Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава
- Приятно побаловать себя иногда лакомствами, - доверительно признался "почтенный", - Жаль только, что нечасто я могу теперь себе это позволить. Ох уж эти женщины! Ты, уважаемый Максим - счастливый человек. У тебя нет транжиры-жены, способной за неделю промотать твой месячный заработок! Вот ты только представь себе - у моей тряпок и побрякушек больше, чем у меня самого и у наших детей, вместе взятых! И что бы ты думал?! Всякий раз, когда мы в Кордубе собираемся навестить родственников или знакомых, оказывается, что это не мне и не детям, а именно ей совершенно нечего надеть! Я изо дня в день хожу в одной и той же тунике, пока она не потребует стирки, и двух-трёх мне хватает за глаза, ей же каждый день обязательно надо переодеться во что-то другое. У неё уже десятки тряпок, и ей всё мало! А побрякушки! Мне хватает одной шейной гривны, одного перстня и одной пары браслетов, а у неё их три десятка, и ей всякий раз нечем себя украсить! Вот ты глядишь на меня сейчас и наверняка думаешь - "Мне бы так страдать, как страдает этот нытик!" Не отрицай, это же видно по твоим глазам, хе-хе! И ты прав, клянусь богами! Клан Тарквиниев щедр к своим людям, а я ещё и место занимаю, сам понимаешь, не из последних, хе-хе! Размер моего жалованья - я даже не стану называть его тебе. Не потому, что делаю из этого тайну, а просто, чтобы не расстраивать тебя, если ты сравнишь его со своим собственным. По твоим меркам я просто купаюсь в серебре, но... Ох уж эти женщины!
- Получается, что даже твоё положение не делает тебя счастливым? - я изобразил лёгкое удивление.
- Да, ты правильно понял меня. Нет, я не хочу сказать, что моя жена плоха. Я доволен ей, и мне не в чем упрекнуть её - кроме её расточительности. Дела мои, уважаемый Максим, таковы, что мне не хватает даже моего жалованья! Да, да, не удивляйся! Я тоже был воином, как и ты, получал свой шекель в день, и тогда мне хватало его за глаза, как сейчас хватает тебе. Но тогда я не был женат! Сейчас - увы. Боги дали мне семейное счастье, но оно требует такой прорвы денег, которой мне не заработать даже на этом хлебном месте!
- Если так, то тебе не позавидуешь, почтенный! - ухмыльнулся я, - И как же ты выкручиваешься?
- До недавнего времени выкручивался. Ты прав - покойный мастер за долгие годы так умилостивил богов, что они прощали ему некоторую... гм... ну, скуповатость, что ли? Он мог отобрать для плавки камни похуже и подешевле положенных, и металл всё равно выходил таким, каким должен быть. Клянусь богами, интересы наших щедрых хозяев не страдали! Но при этом у нас с мастером оставались ценные камешки, считавшиеся израсходованными на плавку, и это помогало мне и ему жить безбедно. Теперь вот ума не приложу, как быть дальше. Жена уже знает, что богатая жизнь кончилась - хоть домой не возвращайся!
- Так может быть, она у тебя и привыкнет быть бережливее?
- Бережливее? Хе-хе-хе-хе-хе! Когда-нибудь - может быть. Но доживу ли я до этого? Ты не женат, и тебе это трудно представить себе. Но когда-нибудь захочешь остепениться и ты. Ты неглуп, и тебе благоволят боги - думаю, что к тому времени ты будешь уже не простым воином, а солидным и уважаемым человеком. Но ведь и жену ты выберешь себе тогда достойную своего положения. И вот тогда тебе тоже станет нелегко содержать семью на своё очень даже неплохое жалованье. Я вовсе не желаю тебе этих трудностей, пойми меня правильно, но такова жизнь...
- Может, мне стоит всё-же жениться на неизбалованной? Ведь ты прав, почтенный - зачем мне такие трудности?
- Ты думаешь, ты умнее всех? Хе-хе-хе-хе-хе! Моя тоже не казалась мне такой уж капризной, когда я её выбирал, а вышло то, что вышло. Судьбу не обманешь!
- Тогда к ней надо подготовиться заранее...
- Вот теперь ты рассуждаешь здраво! И это в твоих силах. Ты умеешь добиваться от богов желаемого. Я слыхал, что в походе боги даже послали тебе стрекоз, которые охраняли тебя от проклятых слепней! Покойный мастер был в милости у богов, но ТАКОГО не мог и он. Получается, ты можешь больше! Что, если ты сумеешь убедить богов в том, что искренность приносимой им жертвы важнее её стоимости в деньгах? Разве лишний заработок повредил бы нам с тобой?
- Что не повредил бы - это точно. Но то, чего ты хочешь, очень нелегко.
- А кому в этой жизни легко? Но если ты очень постараешься...
- Хорошо, почтенный, я очень постараюсь... гм... за половину тех камешков, которые милостивые боги оставят нам, простым смертным.
- За половину?! - начальник рудника аж поперхнулся от моего аппетита, - Покойный мастер довольствовался четвертью!
- Так и будет снова, когда у тебя появится новый мастер. А сейчас, почтенный, у тебя его нет. А я не стану торговаться с богами за жалкие крохи!
- Какие же это крохи, Максим? Это очень хорошие деньги!
- Но ведь тебе мало и половины, которая вдвое больше! Ты хочешь иметь втрое больше меня!
- Половина - это много для тебя, но мало для меня. Ты представляешь, сколько долгов успела наделать моя жена?!
- Разве я виноват в этом, почтенный?
- Верно, ты тут ни при чём! Но у меня и обычные расходы побольше твоих. Семья в Кордубе, сам я по большей части здесь - легко ли содержать два дома?
- И две семьи! - хмыкнул я, намекая на прислуживающую нам за столом молодую рабыню, бабёнку смазливую и щедро увешанную серебряными побрякушками.
- Ну, должен же я иметь какие-то радости в жизни! Сколько служу я и сколько служишь ты? Чем тебе плоха четверть, когда тебе совершенно не на что её тратить? При твоих небольших расходах ты скопишь целое состояние!
- За какое время, почтенный? У тебя его достаточно, у меня же его может и не оказаться вовсе. Я ведь воин, и где мне служить - за меня решают другие. Сегодня я нужен досточтимым Тарквиниям здесь, а завтра могу понадобиться им где-то в совершенно другом месте.
- Верно, тебя могут и перебросить куда-то. Но тогда ведь и я снова потеряю дополнительный заработок!
- Ты потеряешь его на время, я - навсегда.
- На время? Где я найду нового мастера? Ты думаешь, они бродят толпами по всем дорогам? Если бы бродили - я бы не торговался сейчас с тобой!
- А зачем тебе его искать? Нирул - способный ученик, и я научу его быть в милости у богов. Когда наши дороги разойдутся, у тебя будет новый мастер.
- Ты продашь его мне? - глаза начальника рудника аж заблестели.
- Нет, я освобожу его. Ты наймёшь его мастером за три шекеля в день и будешь отдавать ему ту четверть камней, которую раньше отдавал старому мастеру.
- Ты слишком добр к мальчишке! Не жирно ли ему будет?
- Не жадничай, почтенный! Ведь ты снова будешь иметь свои три четверти! Старый мастер мог ведь и сам умереть в любой день, а у тебя теперь будет молодой и здоровый. Он будет приносить тебе доходы до конца твоих дней - разве это не стоит четверти? Зачем же ты будешь заставлять его смотреть по сторонам в поисках лучшей доли? Будь щедр к тем, кто приносит тебе благополучие, и оно не оставит тебя!
- Ну... гм... Может быть, ты и прав...
В общем, вопрос о справедливом дележе доходов от теневой экономики мы решили, да и будущую судьбу парня я, кажется, устроил неплохо. В этом насквозь патриархальном родовом социуме равенство со стариками - предел мечтаний для молодых, и едва ли ему сразу дали бы столько, сколько давали покойнику. Впрочем, я-то уж точно в накладе не останусь!
Помня о том, как вымотал меня "магический ритуал" при спасении производственного брака, для первой плавки с нуля - тем более, что их будет несколько из-за большого количества порошка и обилия шлака, о чём Нирул заблаговременно предупредил меня - я решил его упростить. Вместо чтения "Онегина" в течение всей плавки я теперь важно и торжественно обошёл несколько раз вокруг "производственной площадки", декламируя "Грузинский басня про варон" - похабную пародию на крыловскую "Ворону и лисицу":
- Варон залез большой сосна
И начал посылать всех на.
Чтоб в лес всегда был дружба-мир,
Варон в хлебал воткнули сыр.
Шёл гордый зверь лисиц, скучал,
Увидел сыр и заторчал,
Ходил вокруг пятнадцать круг-
Побил рекорд - промолвил вдруг:
- Чего ты, генацвали, ждёшь?
И сам не ешь, и не даёшь,
А только дразнишь свой еда
С большой опасный высота...
Призванный в помощь Володя, слушая мой торжественный речитатив и глядя на проникшиеся верой физиономии аборигенов, покатывался со смеху, что мне от него и требовалось - ведь, как уже знали туземцы, наше великое божество Авось любит веселье.
- Марал грузинский басня прост:
За твой хлебал в ответе хвост! - закончил я басню и подал Нирулу знак начинать.
Когда парень высыпал в расплавленный металл первый ковшик порошка, я прихренел от количества всплывшего вскоре шлака. Это по весу самоцветный порошок составлял две трети от меди, а по объёму заметно превышал её, и при разложении минерала окиси кремния отшлаковывалось преизрядно. Большую часть шлака мой "подмастерье" удалял специальным бронзовым совком, но часть его всё-же оставалась. После трёх ковшиков порошка пацан залил металл в форму, дал застыть и вытряхнул слиток, на поверхности которого оказалось немало вплавленных в неё частиц шлака. Ухватив слиток железными щипцами, он охладил его в воде, из которой с шипением вырвался пар, а затем уложил его на наковальню и принялся усердно отбивать молотком от остатков шлака. То же самое делали всегда и обычные кузнецы с крицей полученного из болотной руды железа. Ковка - это прежде всего очистка заготовки от инородных включений, и лишь во втроую очередь - способ её дальнейшей обработки.
