Andrey Maidansky - Spinoza Izbrannyie sochineniya
имеет формальной, то мы, побуждаемые естественным разумом,
необходимо стали бы искать вне самого человека другой причины,
которая содержала бы всю эту реальность формально или
объективно. Кроме этой, никто не мог указать другой причины,
которая бы воспринималась так же ясно и отчетливо. Далее, что
касается истины этой аксиомы, то она очевидна из предыдущего.
Ибо ( по акс. 4) в идеях бывают различные степени реальности или
бытия, и потому они требуют, смотря по степени своего
совершенства, и более совершенной
199
причины ( по акс. 8). Но степени реальности *, замечаемые в идеях,
находятся в них же не поскольку они рассматриваются как модусы
мышления, но поскольку одна представляет « субстанцию, а другая
лишь модус субстанции или, одним словом, поскольку они
рассматриваются как изображение вещей. Отсюда очевидно, что
для идей не мажет быть другой первой причины, кроме той,
которую все своим естественным разумом видят ясно и отчетливо,
именно той ( мы ее только что показали), в которой содержится
формально или объективно та же реальность, которая в идеях
заключается объективно. Чтобы понять это заключение, я объясню
его несколькими примерами. Например, если кто-либо видит перед
собою две книги ( а именно, одну отличного философа, другую
какого-нибудь писаки), написанные тем же почерком, и при этом
обращает внимание не на смысл слов ( т. е. поскольку они
представляют как бы картины), но лишь на начертание и
последовательность букв, то он не заметит между обеими книгами
никакой разницы, которая бы его заставила искать разных причин;
он скорее будет считать обе книги исходящими одинаково из одной
и той же причины по одному и тому же способу. Если же,
напротив, он обратит внимание на смысл слов и речи, то найдет
между этими книгами большое различие и выведет отсюда, что
первая причина одной книги должна сильно отличаться от первой
причины второй книги и одна была в сравнении с другой настолько
совершеннее в смысле истины, насколько оказываются различны
смысл речи в обеих книгах или слова, если они рассматриваются как
картины. Впрочем, я говорю здесь о первой причине книги, которая
должна необходимо существовать, хотя и допускаю и предполагаю,
что одна книга могла быть списана с другой, как это и без того
ясно. Это можно также ясно доказать на примере портрета
какого-либо государя. Если обращать внимание только на материю
портрета, то нельзя заметить разницы с другими картинами,
которая заставила бы искать различные причины, и можно даже
думать, что эта картина скопирована с другой, а последняя с
третьей, и так без конца. Ибо вполне понятно, что для ее
исполнения не нужно другой причины. Если же обратить вни-
__________________
* И в этом мы уверены, так как замечаем это в себе, поскольку мы
мыслим (см. пред. сх.).
200
мание на самую картину, то необходимо искать первую причину,
содержащую формально или эминентно то, что эта картина
содержит в виде представления. Я не знаю, что еще можно
требовать для подтверждения и объяснения этой аксиомы.
10. Для сохранения вещи нужна не меньшая причина, чем для ее
первого произведения.
Из того, что мы мыслим в данный момент, не следует
необходимо, что мы и впоследствии будем мыслить. Ибо понятие,
которое мы имеем о нашем мышлении, не заключает ( или
содержит) необходимого бытия мышления; ведь я могу ясно и
отчетливо представить мышление *, если я давнее допущу, что оно
не существует. Но так как природа всякой причины должна
содержать или заключать в себе совершенство ее действия ( по
акс. 8), то очевидно, что в нас или вне нас в настоящий момент
необходимо должно быть нечто, чего мы еще не знаем, понятие о
чем или природа чего заключает и бытие и что является причиной
того, что наше мышление начало и продолжает существовать. Ибо
хотя наше мышление начало существовать, но его природа и
сущность заключают теперь его необходимое существование столь
же мало, как во время его небытия, и оно поэтому нуждается для
своего продолжения в такой же силе, какая необходима для его
начала. То, что я здесь сказал о мышлении, имеет силу и для всякого
другого предмета, сущность которого не заключает его
необходимого существования.
11. Не существует ни одной вещи, о которой нельзя спросить,
какова причина (или основание) ее существования (см. акс. 1 у
Декарта).
Так как существование — нечто положительное, то нельзя
сказать, что оно имеет причиной ничто ( по акс. 7); поэтому надо
указать какую-нибудь положительную причину или положительное
основание для его бытия, будет ли это внешняя причина, т. е. такая,
которая содержится вне самой вещи, или внутренняя, т. е. такая,
которая содержится в природе и определении существующей вещи.
Следующие ниже четыре теоремы заимствованы у Декарта.
__________________
* Это открывает каждый в себе самом, поскольку он является
мыслящей вещью.
201
Теорема 5
Существование бога познается из простого рассмотрения его
природы.
Доказательство. Когда говорят, что нечто содержится в природе
или понятии предмета, это то же самое, как если говорят, что это
нечто есть истина этого предмета (по опр. 9). Но необходимое
существование содержится в понятии бога (по акс. 6); поэтому верно,
когда говорят о боге, что в нем содержится необходимое
существование или что он существует.
Схолия. Из этой теоремы вытекает много важных следствий. На
основании только ее можно сказать, что природе бога принадлежит
существование, или понятие бога содержит его необходимое
существование, так же как в понятии треугольника содержится то,
что три его угла равны двум прямым; или его существование, равно
как и его сущность, есть вечная истина. От этой теоремы зависит
почти все познание атрибутов бога, которое приводит нас к любви к
богу (т.е. к высшему блаженству). Поэтому весьма желательно, чтобы
человеческий род понял, наконец, это вместе с нами. Впрочем, я
понимаю, что существуют известные предубеждения *, мешающие
понять эту теорему без затруднений. Если же кто-либо по доброй
воле или из любви к истине и своей истинной пользе исследует дело
и обдумает то, что сказано в пятом «Размышлении», в конце «Ответа
на первые возражения», как и то, что я излагаю в гл. 1, ч. II
«Приложения» относительно вечности, то он, без сомнения, вполне
ясно поймет это, и никто не сможет уже сомневаться в том, имеет ли
