Alex Marukov - Unknown
Мать качает головой.
— Гидротехнические сооружения оснащены немедленным отключением, если они выявят любые вирусы. Мы внесли поправки после вашей неудачной попытки диверсии.
— Всегда, пожалуйста, — сухо отвечает Люсинда.
— Кроме того, вода ослабит в препарате эффект Дурмана и Ночного шепота. Роуз добавил их в «Крылья» не просто так, мне кажется надо как раз разбавить его, чтобы победить, — говорит доктор Крейвен. — Нет, у препарата должна быть большая концентрация, чтобы он был эффективным.
Как бывший начальник отдела «Науки по борьбе с Дарклингами и Департамента Технологий», а также как создатель «Золотого Дурмана», он знает многое об эффективности действия того или иного препарата. Он снимает очки и устало трет глаза. Иногда меня застает врасплох понимание того, как же сильно он похож на своего сына Себастьяна — у них одинаковые волнистые волосы, такая же смуглая кожа и тонкое лицо, и те же зеленые глаза. Но когда я видела его сына в последний раз, глаза Себастьяна сменили цвет на серебристый, как у Пилигримов во Фракии, и тех мужчин, которых я видела в магазине Скотта в Галлии.
Вспоминая тот визит, у меня мурашки бегут по спине. Я вспоминаю о бездомном, которого я увидела перед входом в часовню рядом с магазином Скотта, с его гниющим лицом... Ой! Я выпрямляюсь, уставившись на Эша, который сидит рядом со мной. Бомж был окружен стеклянными бутылками с молочно-серебристым осадком в них. Такими же как «Крылья»! Я думала, что бутылки были с какой фигней Скотта, но теперь я понимаю, что это не так. Они принадлежали церкви по соседству. Я помню звон церковных колоколов, когда Пилигримов звали на...
— Церемония Очищения! — взволнованно говорю я. — Общественная церемония Очищения! Вот как Пуриан Роуз собирается инфицировать всех. Он заставит их пить, как часть ритуала. — Я кратко объясняю свою теорию другим, рассказывая им о Пилигримах во Фракии с серебряными глазами, и о бомже в Галлии.
— О, да, я помню его, — вздрагивая, говорит Элайджа.
— Бомж был очень болен, — говорю я, поворачиваясь к доктору Крейвену. — Очень похож на девушку, подопытную с видео, которое вы мне показали на базе повстанцев. Он, должно быть, употреблял «Крылья», не понимая, что это было на самом деле, и заболел.
Роуч опускается в свое кресло, ее голубые дреды падают на веснушчатые плечи.
— Дерьмо, миллионы людей примут участие в этом.
— Как же тогда, Пилигримы во Фракии инфицировались? — размышляет Дей. — Я думала, что Роуз давал «Крылья» только собственным людям.
На это отвечает доктор Крейвен.
— Я уверен, что Роуз хотел сделать несколько пробных прогонов, чтобы убедиться, что его план сработает, перед тем как пускать его в народ. Во всяком случае, я бы так сделал, — говорит он. — Скорее всего, он послал контейнеры с «Крыльями» в избранное количество церквей по всей стране, похожей на ту, что в Галлии, и указал Пилигримам принимать их в своих ежедневных церемониях Очищения. Наверное, как-то так бедный Пилигрим во Фракии инфицировался. Он был лабораторной крысой.
— Но почему Пилигримы не заметили, что они пили смесь из «Дурмана»? — спрашивает Жук.
— Не все знают, на что похож «Дурман», — спокойно говорит Эш. — Они, наверное, думали, что это было молоко, смешанное с каким-то другим безобидным ингредиентом.
— Вот что-то я не понимаю в «Крыльях», — говорит Эвангелина. — Я понимаю, зачем Пуриан Роуз хочет дать людям ретровирус, но почему он добавил туда «Дурман» и «Ночной Шепот», а? Зачем они там?
— Питье с измельченным «Ночным шепотом» заставляет людей впадать в гипнотическое состояние, — тихо говорит Элайджа. — Они будут делать все, что говорит Пуриан Роуз.
— Только не Даки, — добавляет мрачно Эш. — Разве Жизель не говорила, что у ее народа естественный иммунитет к «Ночному Шепоту».
— Из-за этого, наверное, их и отправили всех в «Десятый», — говорю я.
— Но зачем ему использовать препарат для контроля над разумом на Пилигримах? Те и так пресмыкаются перед ним и делают, все, что он скажет? — добавляет Жук.
— Большинство людей, присутствовавших на публичных церемониях не Пилигримы, они обычные граждане, — отвечает мать. — Для того чтобы сработал его план «Одна Нация», он должен заставить граждан думать так же, как и его по-настоящему преданные последователи.
Роуч садится обратно в свое кресло.
— Хитро. Люди привыкают к Дурману, поэтому они будут продолжать возвращаться за новой дозой.
— Ретровирус превратит их в гибридов, — заканчивает ее мысль Дей.
— А измельченный «Ночной шепот» сделает их безмозглыми марионетками, которые готовы исполнять его приказы, — добавляет Элайджа.
— Все будут думать одинаково, выглядеть одинаково, целая страна по его подобию, — говорю я. — Одна вера, одна раса, одна нация, под его Могуществом.
— Дерьмо, — говорит Эш.
— Когда состоится церемония? — спрашивает Эвангелина.
Я смотрю на экран, на котором бежит строчка новостей о церемонии.
— Через два дня.
Мы смотрим друг на друга, осознавая происходящее. Осталось два дня до того, как Пуриан Роуз обрушит ретровирус на население. Два дня для пересадки сердца Тиоры в Эвангелину и каким-то образом до проникновения ее в Золотую Цитадель. Два дня до объявления победителя в этой войне.
Два дня.
Я встаю.
— Так чего же мы ждем? Пошли готовиться.
30
ЭШ
ДВЕРИ ЛИФТА РАСПАХИВАЮТСЯ, и мы идем в личную операционную Эмиссара Брэдшоу. Эми тихо двигается по комнате, зажигая свет. Комната на удивление небольшая, но хорошо оборудованная, по последнему слову техники. В воздухе стоит неприятный запах антисептика, который щиплет ноздри.
Дей с Натали помогают доктору Крейвену и Иоланде в их приготовлениях к операции, а я ставлю стеклянную банку на соседней тумбочке. Эвангелина ложится на операционный стол и, волнуясь, теребит волосы. Все остальные наверху, ждут нас в пентхаусе Патрика. Я сижу рядом с Эвангелиной и беру ее за руку.
— Ты не должна делать этого, — говорю я ей.
— Да, знаю. — Она смотрит на меня мерцающими черными глазами. Ее темные волосы разметались по подушке, обрамляя ее красивое, худое лицо. — Я хочу помочь, Эш, и я теряю меньше, чем ты.
Она слегка прижимает ладонь к моей груди и по моему сердцу проходит дрожь от ее прикосновения, заставляя сжиматься мой желудок. Желание болью проходит через меня, и я быстро тушу его глубоко, глубоко внутри. Эвангелина — единственный человек в этой комнате, кто действительно понимает, каково это. Наверное, отсутствие сердцебиения могло бы уничтожить меня. Натали смотрит на нас и улыбается, но ее голубые глаза полны беспокойства. Я аккуратно убираю руку Эвангелины с моей груди. К нам подходят доктор Крейвен и Иоланда.
— Эвангелина, ты готова? — спрашивает доктор Крейвен.
Она уверенно кивает, но ее рука снова находит мою.
— Нет никакой гарантии, что это сработает, — говорит Иоланда. — Даже если сердце не будет отвергнуто, мы будем знать наверняка, что это сработало, только тогда, когда Пуриан Роуз коснется тебя.
Я вспоминаю момент, несколько месяцев назад во время урока истории, когда мы с Натали случайно стукнулись лбами, нагнувшись, чтобы достать ее оброненную ручку. Краткое прикосновение — все, что потребовалось, чтобы включить мое сердце.
— Я понимаю, — говорит Эвангелина.
Я слегка сжимаю ее руку.
— Увидимся, когда проснешься.
Она нервно улыбается. Я направляюсь к Натали, и быстро целую ее в лоб, прежде чем отправиться наверх с Эми. Натали с Дей остаются в больнице для оказания помощи доктору Крейвену и Иоланде.
Мы находим всех на балконе пентхауса Патрика. Элайджа опасно сидит на узкой балюстраде, его хвост лениво висит за бортом, а он разглядывает город. Отсюда я могу увидеть знаменитые купольные крыши Золотой Цитадели и рядом осколокообразное здание, котором в настоящее время заседает Правительство Стражей. Миллионы голосов разносят молитву по Центруму, все поклонники Пуриана Роуза. Этот звук рвет мне душу. Нетрудно заметить, как люди становятся опьяненными, как они впадают в транс. Цифровые экраны, встроенные во все небоскребы, они рекламируют церемонию Очищения, которая пройдет через два дня. Два дня. Твою мать! Два дня и все закончится, так или иначе.
Элайджа трет рукой свое уставшее лицо. Он выглядит измученным, и я знаю, что это не просто от недостатка сна. Горе, пережитое им, тоже сказывается. Грусть изнуряет. Я знаю, как он себя чувствует. Я мог бы благополучно доползти до постели и больше никогда не проснуться, учитывая половину шанса на успех нашего плана. Я не хочу постоянно помнить, почему моему сердцу так больно.
В чертах Люсинды чувствуется то же самое, хоть она и свернулась калачиком на одном из мягких сидений балкона и крепко спит, а прохладный ветерок шевелит ее короткие, черные волосы. Гаррик осел в одно из кожаных кресел, схватившись за живот. Бодрствующие взрослые спокойно разговаривают. Иногда, Сигур смотрит в сторону двери, словно ожидая, что вот-вот войдет доктор Крейвен, но операция будет идти несколько часов. Жук прислонился к золотому столбу, куря самокрутку. Я с Эми присоединяюсь к нему.
