я. — Мы должны заменить текущий прямой эфир на то, что нужно нам и чтобы вся страна увидела это одновременно.
— Немного веры в меня, мистер Фишер. Это не первое мое родео, — отвечает она.
Я улыбаюсь. Трудно доверять женщине, которая пытала тебя, а потом пыталась повесить за смерть Криса Томпсона от «Золотого Дурмана», но сейчас очень подходящее время, чтобы начать все заново. Я возвращаюсь к Натали и остаюсь с ней рядом весь день, потому что хочу использовать каждую секунду, чтобы побыть с ней вместе. Я лениво играю с концами ее светлых волос, она держит свою руку в моем заднем кармане. Ни один из нас не говорит, но мы оба знаем, что это, скорее всего, наш последний день вместе. Я неожиданно тяну Натали в свои объятия, застав ее врасплох, и целую ее. Мне плевать, что мы не одни в гостиной. Несколько человек поднимают свои глаза, но никто ничего не говорит. Она сжимает мою рубашку, прижимает меня к себе, позволяя поцелую задержаться, прежде чем мы, в конце концов, не отрываемся друг от друга. Ее рука снова скользит в мой задний карман.
Дверь апартаментов открывается, и в гостиную входят Элайджа с Эвангелиной. Они провели всю ночь на больничном этаже. Мы не сводили глаз с камер наблюдения, чтобы убедиться, что никто не войдет в операционную, пока они спали. Но, вообще говоря, беспокоились мы напрасно. Патрику принадлежит все это здание, так что, кроме Стражей-гвардейцев, что были у главного входа — которые на данный момент сидели в маленькой комнате — здесь нет никого.
Эвангелина чувствует себя неуверенно, она бледна, но в остальном выглядит нормально. Ее чернильно-черные волосы вымыты и расчесаны, она одета в симпатичное голубое платье, с низким декольте, обнажавшее шрамы от операции. Это выглядит ужасно: грубая, красная кожа скреплена металлическими скобами. Элайджа обнимает ее за талию. Он хлопочет над ней и успокаивается только, убедившись, что ей комфортно, когда она садится, подкладывая ей дополнительные подушки. Натали смотрит на меня, поднимая брови. Я слегка пожимаю плечами.
Доктор Крейвен проверяет жизненные показатели Эвангелины, пока Элайджа сидит со скрещенными ногами рядом с ней. Его хвост слегка трется о ее ноги, оставляя его запах на ней. Он метит территорию. Я морщу нос от запаха, но Эвангелина, похоже, не возражает.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я ее.
— Болит, — признается она. — Но я думаю, что завтра я буду в порядке. Элайджа разрешил мне попить его кровь, это действительно помогает процессу выздоровления.
Мои клыки пульсируют, думая о том, какая на вкус его кровь, которую я пил у него в Бесплодных землях: сладкая, вкусная, пьянящая. Он перехватывает мой взгляд, и на его губах появляется улыбка. Он определенно прочел мои мысли.
— Даже не думай, Дарклинг, — говорит он.
— В твоих мечтах, котобой, — отвечаю я, ухмыляясь.
Время замедляется, и напряжение в группе нарастает. Смех исчезает, разговоры умолкают, пока все общение просто не сводится к кивку и к качанию головой. К вечеру все мы, молча, сидим вокруг камина, испуганно и тревожно. Дей сидит на коленях Жука, делая вид, что читает книгу, хотя она ни разу не перевернула страницу за целый час. Эвангелина свернулась клубочком на диване с Элайджей. Он водит пальцами вверх и вниз по ее обнаженной руке. Натали держится за руки с родителями, а Роуч спокойно гладит волосы Эми.
Некоторые, ушли на балкон, пить вино «Сангюс» и смотреть на город под нами. Секунды тикают на часах на каминной полке, отсчитывая наши последние минуты вместе. Натали сидит у меня на коленях, ее голова прижата моей груди, слушая мое сердце.
Сон не идет ни к одному из нас в эту ночь, мы все слишком полны адреналина, чтобы уноситься в сновидения. Кроме того, я не уверен, что вообще хочу спать. Это могут быть мои последние минуты на земле с моей семьей, моими друзьями. Я не хочу потратить их впустую.
Жук слегка кивает мне. Не могу поверить, что мы зашли так далеко. Всего несколько месяцев назад мы были парочкой болванов, тусующихся на своей барже в Блэк Сити, курили, пили и равнодушно рассуждали о революции. Сейчас вот мы находимся в пентхаусе в Центруме, всего за несколько часов перед столкновением с Пурианом Роузом, держа судьбу народа в наших руках. Я никогда не думал, что скажу это, но я немного скучаю по школе. Я скучаю по учителям, учащимся. Я скучаю по своей жизни подростка. А завтра я, наверное, умру. Эта мысль меня пугает. Я крепче обнимаю Натали.
