Санин Евгений - Мы - до нас
(склоняясь над умершим):
- Есть – раны!
(показывает обломок стрелы)
- И половецкая стрела!
Мономах:
- Гляди, уже поверил прочно!
А ведь подумать бы пора б:
Что может знать, да еще точно,
О ханских планах русский раб?
Ратибор:
- Но ты же сам сказал, возможно,
Он был монахом, кузнецом…
Мономах
(торопливо):
- Иль смердом! Верить ему сложно.
Ратибор
(с надеждой):
- А может быть, он был купцом?
Мономах
(машет рукой, давая понять, что разговор окончен):
- А! Что теперь? Конечно, скверно
Так говорить, когда он стих,
Но, думаю, что и, наверно,
Не будет ханов никаких!
Ратибор
(глядя на пленника):
- Вот так живешь, ешь, пьешь, воюешь…
И вдруг – пожалуй на ответ
За то, о чем и в ус не дуешь,
Покуда мнишь, что смерти нет…
Мономах
(задумчиво):
- И одинаково ведь спросят:
Будь раб ты или господин!
Иди… И пусть его уносят!
А я побуду тут один!
Мономах опять остается один, но уже не ходит, а стоит посередине гридницы, между троном и летописцем.
Мономах
(как бы продолжая разговор с Ратибором):
- Нет, половцу не поклонясь,
Русь не спасти нам от разброда!
Ты – воевода. Я же – князь,
Ответственный за жизнь народа!
И должен я любой ценой -
Ковать мечи, латать кольчуги,
И для дружин – да не одной! -
Собрать мужчин со всей округи.
Мне нужен мир. Не после, а сейчас.
Сейчас, пока что еще можно
Объединить разъединенных нас,
Хоть это тоже невозможно…
Мой мир – это не золотой кумир,
Тельцом стоящий предо мною.
Мне нужен мир… мир…мир…мир…мир!
Любым путем! Любой ценою!
Мономах смотрит на дверь, на окно, словно опасаясь, что кто-то может услышать самые потаенные его мысли.
Мономах
(понизив голос):
- Я больше обрету, чем потеряю,
И в этот час, когда все видят сны,
Я, Мономах, монахом повторяю:
Мне нужен мир… (после долгой паузы) для будущей войны!
Мономах снова начинает ходить и останавливается неподалеку от быстро пишущего летописца.
Мономах:
- Я просто виду не давал…
Конечно, раб тот что-то ведал:
Быть может, яства подавал,
А хан сказал, когда обедал…
Или молва по той стране
Прошла тайком, а он решился
Один – один! – прийти ко мне
Сказать, чтоб я посторожился…
И, если раб тот не солгал,
Мне мир сулить те ханы станут,
Которого я так желал!
А после… все равно обманут!
Уж голова идет кругом.
Пора пойти вздремнуть бы, что ли
Работы много нынче днем
А завтра и того поболе!
По совести и правде суд!
Вершить я людям своим буду
Летописец
(вставая и подходя к князю):
- Ты звал меня?
Мономах
(оглядываясь):
- Я? Нет! Кто тут?
А-а… это ты…
Летописец:
- Да, как и всюду!
Мономах:
Все пишешь, отче?
Летописец:
- Все пишу!
Мономах:
- И до всего тебе есть дело -
Как я хожу, дышу, грешу?..
Признайся честно: надоело?
Летописец:
- Да нет! Отвечу, без похвал,
Чтоб не отнять венцов небесных,
Всегда, я с радостью писал
О всех делах твоих полезных!
Мономах:
- И что же, скажем, сделал я,
Иль сделать не успел, сегодня?
Мономах направляется к столику, но летописец преграждает ему путь.
Летописец:
- Нельзя. То тайна не твоя.
Мономах:
- Как не моя? А чья?!
Летописец:
- Господня!
Мономах:
- С ума сошел! Ведь я же – князь!
Летописец:
(невозмутимо):
- Я знаю.
Мономах:
- Но тогда – как смеешь?
Летописец:
- Дана мне власть! И буквиц вязь
Моих прочесть ты не сумеешь!
Мономах:
- Ну, хорошо… Я не терплю
Коварства, трусости и фальши.
Но тех, кто помнит долг – люблю!
Даю добро творить им дальше.
Ты только вот что мне скажи
Да честно, как у аналоя…
Летописец:
- Уста мои не терпят лжи,
Глаголь, себя не беспокоя!
Мономах:
- Допустим, в чем-то я не прав,
Так что же, все про то пусть знают?
И в хартии твоей средь слав
Моих былых, о том читают?
Летописец:
- Н-не думаю…Пока что ты
Все делал право и достойно.
И, эти исписав листы,
Я чувствовал себя спокойно…
Мономах:
- А коль что сделаю не так,
Переписать потом ты сможешь?
Летописец:
- Нет.
Мономах:
- А велю?
Летописец:
- Нельзя никак!
Мономах:
- Так значит, просто уничтожишь?
Летописец:
- Нет, княже, нет – я не могу!
Да и что сделал ты худого
Ты - милость даже ко врагу
Оказывавший, право слово?
Мономах:
- Ну, скажем, людям не помог,
Иль злом за зло воздал сторицей…
Летописец
(качая головой):
- То может вычеркнуть лишь Бог,
По милости Своей велицей!
Мономах:
- Ни изменить, ни даже сжечь,
Что в жизни сделал я беспечно…
Ну, хорошо – дела. А речь?
Мои слова?
Летописец
(жестко, отрезая):
- И то навечно!
Дверь, скрипнув, приотворяется.
Мономах
(с сожалением, разводя руками):
- Потом продолжим разговор!
Видать, пора для дел настала –
Пришел с докладом Ратибор…
Дверь открывается, входит Гита.
Мономах:
- Ты? Почему не спишь?
Гита
(с заметным акцентом):
- Уж встала!
Летописец возвращается за столик и, перебирая листы, отыскивает нужное место.
Летописец:
- Гита – английская принцесса,
Дочь Гаральда, что пал в бою,
Когда кровавая завеса
Закрыла всё в ее краю.
Жена и друг незаменимый,
Мать сыновей и дочерей,
Пряма, умна, и муж любимый,
Бывало, всем делился с ней…
Гита:
- Всю ночь я плохо провела,
И мысли были неспокойны.
Мне снилось, я тебя ждала,
И всюду – войны, войны, войны…
А после - крики наяву… Или во сне?
Скажи на милость!
Мономах:
- Скажу-скажу… Иди ко мне!
(обнимая жену):
Тебе – пригрезилось, приснилось!
Видать, болела голова,
Вот и попритчилось усталой…
Гита:
- Какие трудные слова!
Но я запомню их, пожалуй…
Летописец продолжает, пользуясь тем, что супруги замолчали – Мономах думая о своем, а Гита, запоминая незнакомые слова, шевелит губами.
Летописец:
- Приятных первых отношений
Им не испортили года,
И радости, и скорбь лишений
Здесь были общими всегда.
Союз с такой женой прекрасен,
И это - ясного ясней!
С одним лишь князь был не согласен -
Что был во всем согласен с ней!»
Мономах:
- Что дети?
Гита
(потягиваясь и зевая):
- Спят! Так сладко-сладко…
Мономах:
- И ты еще поспи пойди!
Гита:
- Утро! Не будет же порядка…
Мономах:
- Тогда скорее их буди!
Гита:
- Да пусть поспят… Совсем немножко!
Наш Святослав вчера упал -
Я это видела в окошко.
Как бы теперь не захромал!
Мономах:
- Не захромает, иль забыла,
То, что его, как и меня
Судьба впервые посадила
Уже в три года на коня!
Гита
(жалобно):
- Да ведь ему одиннадцати нет!
Да и Мстислава не жалел ты тоже…
Мономах:
- Я князем стал в двенадцать лет!
А дед мой – и того моложе!
Гита:
- Да-да, я помню, кто твой дед!
Ты – царский внук, и, Боже правый,
Наследник всех его побед,
В тебе – частица римской славы!
Мономах:
- Я русич! И сказал тебе сейчас
О князе - Ярославе Мудром!
Ну, чем твои ромеи лучше нас?
Гита:
(пытаясь остановить мужа):
- К чему такие речи утром?
Мономах:
- Что грамотны они, так что ж?
И мы читать-писать умеем.
Их град красив? И наш на их похож.
Они храбры. Мы тоже не бледнеем!
У них история? Немало лет и нам!
И если перейти к победам, -
Мы щит прибили к их вратам
Чтоб вечно помнили об этом!
А наши русские купцы?
Они так честно всё считают,
Что с ними всей земли концы
Иметь дела предпочитают!
Гита:
- В моей далекой стороне
Я слышала про вашу честность.
