Джоджо Мойес - Корабль невест
Независимая и раскованная. Она обнаружила, что начинает смотреть на себя глазами Иэна и даже верить в свой новый образ. Чуть раньше, когда она поняла, что лежит перед ним обнаженная, в полуобморочном состоянии, он начал говорить, что она богиня, самое соблазнительное создание, которое он когда-либо видел, и что-то еще, вогнавшее ее в краску, его глаза затуманились от восхищения, и она обнаружила – когда потянулась было за халатом, – что действительно ощущает себя соблазнительной и божественной.
Значит, он видит меня именно такой, сказала она себе. В нем есть нечто, благодаря чему я становлюсь лучше, чем на самом деле.
На улице возобновилось оживленное движение. Она услышала, как под их открытым окном хлопнула дверь машины и какой-то мужчина стал орать: “Дейви! Дейви!” – правда, безрезультатно.
– Итак, – наклонившись над ним, сказала Эвис, она пока так и не смогла привыкнуть к прикосновению его обнаженного тела. – Ты правда меня любишь, да?
Он улыбнулся ей, его волосы слегка примялись от подушки. Она подумала, что никогда в жизни не встречала такого красивого мужчину.
– И ты еще спрашиваешь!
– И тебе все во мне нравится, да? Я тебя ничем не раздражаю?
– Нет, конечно, – произнес он, потянувшись к прикроватному столику за сигаретой. – Это невозможно.
– А ты хочешь навсегда остаться со мной?
– Не только навсегда, но и навечно!
Она сделала глубокий вдох:
– Тогда я тебе кое-то скажу. Только обещай не сердиться!
Ровными белыми зубами он вытащил сигарету из пачки, зажег спичку, прикрыв пламя ладонью руки, которой обнимал ее за шею.
– Ммм? – произнес он, окутав ее мягким облаком сизого дыма.
– Мы поженимся.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Затем поднял глаза к потолку:
– Конечно поженимся, мой утеночек.
– Завтра.
Она не очень любила вспоминать о том, что было дальше. Черты его лица заострились, а взгляд стал жестче.
Словно Не Такой Уж Спящий Зверь снова стал спящим.
– Что?
– Я уже обо всем договорилась. С мировым судьей. Мы поженимся завтра. В бюро регистраций на Коллинз-стрит. Там будут только мама, папа и Дина, а еще Хендерсоны – в качестве наших свидетелей. – Не дождавшись от него ответа, она продолжила: – Ох, дорогой, только, ради бога, не сердись на меня! Я не переживу, если ты снова уйдешь в плавание, а я так и останусь на положении твоей невесты. Я тут подумала: ведь ты любишь меня, я люблю тебя и мы оба действительно хотим быть вместе, тогда какой смысл ждать долгие-долгие месяцы? И ты ведь сам говорил, что получил разрешение у своего начальства.
Иэн так резко сел, что она невольно упала на подушки. Тогда она прислонилась к изголовью кровати, стыдливо прикрыв грудь простыней.
Повернувшись к ней спиной, Иэн наклонился вперед. Возможно, это всего лишь игра воображения, но ей показалось, что он курит сигарету с какой-то мрачной решимостью.
– Ну вот, дорогой, – игриво сказала она. – Ты не должен сердиться. Я этого не потерплю!
Он не шелохнулся.
Она ждала ответа, наверное, целую вечность и, не получив, была несколько обескуражена. Игриво-неодобрительное выражение лица постепенно сменилось растерянным. Наконец, поняв, что больше не в силах сдерживаться, она осторожно прикоснулась к нему. Его кожа, казалось, хранила воспоминания об упоительных мгновениях.
– Ты что, правда на меня сердишься?
Он не ответил. Затем вынул изо рта сигарету, повернулся к ней и машинально пригладил волосы:
– Не люблю, когда ты действуешь через мою голову… особенно когда речь идет… о таких важных вещах.
Тогда она уронила простыню, наклонилась вперед и обвила обнаженными руками его шею.
– Прости, дорогой, – прошептала она, уткнувшись носом ему в ухо. – Я думала, ты обрадуешься.
Что, собственно говоря, лишь отчасти было правдой: ведь когда она обо всем договаривалась, то прекрасно понимала, что сосущее чувство под ложечкой объяснялось не только предвкушением знаменательного события.
– Ну и вообще организация подобных вещей – мужская прерогатива. Из-за тебя я чувствую себя как… Ну, я не знаю, Эвис. Кто из нас носит брюки – ты или я? – Его лицо еще больше помрачнело.
– Ну конечно ты! – ответила она и, откинув простыню, закинула на него стройную ногу.
– Так это не шутка? Все решено, да? Гости и все остальное?
Она оторвала губы от его шеи:
– Только Хендерсоны. Я хочу сказать, не считая членов семьи. Не думай, что я организовала без твоего ведома такое уж грандиозное мероприятие!
Он закрыл лицо ладонью:
– Поверить не могу, что ты это сделала!
– Иэн, любимый, ради бога, не надо…
– Поверить не могу, что ты…
– Дорогой, ведь ты все еще хочешь меня, да? – В ее голосе – слегка дрожащем и умоляющем, – пожалуй, было больше сомнения, чем она на самом деле чувствовала. Ей даже в голову не могло прийти, что Иэн вдруг изменит свое решение.
– Ты прекрасно знаешь, что да… Просто…
– Значит, ты желаешь убедиться, что останешься хозяином в доме. Конечно да! А ты, оказывается, самый настоящий деспот! Но если бы у нас было побольше времени, я никогда бы не стала спешить! О Иэн, дорогой! Не сердись на меня, пожалуйста! Просто мне ужасно не терпелось поскорее стать миссис Рэдли. – Она потерлась носом о его нос, распахнула голубые глаза – и он сразу утонул в них. – О Иэн, я ведь так тебя люблю!
В результате он ничего не сказал, а просто отдал себя во власть ее поцелуев, ее умоляющего шепота, ее настойчивых рук. Наконец она поняла, что он немного оттаял.
– Это все потому, что я слишком люблю тебя, дорогой, – промурлыкала она, и он сдался на милость победительницы.
Она поняла, что, по мере того как просыпается Спящий Зверь, восстанавливается ее контроль над его телом, и где-то в глубине души с удовлетворением отметила, что терпение и труд все перетрут, словом, немножечко ума, очарования, удачи – и Эвис Причард, как всегда, добьется своего.
На церемонии бракосочетания он вел себя немного странно. Она знала, мама именно так и подумала. Он был каким-то рассеянным, слушал вполуха, грыз ногти – привычка, не подобающая взрослому мужчине. С учетом того, что присутствовали всего восемь человек, а он к тому же морской офицер, она находила его нервозность несколько избыточной.
– Вот глупышка, – сказал ей папа. – Все женихи выглядят точно приговоренные к смертной казни.
А ее мама игриво шлепнула его по руке и ободряюще улыбнулась накрашенными губами.
Дина пребывала в дурном настроении. Она надела темно-синий, почти черный костюм, и Эвис, естественно, пожаловалась на нее маме, но та посоветовала не кипятиться.
– Ей, конечно, очень неприятно, что ты первая выходишь замуж, – прошептала мама. – Ты ведь понимаешь?
Эвис понимала. И даже слишком хорошо.
– Ты все еще любишь меня? – уже потом спросила она его.
Ее родители оплатили праздничный обед и номер в “Гранд-отеле” Мельбурна. Ее мама за столом всхлипывала, а когда они с Иэном собрались подняться наверх, сказала театральным шепотом, что все было вполне на уровне и Эвис не помешает немного выпить для смелости. Эвис в ответ только улыбнулась. Ее улыбка успокоила маму и до чертиков разозлила сестру, поскольку словно говорила: “Я собираюсь сделать ЭТО. Я стану женщиной раньше тебя”. Эвис так и подмывало сообщить сестре, что уже сделала ЭТО накануне вечером, но в последнее время Дина стала ужасно вредной, она только и ждала удобного случая, чтобы заложить ее маме.
– Иэн? Теперь, когда я стала миссис Рэдли, ты все еще любишь меня?
Они наконец вошли в свой номер. Он закрыл за ней дверь, глотнул бренди и расстегнул воротничок.
– Конечно люблю, – ответил он. Сейчас он уже, похоже, пришел в себя. Он прижал Эвис к себе и стал шарить горячей рукой по ее бедру. – Безумно люблю, моя дорогая девочка.
– И как, ты меня простил?
Но ему уже было не до чего.
– Конечно. – Он легонько куснул ее в шею. – Я ведь тебе говорил. Просто не люблю сюрпризов.
– Чувствую, что надвигается шторм. – Валлиец Джонс проверил барометр возле двери в кубрик, закурил очередную сигарету и передернул плечами. – Я его нутром чувствую. Такое давление обязательно даст о себе знать.
– А что, по-твоему, было утром? Просто туман с дождем?
– И ты считаешь это штормом? Будто в лужу пернули! Я, парни, говорю о настоящем шторме. О шторме, похожем на разъяренную женщину. Когда волосы встают дыбом, сводит челюсти и штаны трещат по всем швам, а ты еще даже не успел сказать: “Ой, да брось, любимая. Я назвал тебя ее именем просто в шутку”.
В ответ из гамаков раздался дружный взрыв смеха. Найкол слышал угрюмый шум волн, предвещающий грозовые тучи. Джонс был прав. Будет шторм. Он напрягся, на душе стало тревожно, словно он выпил слишком много черного кофе. Это всего лишь шторм, сказал он себе.
Перед его мысленным взором снова возникло бледное лицо в лунном свете. Ее взгляд не был призывным или кокетливым. Она не из тех женщин, кто флиртом компенсирует себе ограничения, накладываемые статусом замужней дамы. Правда, было в ее взгляде что-то особенное. Нечто такое, что говорило ему о наличии взаимопонимания между ними. И какой-то странной связи. Она действительно узнала его. Именно это он и почувствовал.
