KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Разная литература » Прочее » Неизвестно - Сергеев Виктор. Луна за облаком

Неизвестно - Сергеев Виктор. Луна за облаком

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Неизвестно, "Сергеев Виктор. Луна за облаком" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Пошто лезешь в чужи дела?

— А ты сам?

— Эва, сказанул! «Сам!» Я ей сродственник, она из родного до­ма убегла. А ты тут, что за шишка на ровном месте? Вот позову ми­лицию...

— Зови, зови. Она тебе покажет, как паспорта жечь. Милиция спасибо не скажет за это самое...

— Врешь, шпаненок! Не было такого!

— Не было?— сощурился Колька. — Ах, ты ничего не жег? Мо­жет, ты тот паспорт передал кому? За это самое, знаешь что?

Колька косил глазами по сторонам: «Черт с ним, надо уходить... А где Райка?» Он счастливо заулыбался, увидев, как к ним торопи­лись, скользя по тротуару, Ленчик Чепезубов, Федька Сурай и Мих. Райкин отчим на глазах у Кольки превращался в миленького безо­бидного старичка.

— Гражданин, что вам угодно?— спросил строго Мих.

Но тому уже — «ничего не угодно».

А Ленчику этого мало:

— Папаша, продай бородку на щетку!

— Но-но! Вот я вас!..

Это была последняя слабая угроза.

— Папаша, вы что — заколдованный? Вы почему один на пяте­рых лезете?— сыпал вопросами Чепезубов, рассчитывая на что-то интересное.

Мих пытался навести некий порядок.

— Давайте разберемся,— просил он. — Перед нами отсталый элемент. Отчим Раи Шигаевой. Нам известно, что он гнусно принуж­дал ее к замужеству, а когда она решительно встала за свою свобо­ду и честь, лишил ее документов. Состав преступления установлен. Что с ним делать?

Отчим, напуганный Михом, робко предложил:

— Вы того-самого... шли бы сами по себе.

Мих поднял руку, заговорил торжественно:

— Не очень умный человек высказал в общем-то дельную мысль.

— Ты это что?—уставился на него отчим.

— Давай, папаша, давай!—подталкивал его Чепезубов.—Осво­боди тротуар. Считай, что тебе повезло.

Первая драка в жизни за правое дело окончилась для Кольки Вылкова вполне благополучно.

У Вылкова дня не бывало без историй. Вот и сегодня. Шел с Райкой по улице. Навстречу молодая женщина с карапузом, одетым в капюшон. Колька возьми да и поздоровайся с женщиной, а сам ви­дел ее впервые. Та ему ответила: «Вы ошиблись адресом, молодой человек». Колька захохотал, а мальчишка как закричит на всю ули­цу: «Папа! Папа!» Мать схватила его за руку, потащила за собой, а «капюшон» орет Вылкову: «Папа! Папочка!»

Райка отругала Вылкова за «легкомысленное поведение», и тот всю дорогу до общежития отмалчивался, вроде бы обиделся. Но в Колькиной душе бродили иные чувства. Далекие от обиды.

— Слушай,— сказал он Шигаевой, когда они дошли до общежи­тия,—выходи за меня замуж.

Райка сняла варежку, приложила ладонь к его лбу.

— Температура вроде бы нормальная.

— А что? Не нравлюсь я тебе, да?— насупился Вылков. —Дума­ешь, не смогу прокормить семью? Меня Бабий верхолазом берет. За­работки там — во!

— «Заработки»... Какой ты муж? Одна смехота.

— А чего — смехота? Ростом мал. да? Ты скажи. Этот мальчиш­ка-то сразу закричал мне... Дело не в росте.

Райка рассмеялась:

— Вот ты, Колька, и иди к той женщине, сватайся. А я о заму­жестве не думаю. Мне учиться надо. С будущей осени пойду в ве­чернюю школу. И тебе бы надо, Колька. Давай вместе учиться?

Колька почесал в затылке:

— Безнадежное дело.

— Почему?

— Я уж трижды принимался восьмой заканчивать в вечерке. Зиму еще ничего, учился, а как до марта дойдет, то нет никакой моей мочи ходить в школу и слушать учителей.

— Чего же это с тобой происходит в марте?

— А я спать начинаю сильно хотеть. С работы приду и спать. До утра безо всяких снов. Меня мать будит-будит, а потом надоест— махнет рукой.

— Не-ет, ты как хочешь, Колька, а я буду инженером. А то всю жизнь такие, как ты, будете надо мной смеяться. Помнишь, как тогда: «Бросишь в бетон полтинник»?... Я чуть без обеда не осталась. Да и вообще... Без образования — какое ж это дело? Вот так-то, Ко­ленька,— новая копеечка!

Вылков достал папиросу, закурил и неожиданно пустил дым ей в лицо.

— Про учебу — это ты, как хочешь, а про женитьбу — это я по­шутил,— сказал он и сбежал с крыльца.

— Жених несчастный!— кричала ему вслед Райка. —Придешь еще ко мне!..

Глава двадцатая

Истек срок, который дала комиссия Шайдарону и Каширихину. Ниче­го не изменилось. От Чимиты по- прежнему не было никаких вес­тей. Акт комиссии, отпечатанный на меловом листе, лег на стол Шай- дарона. Положение обострялось.

...Шайдарон, Каширихин и Трубин были неожиданно для них вызваны на заседание главка, где им предложили сообщить о ходе работ в главном корпусе.

Пока Озен Очирович докладывал, Трубин разглядывал собрав­шихся в кабинете начальника главка и думал о том, что скажет, если его попросят выступить, и чем все это закончится. Хорошего ждать не приходилось... Обвинение сводилось к тому, что новый метод не­достаточно обоснован и проверен, что рисковать никто не имеет пра­ва и что фундаменты следует разобрать, как и рекомендовано «Промстройпроектом»

— За подобный авантюризм в строительстве кто-то должен нес­ти персональную ответственность,— заключил начальник главка.—А то у нас, знаете, привыкли... Довольно спускать за подобное голово­тяпство. Предлагаю оргвыводы в отношении Шайдарона и Трубина. Членов коллегии прошу высказаться.

Перед Трубиным будто опустилась пелена. Расплывчатые очер­тания лиц, стола, окон... Слова — гулкие, тяжелые — стучали в вис­ках. а внутри все заливало, захлестывало щемящим холодом. И сра­зу в мыслях у него возникли самые наихудшие, по его мнению, ва­рианты оргвыводов, которые ему уготовили как основному виновни­ку. Не зная, что ему будет, он уже сейчас готовил себя к наихудше­му, и все надежды представлялись ему едва видимой узкой светлой полоской.

Эта полоска посветлела и расширилась, когда заговорил Озен Очирович Шайдарон. Он как можно деликатнее намекнул, что мож­но было бы и подождать с заключением по бетонированию, что ко­миссия-то была создана обкомом партии и она еще не отчиталась перед теми товарищами, перед которыми ей нужно отчитаться. Ос­новную вину, если таковая будет установлена, Озен Очирович брал на себя. Я разрешил Трубину вести бетонирование, хотя мог бы и запретить. Инженер он молодой, способный, показал себя с положи­тельной стороны как старшим прорабом, так и бригадиром»,— гово­рил Шайдарон.

— Любит самозольничать,— вставил директор комбината. — Не без его содействия произошло хищение сэкономленного бензина в автоколонне.

— Мы разбирались, ничего подобного,— возразил Шайдарон.

— Короче, давайте короче,— проговорил начальник главка.

И светлая полоска перед глазами Трубина снова сузилась, и хо­лодок прошел по телу, рождая гнетущее предчувствие неотвратности всего случившегося.

— Вот вы, товарищ Шайдарон, выгораживаете старшего про­раба...

— Не выгораживаю.

— Ну... защищаете.

Прозвучало громко и резко от дальнего окна:

— Картина ясна. Ну, сколько еще можно? Надо голосовать.

Полоска света придвинулась к углу кабинета, где сидел Шайда­рон. Между его стулом и стеной. Узкая дрожащая полоска. Трубин не смотрел, как поднимались руки, он лишь слышал, как произнесли громко и резко:

— Кто против? Нет?

В тишине мерцала полоска... Мерцала, затухая. И опять:

— Кто против? Кто воздержался? Нет.

Шайдарону — выговор.

Трубина — снять с должности.

В прорабской постукивали ходики. За окном урчал мотор буль­дозера. Он то затихал, то угрожающе гремел совсем близко и тогда рамы вздрагивали и штукатурка чуть слышно осыпалась на пол. Ог­лушенный и опустошенный стоял Григорий посредине комнаты, пы­тался о чем-то думать — стройно и последовательно, пытался хоть одну мысль довести до логического конца, но не мог ни на чем сосредоточиться. Одна мысль заслоняла другую, словно была важнее той, первой, а вскоре появлялась еще более важная мысль, которая вытесняла все остальное. Но и эта мысль, как вскоре обнаружива­лось, не была самой важной. А через некоторое время он приходил к решению, что самой-самой важной мыслью была та. которую он оставил давно, почему-то не придав ей значения.

Будто бы женский голос... Он вовсе мешал думать. Опять голос... Григорий в раздражении обернулся. Перед ним стояла Рая Шигаева. Лицо замотано платком и оттого круглое и светлое, как луна.

— Можно, Григорий Алексеич?

— Ты ко мне? Садись. Что у тебя?

— Да так... Особенного ничего. Шла мимо, вспомнила, как... Помните, летом прошлым? Постучала к вам и вы вот так же стояли, как сейчас, и не слышали меня. Я, наверное, всегда к вам не в то Еремя прихожу. ·

— Ну, что ты, Рая! Приходи, когда хочешь, когда надо тебе.

И сообразил сразу, что сказал не то, что надо бы. И неловко ста­ло за непроизвольно вырвавшиеся слова.

— А у меня часы, Григорий Алексеич!

— Часы? Какие часы?

— Обыкновенные.— Она подвернула рукав куртки.— Вот...

— Да, да... Это хорошо.

— Да вы же ничего не знаете!— воскликнула она, и такое рву­щееся наружу счастье было в ее глазах, что Трубин на какое-то время позабыл о своих тяжелых и трудных мыслях.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*