Санин Евгений - Мы - до нас
Я слышала про вашу честность.
Но Рим Второй, доверься мне,
Имеет большую известность!
Мономах:
- Я лишь отчасти согласиться рад.
Да, Рим столицей мира был, не спорю,
Но заменивший его золотой Царьград
Нас лучше разве тем, что ближе к морю!
Стоит, гордясь собою сотни лет.
И тут, я подхожу к итогу:
Где есть гордыня – места Богу нет.
А на Руси всегда есть место Богу!
Друг друга травят ядом, жен сквернят,
Их клятвам верить невозможно,
И ведь святыми себя мнят,
Живя напыщенно и ложно!
Без жалости лишают глаз
Своих врагов, не видя сами,
Что сами-то они как раз
Слепые – с целыми глазами!
У нас же и законов нет
Против насилий, отравлений.
И знаешь почему? Ответ:
У нас нет этих преступлений!
По правде и по совести живем,
Который век, Отчизну поднимая,
Причем, не чьим-то, а - своим трудом!
Гита:
- Да-да, я разумею, понимая!
Лишь одного я не могу понять,
Хотя об этом говорить без толку…
Как без борьбы ты мог отдать
Великий стол князь-Святополку?!
Мономах:
- Чтоб не было меж братьями войны,
Я сделал всё, как надо, по закону
И целовал на этом крест, икону -
Для блага и спокойствия страны!
(подбирая слова)
Как бы сказать, чтоб ты понять смогла…
Гита
(перебивая):
- Мне говорил Олег, я не забыла:
Теперь ты - с силой без великого стола,
А у него – великий стол без силы!
Мономах:
- Пусть это так! Но Русь моя
Жива, хоть и полна слезами,
И больше жизни жажду я:
Пойти на половца с князьями!
(с жаром)
Покуда русский род не вымер,
Нам бы вернуть былую честь…
Гита
(прижимаясь к мужу):
- Ох, и мечтатель ты, Владимир,
Мономах
(слегка обижаясь):
- Не обессудь – какой уж есть!
Гита
(покрывая его лицо поцелуями):
- И я люблю тебя за то
Что, по Руси не правя тризну,
Ты любишь, как другой никто
Ох, слово трудное – Отчизну!
Мономах:
- Она и для тебя теперь
Своей отныне стала тоже!
И для меня она, поверь,
С тобой роднее и дороже!
Гита
(качая головой):
- О, сколько пролила я слез
К ней привыкая через слезы…
Летом – жара, зимой – мороз,
И - эти странные березы…
Потом гляжу – здесь знают в моде толк
И в книгах смыслят, буквы разбирая.
И Русь за дверью – не медведь и волк,
А красота – от края и до края!
Сначала полюбила я весну,
Потом уже скучать стала о лете,
И, наконец, березы белизну
Я толком рассмотрела на рассвете…
Мономах
(смеясь):
- Вот, что писала тетушка моя,
Нам из из Парижа – Анна Ярославна:
В какую глухомань попала я!
То Франция! А дальше – и подавно!
Гита:
- Да, много городов, рек, гор, полей!
Но, пусть не обижаются все страны,
А Русь твоя, и правда, всех милей…
Раздается стук в дверь, и появляется взволнованный гридень.
Мономах:
- Что там еще?
Гридень:
- Там половцы князь! Ханы!..
Та же самая гридница. Только теперь освещен трон и затемнен угол с летописцем. Около трона, в ожидании выхода Мономаха, стоят: Архиепископ, Ратибор с сыном Олбегом и три вооруженных гридня. Вдоль стены – старшие дружинники и бояре.
Летописец выходит из своего угла и с деловым видом направляется к трону. В руках у него грамота – свиток, со свисающей на шнурке печатью.
Летописец
(объясняя на ходу):
- Наутро, в предрассветный час
К Переяславлю – не с дарами! -
Пришли две рати и тотчас
Покрыли всё вокруг шатрами.
Два знамени: одно – змея,
Другое – злая волчья морда,
Своей угрозы не тая,
Взметнулись над равниной гордо!
Сначала в град вошли послы:
Не губы – шрамы после пыток!
Дерзки, грубы, надменны, злы,
Они вручили этот свиток!
Летописец отдает грамоту Ратибору и возвращается на свое место.
Летописец
(продолжая):
- Не руки у послов – клешни!
«Что хочешь – мира или брани?»
Князь выбрал мир, и тут они
Потребовали крупной дани.
Съедала дань всё, что с трудом
Собрали тиуны с народа!
Князь заклинал: умом, стыдом…
За меч хватался воевода…
О, дипломатии узлы –
Слова одни – иные планы!
Ушли надменные послы,
И, наконец, явились ханы…
Входят - хан Кидан и хан Итларь с сыном.За ними – их слуги.
Бояре:
- Сколько же ханов?
- Только два!
- Идут… Вот не было печали!
- Ага! Не лопнули едва,
Когда их тут провеличали!
- А молодой – сын Итларя?
- С чего ты взял?
- Больно похожи!
- Да ну тебя - болтаешь зря -
У всех одни и те же рожи!
Ратибор
(сыну - показывая глазами на хана Кидана):
- Гляди, какие сапоги!
Такие точно видел, вроде,
Когда разбили нас враги,
Я на погибшем воеводе!
Олбег
(кивая, в свою очередь, на сына Итларя):
- Вид – словно он непобедим!
Немало уже наших, видно,
Он погубил. Сразиться б с ним!
Ратибор:
- Ты это брось! Нельзя!
Олбег:
- Обидно…
Хан Кидан и хан Итларь с сыном идут так, словно у себя дома, и останавливаются посередине гридницы. Их окружение остается около двери.
Хан Кидан:
- Тепло живет великий князь!
Хан Итларь:
- Мне тоже нравится, не скрою.
И я, обратно возвратясь,
Себе такой дворец построю!
Сын Итларя
(озираясь, отцу):
- А это кто? А это что?
Итларь:
- Трон, русский поп, иконы!
Сын Итларя:
- Зачем?
Итларь
(важно):
- Я знаю только то -
Что перед ними бьют поклоны!
Сын Итларя
(показывая на большую икону):
- Ай, сколько золота на ней -
На сто монет, наверно, хватит!
А украшений и камней
На век и тем, кто много тратит!
Отец! Пусть князь ее отдаст!
Или давай скорей с ним биться!
Хан Итларь:
- Я знаю, ты на все горазд,
Но… погляди на эти лица!
Ты осмотрись по сторонам:
Для них иконы, крест, молитвы
Дороже жизни, ну, а нам
Решить бы надо все без битвы!
(понижая голос)
Хоть Мономах и слаб сейчас,
Но если вдруг войны коснется,
Тогда немногие из нас –
Едва ли треть домой вернется!..
Входит Мономах, с ним Гита и два сына – Изяслав (15 лет) и Святослав (10 лет).
Мономах с женой садятся на троне, сыновья встают рядом.
Мономах
(с подчеркнутым участием – ханам):
- Не труден ли, не долог был ваш путь?
Хан Кидан
(высокомерно):
- Быстрей орла и легче паутины!
Мономах:
- Надеюсь, ветер дул не прямо в грудь?
Ратибор – сыну:
- Скорей бы он подул им прямо в спины!
Мономах:
- Путь между нами - через три реки!
Как выдержали переправу кони?
Хан Итларь:
- Спасибо - кони сыты и легки,
Хан Кидан:
- И, как всегда, готовы для погони!
Ратибор - сыну:
- Для бегства лучше б их приберегли!
Сын Ратибора
(продолжая глядеть на ханского сына):
- Силён, привык и к почестям, и к славам!..
Мономах:
- Давно ль уже снега на Степь легли?
Хан Кидан
(с недвусмысленной угрозой):
- Они и здесь уже лежат, как саван!
Летописец:
- Вопросы и ответы без конца…
Уж так заведено, когда к особам
С Востока обращаются. С крыльца
Встречают их с участие особым!
А половцы – особенный народ:
Пришли они с далекого востока,
Но кто они, и что у них за род,
Не ведомо для слуха и для ока!
Плечами широки, в ногах кривы,
Лицом – белы, глазами чуть раскосы
И, цветом самой спелой половы,
Все, кроме стариков, русоволосы.
Кочуют с лошадями по степям.
Жилища их – одни кибитки-вежи.
Ни городов, ни книг, еда – из ям…
Одно можно сказать – пока невежи!
Беседа столь пространною была,
Что, видно, даже ханам надоела,
Они спросили князя – как дела?
И, наконец-то все дошли до дела…
Хан Итларь
(вкрадчиво):
- Мы, князь, пришли к тебе с добром.
Хан Кидан
(грубо):
- И справедливым предложеньем!
Хан Итларь:
- Зачем нам разорять твой дом
И подданных по всем селеньям?
Ратибор:
- Вот наглецы!
Мономах
(сквозь зубы - Ратибору):
