Ernest Tsvetkov - Psykhologya_Prorochestva
Дети не копируют родителей (хотя, кто знает, – не имеем ли мы
двойника из тех, кто еще был свидетелем зари человеческого
существования?) и потому о полной фиктивности такой категории
как "Я" вряд ли стоит говорить слишком однозначно.
В свое время Л. Цонди выделил два вида судьбы: судьбу
навязанную и судьбу выбранную.
Первая форма полностью обусловливается механизмами трансгенерационной
и генетической передачи информации и в какой-то мере является тем, что
принято называть фатальным фактором. В такого рода ситуации ни о каком
"Я" говорить не приходится – субъект действует как
запрограммированная машина, база для некоторого проекта. Он
полностью подчиняется тем законам, которые становятся для него
жестким предписанием и, встав на линию тотальной детерминации,
инерционно следует жестко прочерченной для него траектории. По
существу это и есть путь невроза – хронического и навязчивого
(навязываемого) повторения одних и тех же шаблонов
существования, кружения в пределах однолинейной ограниченности.
Вместе с тем, выбранная судьба и есть основа формирования "Я"
– состояния, а не просто озвученного местоимения. При такой
позиции личность перестает уже быть проектом, некой заготовкой,
болванкой, схемой для аутентичной реализации и становится
осуществлением.
Таким образом, основываясь на сказанном, мы подошли к тому,
чтобы дать четкое, неметафизическое, без риторики и
спекулятивной размытости, определение "Я": "Я" – это интеграция
предка и потомка в одном субъекте.
Принцип предка – порождающий, передающий, руководящий и
предписывающий принцип. Принцип потомка – воспринимающий,
развивающий, применяющий, реализующий.
Зрелое "Я" (впрочем, этот психологический жаргон является
тавтологией – "Я" и не может быть незрелым, ибо "Я" как таковое
и есть уже итог личностной зрелости) проявляется в том, что
индивид становится и своим собственным родителем, и своим
собственным ребенком. Я сегодняшний есть родитель себя
завтрашнего, и в то же время – ребенок себя вчерашнего. И если
подобное самовосприятие у меня выражено достаточно осознанно, то
я становлюсь активным участником самостановления,
самовоспроизведения и самоосуществления, исполняющим реализацию
творческого принципа жизни.
7. Парадокс любви
Парадокс любви заключается в том, что из-за него люди не
только взлетают на счастливые вершины своей жизни, но и
заваливаются, как подкошенные стены в смуту драм и потрясений,
а порою – в водоворот смертельных опасностей. Парадокс любви
эмоционально насыщен, глубок, но его не следует путать с самой
любовью…
Изучая травматические происшествия в жизни своих пациентов,
психотерапевты давно обнаружили, что подобные случаи
синхронистично вписываются в систему соответствий, связанных с
определенными датами. В своей профессиональной практике я
только убеждался в наличии данного феномена, который я назвал
диахронией.
Однажды ко мне обратилась женщина, которая незадолго до
этого попала в аварию. К счастью, она и ее автомобиль
отделались только ушибами, но сам по себе случай оказался
довольно неожиданным, если учесть, что подобных инцедентов
раньше с ней не происходило, и сама она отличалась
аккуратностью и хорошо сформированными водительскими навыками.
Пережив состояние шока, пациентка захотела узнать причину,
которая заставила совершить ее "столь грубую ошибку". Ситуация
приключилась с ней через три дня после того, как она отметила
свой сороковой день рождения. Примечательным оказалось то, что
ее отец погиб в автодорожной катастрофе, когда ему едва минуло
сорок лет. Получается, что она чуть не повторила судьбу своего
отца. Хотя мы и осознаем смысл выражения "чуть не считается",
тем не менее, эти самые "чуть" оказывают свой вполне явственный
судьбореализующий эффект. Так, например, ветхое здание может
оседать "по чуть-чуть", но в один момент, когда сумма этих
"чуть-чуть" достигнет критической величины, оно рухнет уже
совсем не "чуть-чуть". Поэтому "чуть" – считается, и не просто
считается, но и засчитывается. Поэтому судьбоаналитику
приходится весьма пристально всматриваться в любое "чуть", так
как в каждом из них всегда скрывается тенденция. По моим
наблюдениям, все, столкнувшиеся с неожиданной для себя драмой,
в свое время игнорировали эти "незатейливые мелочи", которые,
однако, служили своеобразными предупредительными сигналами. И
здесь вопрос насущен не в том, что мы можем предотвратить
ситуацию, а в том, что мы можем с ней не встретиться.
Ситуация, которой суждено случиться, непременно случится
вследствие непрерывного и непрерываемого хода вещей. Но
воздействие тех следствий, то есть событий, которые ситуация
порождает, зависит также и от тех, кто к этим следствиям имеет
отношение. Иными словами, для десяти человек не бывает одного и
того же события. Для десяти людей это будут десять разных
событий, даже если они предстанут в одной и той же ситуации.
Ситуация – это то, что приходит извне. Событие – это то, что
мы переживаем при встрече с ситуацией. Например, если я хожу в
ресторан каждый день, то такое посещение окажется каждодневной
обыденной ситуацией. Но если я ресторан посещаю раз в несколько
лет, то это уже событие.
Пациентка оказалась в аварийной ситуации, и ее мозг в краткие
доли секунды решал, окажется ли для нее эта ситуация событием
или нет. Ею подвел парадокс любви, и она инициировала событие,
закончившееся для нее неприятным исходом.
Еще раз повторю, что парадокс любви не есть сама любовь.
Кратко его можно охарактеризовать убеждением: "любить – значит,
разделить свою судьбу с любимым". Данное убеждение может быть
предметом сознательного верования, либо корениться в глубинах
бессознательных установок, но, как бы там ни было, оно выражает
казус инфантильной привязанности, к самой любви имеющей самое
опосредованное отношение. Парадокс любви формируется на том
этапе, когда младенец и родитель составляли вместе некое
симбиотическое единство, когда ребенок интроецировал, впитывал в
себя значимую для него фигуру взрослого, задействуя механизм
идентификации "я – это он". При нормальном развитии подобная
связь растворяется, и наступает период отделения – индивидуации,
который и становится основой формирования собственной, выбранной
судьбы.
Для моей пациентки важно было осознать, что любить вовсе не
означает – разделить судьбу любимого. И то, что она понимала как
любовь к отцу, в действительности представляло собой пережиток
иждивенческой, младенческой привязанности к нему.
Парадокс любви приводит к возникновению стойкого чувства
вины, настолько укорененного и мучительного, что личность,
одержимая подобным чувством, запускает программу
самоуничтожения, диапазон которой довольно обширен – от явного
суицидального намерения до его завуалированных форм, таких как
пьянство, наркомания, заражение спидом, травматизм.
Второе, не менее драматическое проявление парадокса любви
заключается в том, что я называю "неврозом невезения".
Достаточно показательным и типологическим является следующий
пример. Способный, честолюбивый, энергичный молодой человек,
сполна наделенный качествами для того, чтобы сделать блестящую
карьеру на деловом поприще, достигает определенных успехов, но
вместо того, чтобы развить их и достичь новой высоты в своем
профессиональном росте, вдруг, сталкивается с неожиданными и
непреодолимыми трудностями. Сначала его подводит партнер, и
результаты его достижений оказываются под угрозой. Он проявляет
упорство и находит пути из тупиковой ситуации, восстанавливая
свое положение. Однако период благоденствия длится недолго, и
его постигает новая неудача – он сам теряет важные документы.
Всю свою жизненную энергию он направляет на то, чтобы выправить
покосившуюся ситуацию. Но при этом само его существование уже
превращается в мучительную череду взлетов и падений, ставшую для
него истинным самоистязанием. Он добивается высокого статуса,
новые партнеры ему верны, он больше не теряет документы, но
