Саймон Лелич - Разрыв
А Сэмюэл смотрит на часы. Мрачнеет и озирается по сторонам, как будто боится, что, пока он не сводил с меня глаз, кто-то мог подкрасться к нему сзади. И говорит, я подожду. Здесь. Я говорю, вообще-то, Сэмюэл, у директора назначена на это утро целая куча дел, так что, думаю, вам лучше попозже зайти. А он просто сползает по стенке на пол. И ничего не больше не говорит. Просто сидит на полу, как в шестидесятых люди на тротуарах сидели.
Когда появляется директор, я уже сижу за моим столом. И он каждое утро проходит через мой кабинет, чтобы я выдала ему утреннюю почту, газету и чашку кофе. Он пьет черный, с одной неполной ложечкой сахара. Так что, услышав его шаги, я встаю и пытаюсь придумать, как объяснить ему, что я очень старалась избавиться от Сэмюэла, но он просто не пожелал уйти. Однако, смотрю я на дверь, а она не открывается. Я слышу, как они что-то говорят в коридоре и, вроде бы, одновременно, но стена, за которой коридор, толще, чем внутренняя, так что я ни слова разобрать не могу. А потом они вдруг оказываются в кабинете директора, вон за той дверью, а эта стена тонкая, просто перегородка и все.
Я их видел. Вот тогда он это и сказал. Я их видел, а они видели меня. Голос у него не такой, как обычно, совсем не приглушенный, поэтому я понимаю, что он здорово завелся. Я стою здесь с директорским кофе в руках, глаза вытаращила, пытаюсь понять, постучать мне в его дверь или пусть они там разговаривают. И решаю — пусть разговаривают.
Кого? — спрашивает директор. Кого вы видели? И успокойтесь вы ради бога.
Вы должны помочь мне, говорит Сэмюэл. Сделайте что-нибудь. Они придут за мной, я знаю, придут.
Бедный директор, я просто кожей чувствую, что он теряет терпение. О чем вы говорите? спрашивает он. Кого вы видели?
Кого? — говорит Сэмюэл. Вы знаете, кого. Донована. Гидеона. Эту парочку и их приятелей.
Донован Стенли, инспектор. Один из убитых потом мальчиков. Донован и его ближайший друг Гидеон. Большие проказники, оба. Глупые, как правило, обычные мальчишеские проделки, ничего такого, чтобы Сэмюэлу стоило так уж волноваться. Я о том, что подобные разговоры происходили между директором и Сэмюэлом уже много раз. Именно такие. Я-то думала, что Сэмюэл сумел стать хозяином положения, но, видать, не сумел. Ему это оказалось не по силам, вот что я тогда поняла. Работа в школе — она не так легка, как думают многие.
У меня нет на это времени, мистер Зайковски, говорит директор, и говорит правду, могу поручиться. Понимаете, на то утро было назначено важное заседание. С членами правления и специально приглашенными людьми. Очень, очень важное для будущего школы. Директор сильно волновался. Таким взволнованным я его даже и не видела никогда. Поэтому то, что он указал Сэмюэлу на дверь, было более чем разумно.
Сэмюэл говорит, прошу вас, директор. Прошу вас.
Мистер Зайковски, говорит директор. Возьмите себя в руки. Вы не можете появляться перед детьми в таком виде. Вы учитель, друг мой. Вы должны подавать им пример.
После этого директор, судя по звукам, подходит к моей двери, а Сэмюэл, Сэмюэл просто стоит, переминаясь с ноги на ногу, перед его столом. На какое-то время наступает тишина, ни один их ничего не говорит. А потом снова директор, он говорит, мистер Зайковски, я действительно очень спешу. Сэмюэл не отвечает. Ничего не говорит, во всяком случае, я ничего не слышу. Уходит, наверное. Как он уходит, я тоже не слышу, но, думаю, уходит, потому что до меня доносится стук двери, потом опять тишина, а потом директор входит в мой кабинет.
Вот и все. Наверное, вам это не очень поможет, думаю, нет, но это все, что я знаю. И больше я Сэмюэла не видела.
Хотя нет. Погодите. Я же видела его еще раз. Конечно, видела, попозже. Как глупо. Я нашла его и отправила домой. Меня об этом директор попросил, понимаете? После приезда полицейских. Вернее, после их отъезда, после того, как они рассказали нам про Эллиота Сэмсона.
Эллиот, он у нас первый год учился. На него напали, инспектор. И, говорят, очень сильно побили. Это произошло в пятницу, после уроков, но мы ничего не знали до утра понедельника. Ваши коллеги появились здесь около десяти. Фамилия одного была Прайс. Как звали другого, я не расслышала. Вот тогда они директору все и рассказали. Тогда мы с ним обо всем и узнали. Это было уже после его разговора с Сэмюэлом, но еще до заседания правления, хотя заседание все равно пришлось потом перенести на другой день.
Мы с директором были в моем кабинете. Полицейские, как я говорила, только что ушли. Наверное, мы оба были немного потрясены. Я к тому, что лицо у директора стало смертельно бледное. И я говорю директору, какой ужас. Ведь действительно так. Ужас, просто ужас. А директор кивает, молчит, и мы оба смотрим на дверь.
Потом он говорит, Джанет. Вы ничего больше от Сэмюэла не слышали?
Я говорю, нет, директор, ничего. Кроме тех, первых слов.
А он смотрит на меня. Говорит, первых слов? Вы хотите сказать, что слышали наш утренний разговор? И глядит на меня так, точно я бог весть что натворила, но я же не могла его не услышать, правда? Я стою перед ним и не знаю, что сказать, и говорю, нет, вернее, да, здесь очень тонкие стены. А он так, знаете, мрачнеет. Говорит, и что же вы слышали? Какие из этого сделали выводы?
Я отвечаю, выводы, директор? Какие я могла сделать выводы? Это же Сэмюэл. А Сэмюэл, он и есть Сэмюэл.
И директор говорит, да. Хорошо. Вот именно. И все же, говорит он, и задумывается. А потом: Джанет. Окажите мне услугу, ладно?
Конечно, директор. Какую?
Он говорит, отошлите Сэмюэла домой.
Я переспрашиваю, домой, директор, а он — да, говорит, домой. Давайте-ка подумаем, говорит. До ленча осталось всего ничего. Сэмюэл должен сейчас находиться в новом крыле, в третьем или в четвертом кабинете. Скажите ему, что на сегодня он свободен. После полудня вернутся полицейские, попытаются выяснить, как все случилось с Эллиотом. Они хотят поговорить с детьми. И с нашим персоналом. Не думаю, что Сэмюэлу стоит беседовать с ними. Не в том он сейчас состоянии.
Я говорю, конечно, директор. По-моему, вы правы.
Хорошо, говорит он. Хорошо. Да, и вот еще что, Джанет.
Да, директор?
Что вы сказали членам правления? Вы перенесли заседание?
Я сказала им, что произошло кое-что непредвиденное. Сказала, что ожидаю ваших распоряжений.
Постарайтесь перенести все на завтрашнее утро. Извинитесь перед ними от меня, расскажите о случившемся, но дайте ясно понять, что нападение произошло за пределами школы. Мне не хочется, чтобы они забеспокоились. Не стоит их расстраивать.
Да, директор. Я займусь этим немедленно, директор.
После того, как закончите с Сэмюэлом, говорит он.
Да, после того, как закончу с Сэмюэлом.
И еще, говорит он. Думаю, нам следует устроить общее собрание. Лучше всего, в среду. С утра. На нем должны присутствовать все ученики. И все учителя. Без исключения, Джанет.
И я говорю, хорошо, директор. Что-нибудь еще, директор?
Ну, больше у него распоряжений не было, и я пошла искать Сэмюэла. Он, как и сказал директор, был в третьем кабинете. Впрочем, я его и без указаний директора нашла бы, потому что творилось в этом кабинете бог знает что. Новое крыло — мы называем его новым, хотя оно давно уже не новое, его лет десять назад построили, самое малое — так вот, новое крыло — это северный конец нашего здания, но я услышала класс Сэмюэла еще из столовой. Он вел занятия в первом классе. Я сказала «вел занятия», хотя, по-моему, ничего он не вел. Просто сидел за столом. Сидел, упираясь в стол локтями и прикрыв ладонью голову. А дети творили, что хотели: большинство просто болтало, но двое бегали по классу, а одна девочка даже высовывалась, забравшись на стул, из окна, того и гляди вывалится. Наверное, мне нужно было вмешаться, но я не стала. Просто постояла в коридоре, дожидаясь звонка.
Через пару минут он зазвенел, и еще не отзвенел, а дети уже вылетели из класса. Похоже, гвалт, который они подняли, пробудил Сэмюэла от его дневного сна, потому что он медленно поднялся на ноги. Я ждала его у двери.
Я улыбнулась ему, но он мне не улыбнулся. Мог и просто мимо пройти, если бы я не произнесла его имя.
Джанет, говорит он. Что вам нужно?
Ну разве так с людьми разговаривают? Да еще и с коллегами — никак я от него такого не ожидала. И боюсь, была с ним немного резка. Говорю ему, директор велел вам идти домой. Отдохнуть. Сказал, что после полудня можете не возвращаться, да и завтра, я думаю, тоже.
И все? — спрашивает Сэмюэл и поворачивается, чтобы уйти.
Я говорю, да. Я немного ошарашена. И говорю, да, потом говорю, нет. Я же забыла сказать ему про собрание. Ну и говорю, вы должны быть здесь в среду утром. Директор собирается выступить перед учениками, поговорить о том, что произошло с Элиотом Сэмсоном. А Сэмюэл, хоть он и не мог знать, о чем я говорю, никаких объяснений ждать не стал. Просто ушел. Взглянул на меня, прямо в глаза взглянул, и ушел. И больше, инспектор, я его не видела. Это был самый последний раз, когда я его видела. Не думаю, что я вам сильно помогла, но что еще рассказать, не знаю. Я увидела Сэмюэла утром, он был чем-то расстроен, а чем, я не знаю. Поведение его было необычным, но не таким уж и необычным — для Сэмюэла. Потом появились полицейские, рассказали нам про Эллиота, это был ужас, конечно, просто кошмар. Хотя он уже поправляется, так мне сказали. Он все еще в больнице, но поправляется — хотя бы одна хорошая новость. Да, так вот, приехали полицейские, а после мы с директором поговорили и решили, что Сэмюэла лучше всего отправить домой. Ну, я отыскала его и отправила. Вот и все. Это все. То есть, может, и было что-то еще, но я ничего не припоминаю. Если бы вспомнила, то, конечно, рассказала бы вам. Я ведь женщина разговорчивая, инспектор. Люблю поболтать. Вы, наверное, и сами это заметили. Многим меня останавливать приходится. А это, особенно если я разойдусь, не всегда просто, вот многим и приходится останавливать, чтобы я особо не заговаривалась.
