Alex Marukov - Unknown
— Ты не собираешься следить за операцией? — спрашивает он.
— Я видел достаточно крови за один день, — отвечаю я, выхватывая сигарету у него, и делая затяжку, прежде чем отдать ее обратно.
— Что будем делать с Эмиссаром Брэдшоу? — спрашивает Жук. — Люди заметят, что он пропал.
Я смотрю на Эми.
— Я скажу охранникам, что он болен, затем сделаю несколько звонков и отменю его встречи, — говорит она. — Я была у Патрика личным помощником, помимо прочего, это не покажется подозрительным, если я позвоню им.
— Это должно успокоить охрану на несколько дней, — говорит Жук, делая очередную затяжку. — А как именно мы собираемся доставить Эвангелину к Пуриану Роузу и оставить их вместе в одной комнате? — Вопрос застает врасплох всех собравшихся на балконе.
— Как насчет церемонии Очищения? — предлагает генерал Бьюкенен. Легкий ветер проносится по балкону, растрепав его волнистые, белокурые волосы. — Пуриан Роуз должен быть на мероприятии в Роуз Плазе.
— Там полно гвардейцев, — говорит Роуч.
— Патрик отвечал за организацию безопасности. Я могу достать вам документы, — говорит Эми.
Она направляется внутрь и возвращается спустя несколько минут с портативным интерактивным экраном, поставив его на стол рядом с Сигуром. Мы все подходят к нему. На экране карта Роуз Плазы, с мигающими зелеными, желтыми и красными огоньками.
— Зеленые точки на крышах должно быть ПТ. Пулеметные турели, — объясняет генерал Бьюкенен, когда мы все безучастно смотрим на экран. — У нас были такие же в Блэк Сити, чтобы сбивать любых Нординов, которые пытались перелететь через стену. Мы с Гарриком можем убрать их.
Мама Натали указывает в сторону желтых точек. Ее черные волосы зачесаны назад в тугой пучок, подчеркивая ее болезненно-худое лицо.
— Желтые точки должно быть Стражи-гвардейцы, которые будут стоять по всему периметру. Но я подозреваю, что там будет еще отдельный отряд, который смешается с толпой.
— Если что, мы просто можем использовать ПТ, чтобы убрать их, — говорит Гаррик.
— Ты не можешь просто начать стрелять в толпу невинных людей, — возражаю я. — Пуриану Роузу может плевать на их жизни, но мне нет.
Генерал Бьюкенен кивает.
— Я согласен с Эшем. Мы не можем так поступить.
— И да, лучший вариант — использовать маскировку, — говорит Жук. — Мы сольемся с другими гражданами. Там будет куча народа. Гвардейцы не смогут следить за всеми.
— А что это за красные огоньки на схеме? — спрашиваю я.
— Это личная охрана Пуриана Роуза, — отвечает Эми.
— Вот они могут стать нашей главной проблемой, — говорю я. — Они могут опознать нас, когда мы выйдем на сцену.
— Это рискованно, приятель, но у нас не так уж много других вариантов, — говорит Жук. — Все, что нам нужно сделать, это доставить Эвангелину к Пуриану Роузу, прежде чем они остановят ее.
— У тебя это звучит так просто, — протяжно говорю я, и он ухмыляется.
Мы обсуждаем наш план на ближайшие несколько часов, прорабатываем детали, хотя все это время я думаю об Эвангелине и операции. Все рассчитывают на ее успех.
— Этого не достаточно, чтобы заставить Пуриана Роуза объявить о прекращении огня, нам придется настроить страну повернуться против власти правительства Стражей и так чтобы они не поставили еще одного из тех придурков у власти, — говорит Роуч, поглядывая на Эмиссара Бьюкенен, которая игнорирует намек.
— Мы расскажем им о «Крыльях», — говорю я. — Но мы должны предъявить доказательства СМИ. Кому можно доверять?
Эмиссар Бьюкенен вздыхает, смягчаясь.
— У меня есть контакты в новостном центре Си-Би-Эн. Мы можем довериться им.
Балконные двери раздвигаются, и все замолкают. Мое сердце выскакивает из груди. В дверях появляются Дей и Натали. Их одежда покрыта кровью Эвангелины, их волосы блестят от пота.
— Как все прошло? — спрашиваю я.
Натали слегка кивает.
— Похоже, все прошло хорошо, но Иоланда сказала, что ближайшие двадцать четыре часа будут решающими. Организм Эвангелины все еще может отвергнуть его.
— Я могу ее увидеть? — спрашивает Элайджа.
Натали кивает.
— Она в сознании.
Элайджа покидает балкон и Натали поворачивается ко мне.
— Кто-то влюбился, — говорит озорно она.
Меня гложет ревность при мысли об Элайдже и Эвангелине, но я силой отодвигаю ее в сторону, зная, что ревновать глупо. Я не претендую на Эвангелину. Кроме того, я предпочел бы, что Элайджа сосредоточил свое внимание на ней, чем на Натали.
Остальные заходят внутрь. Я следую за Натали в нашу спальню и опускаюсь на кровать, пока она по-быстрому принимает душ. Я закрываю глаза, как мне кажется на секунду, но когда я открываю их, за окном уже стемнело. Натали нет в комнате.
Я тру глаза, а затем отправляюсь на ее поиски, и нахожу ее в библиотеке с родителями. Это овальная комната, стены которой снизу доверху скрыты под книгами. Генерал Бьюкенен стоит у открытого окна, куря сигарету, а Натали с мамой сидят в красных кожаных креслах рядом с камином из белого мрамора. На столе между ними файл Полли, фотографии разбросаны по всему столу из красного дерева. Натали оборачивается, почувствовав меня. Она машет мне, и я сажусь рядом с ней.
— Как можно было погрязнуть во всем этом? Но Полли была как Пуриан Роуз, да? — спрашивает Натали у мамы. — У нее было что-то от Дарклинга и Люпина?
Эмиссар Бьюкенен слабо кивает. Искры танцуют в ее бледно-голубых глазах от огня, горящего в камине.
— Мы поняли это на первом УЗИ. Доктор Крейвен не мог найти сердцебиение, и я подумала... — Она сокрушенно вздыхает. — Но затем он увидел ее клыки.
— Что? — глухо спрашивает Натали.
— Они растут в период внутриутробного развития в первые несколько недель после зачатия, — объясняет Эмиссар Бьюкенен. — Стало очевидным, что она не нормальный человек.
Я вздрагиванию при слове. Нормальная. Отец Натали смотрит в окно, одну руку засунув в карман, а другой, держа сигарету.
— Крейвен сделал еще несколько тестов после того, как она родилась, и подтвердил, кем она была, — продолжает Эмиссар Бьюкенен. — К счастью, благодаря тому, что она была преимущественно человеком, мы смогли заставить ее забыть, что она не одна из нас с помощью нескольких операций усовершенствований.
— Усовершенствований? — спрашивает Натали.
— Вы стерилизовали ее, — говорю я.
Эмиссар Бьюкенен кивает.
— Она носила виниры. Никто не подозревал этого. Многим Стражам-девочкам делают косметические стоматологические операции в раннем возрасте.
— Полли знала, кто она? — спрашивает Натали.
— Она не знала, что была другой, пока ты не родилась, — говорит Эмиссар Бьюкенен. — Она думала, что у всех маленьких девочек нет сердцебиения, и есть жажда крови. Но ты появилась, она поняла, что что-то с ней не так. Мы с твоим отцом объяснили ей, кем она была, и кто ее настоящий отец, и что она должна держать это в секрете.
— Итак, она всегда знала? — Натали садится обратно в кресло. — А как же ее сердце? Наверняка кто-то заметил, что оно не стучит.
— Ты — нет, — говорит Эмиссар Бьюкенен.
Натали немного краснеет.
— Люди обычно не подходят ко всем, чтобы проверить пульс друг у друга, Натали. Зачем они будут это делать? Кроме того, она выглядела как человек, — говорит Эмиссар Бьюкенен.
— И мы смогли убедить Крейвена осматривать ей, чтобы он мог подделать результаты анализов и прочего, — говорит генерал Бьюкенен из другого угла комнаты. — Никто ничего не подозревал.
— А Пуриан Роуз знал, что она его дочь? — спрашивает Натали.
— Я сказала ему, что она Джонатана, — отвечает Эмиссар Бьюкенен.
Выражение лица генерала Бьюкенена застывает. Он затягивается сигаретой и вьющимися клубами выпускает дым изо рта.
— Почему ты не сказала мне, кем она была? — спрашивает Натали. — Почему она не сказала?
— Она боялась, что ты не примешь ее, — отвечает Эмиссар Бьюкенен.
Натали краснеет.
— Почему? Она была моей сестрой! Я любила ее.
— Я знаю, — говорит Эмиссар Бьюкенен. — Я пыталась сделать так, чтобы Полли чувствовала себя частью семьи. Я души не чаяла в ней, я осыпала ее подарками и лаской. Я делала все, что могла, чтобы заставить ее почувствовать себя особенной, красивой, принятой, но она никогда этого не чувствовала. Она всегда считала себя изгоем.
— Да, что ж, такое порой случается, когда вы заставляете людей, как она, жить за стенами гетто, — бормочу я.
Эмиссар Бьюкенен плотно сжимает тонкие губы.
— Как вы можете оправдывать то, что вы сделали с моим народом, когда ваша собственная дочь была одной из нас? — произношу я, и злость кипит внутри меня.
— Она не была одной из вас, — жестко отвечает Эмиссар Бьюкенен. — Полли была в основном человеком. Она была хорошей девочкой, она не представляла никому угрозы, в отличие от Дарклингов.
Я сжимаю руки в кулаки, и Натали качает головой в отвращении.
— Как ты могла позволить Пуриану Роузу пытать ее в ту ночь, когда они пришли за отцом? — спрашивает Натали. — Наверное, она была убита горем, что ты выбрала меня, а не ее и позволила, чтобы ее собственный отец сделал с ней такое.
