Pepper Winters - First Debt
Я покачал головой, неспособный остановить смех, слетевший с губ. Почему я не видел этого? Почему не понял раньше? Я был долбаным идиотом.
Нила скрестила руки, пуляя в меня кинжалы взглядом.
— Ты закончил смеяться над моей личной жизнью?
Я перестал смеяться, меня вновь охватило чувство безучастности.
— С чего ты решила, что я смеюсь над тобой, мисс Уивер?
В тот момент как я произнес ее фамилию, опьяняющая, захватывающая потребность в противостоянии вырвалась на свободу из клетки внутри меня.
Черт подери, казалось, что единственное время, когда я мог быть свободен — это оставаясь от нее подальше. Но единственное время, когда я чувствовал себя живым — это когда я подпитывался ее яростью, как у маленького котенка, будто эликсиром жизни.
Бл*дь, я облажался.
Впервые я признал это. Не с ненавистью или страхом, или разочарованием — а просто смирился с тем, что Нила Уивер была силой, которую я не мог контролировать, и как бы я хотел это отрицать — она управляла мной.
Жасмин видела это.
Именно это и имела в виду моя сестра.
Но я был слишком глупым, чтобы послушать.
«Завтра, ты вернешься обратно к сестре и обсудишь с ней это».
Мне нужны были ответы. А она была единственной, кому я достаточно доверял, чтобы дать мне беспристрастный, искренний совет. Мы были белыми воронами в семье Хоук, и именно по этой причине стали так близки. Кес был моим лучшим другом — до недавнего времени, конечно же, — но моя сестра была моим спасителем.
Не то чтобы отец знал или даже бабушка, которая держала Жасмин подальше от нас, мужчин, и наших секретов.
Никто не знал, какую связь мы делили с сестрой.
Так же, как никто не знал про связь между мной и Нилой.
Обе были секретом.
И обе значили для меня больше, чем любые отношения, которые у меня когда-либо были.
Черт.
Проводя рукой по волосам, я положил ее телефон на свой стол.
Нила не отрывала взгляд от телефона.
— Ты, кажется, высмеиваешь всё, что я делаю, поэтому разумно думать, что мои сообщения крайне развеселили тебя.
Мне нужно сделать то, зачем я сюда пришел, пока я не растерял все свое внимание и позволил Ниле поднять все, над чем я с таким трудом работал, чтобы спрятать.
Я пробормотал:
— Ты соблазнительная гибель, мисс Уивер, — мое дыхание стало прерывистым, когда я обошел стол и поймал прядь ее длинных волос, обернув ее вокруг пальца.
Было что-то такое в ее волосах. Что-то, что взывало к животной части меня, которая хотела, чтобы ее пряди свисали у моего члена, когда она сосала его или еще лучше, чтобы они разметались по моей потной груди, пока я кончал бы в нее.
Эти фантазии нисколько не помогали очистить голову. За прошедшие две недели они только ухудшились. И я отказывался, черт подери, дрочить. Однако я не мог вынести и мысли, позвать замену.
Точно так же, как я обернул волосы Нилы вокруг пальца, она могла обвести меня вокруг своего пальчика.
— Нила. Меня зовут Нила. Ты мог бы уже называть меня по имени, поскольку твой член уже побывал в моем рту, а твой язык между моих ног. Ничего так не сближает и не переводит на неофициальную стадию обращения по именам, как попробовать друг друга на вкус, так ведь, Джетро?
Я потянул ее локон.
— Замолчи.
— Да ни за что.
Я выпучил глаза. Кем была эта женщина? Насмехалась надо мной, стебалась, пока ее тело тряслось от гнева. Казалось, будто она хотела, чтобы я взорвался. Причинил ей боль. Отомстил ей.
Может, она этого и хотела?
Возможно, она чувствовала то же, что и я — связь в наших спорах, свободу от подавляющих эмоций, которые могли быть бессмысленны в пылу ссоры.
Как я думал, что могу сдержать эту персону, которую создал? Эту учтивую изысканность, которую я успешно воплощал столько лет?
Мое время заканчивалось.
И так бы и было, пока Нила не исчезла.
Я тяжело сглотнул от мысли об ее исчезновении.
Мой взгляд сосредоточился на бриллиантовом ожерелье.
— Я мог бы заставить тебя, но думаю, тебе это понравилось бы так же, как и мне.
Пока ожерелье остается вокруг ее шеи, она жива. Столько, сколько бриллианты блестели и купали ее в радуге, она была здесь, чтобы мучить меня.
И день ото дня она будет делать меня слабее.
И слабее.
Пока однажды, я не растеряю весь холод.
Этого не произойдет.
Но что я мог сделать, чтобы предотвратить это?
«Заставь ее ненавидеть тебя. Презирать тебя».
Тогда это было бы против моей воли, даже если б я внезапно захотел изменить решение.
— Всё, что ты делаешь со мной — я ненавижу, — прошипела она.
Подталкивая ее к столу, я пробормотал:
— Все? — я взглянул на ее губы. Что я бы только ни отдал, чтобы, черт побери, поцеловать ее. Я хотел целовать ее неделями.
Ее рот приоткрылся, дыхание стало быстрым и тихим.
— Да, всё.
Гнев летал по комнате, нагревая пространство.
— Ты, кажется, наслаждаешься ожиданием того, что я поцелую тебя.
Она фыркнула.
— Не льсти себе.
Схватив ее за подбородок, я впился пальцами в ее щеки.
— Если б я поцеловал тебя прямо сейчас, ты бы позволила мне сделать с тобой всё, что я, черт подери, захотел бы.
Она дернулась, в ее глазах пылала ярость.
— Поцелуй меня, и я укушу тебя.
Я хотел рассмеяться на абсурдность нашей ссоры, но чтоб меня, если я не чувствовал себя больше живым, чем за две прошлые недели.
Хотя я не мог позволить этому продолжаться.
Это должно прекратиться.
Отпустив ее подбородок, я влепил ей пощечину.
Вздох от удивления и боли сорвался с ее губ.
Жжение моей ладони напомнило мне о мужчине, которым меня растили, и я бросился в омут с головой в эту роль. Яркая красная отметина на ее щеке, когда ее лицо отвернулось в сторону, молила меня облизать ее.
Так я и сделал.
Придвинув ее, я провел языком по ее горячей, наказанной плоти, нашептывая:
— Ты слишком хотела бы, чтобы я пошел у тебя на поводу, мисс Уивер. Я уже предупреждал тебя — если ты решишь играть в эту игру, ты проиграешь.
Она тяжело дышала.
— Забавно, я думала у нас поровну очков.
Я прижал свои холодные губы к ее раскрасневшейся щеке.
— Забавно, я думал, ты забыла даже день своего рождения.
Она втянула воздух, ее темные глаза наполнились слезами.
Очко в мою пользу.
Я выиграл эту ссору, тогда почему я нутром чуял, что меня провели?
Отпустив ее, я схватил недавно составленный контракт и пихнул ей в лицо.
— Ты согласилась на это. Подписывай.
Она открыла рот, вглядываясь в только написанный документ. Я провел много ночей, прописывая его в наших традициях: чернилами и пером, а не распечатал на компьютере. Он не был идеален, но это связывало нас, и только это и было важно.
Схватив то же самое перо, которым я писал документ, я взял руку Нилы и обернул ее пальцы вокруг пера.
— Что это?
— Контракт, на который ты согласилась перед той аховой попыткой побега, — вытащив страницу, я сказал. — Подписывай.
— Я ничего не подпишу, не прочитав, — ее взгляд потемнел, а ее щека была по-прежнему розовой от моей пощечины.
Сделав шаг назад, я вытянул руку, показывая контракт.
— Всенепременно, мисс Уивер. Читай.
Она нахмурилась, ее руки дрожали, когда она выхватила его из моей хватки.
Она приоткрыла губы, читая.
Мне не нужно было смотреть в документ, чтобы знать, что там написано. Он был составлен моей душой.
Число: 5 сентября 2014.
Джетро Хоук, первенец Брайана Хоук и Нила Уивер, первенец Эммы Уивер, настоящим торжественно клянется, что это законный и неоспоримый контракт.
Нила Уивер отказывается от способности собственного выбора, мыслей и тела и отдает всё это в опеку Джетро Хоук, на основании соглашения, заключенного 19 августа, когда Нила Уивер приняла предложение Джетро Хоук о побеге взамен на ее свободу.
Предыдущий неоспоримый документ, под названием «Долг по наследству» становится вторым и остается недействительным так долго, пока данный контракт действует.
Условия сделки были таковыми: Нила получала свободу и освобождение от Долга по наследству, если выиграла или же подписывала все, что угодно Джетро Хоук, если проиграла.
19 августа Нила Уивер проиграла, поэтому данное соглашение обязательно к выполнению.
Оба, Нила Уивер и Джетро Хоук, обещают, что ни обстоятельства, ни перемена взглядов не изменит эту клятву.
В болезни и здравии.
Две семьи.
Один контракт.
Я уже подписал, заняв внизу полстраницы.
Нила подняла взгляд, абсолютно напуганная.
— Ты не серьезно же. Ты… ты...
Я напрягся.
— Осторожнее выбирай слова. Подумай о том, как больно будет, если ты вновь оскорбишь мое психическое здоровье.
Она сглотнула поток слов, который так и грозился вылететь изо рта.
— Я не подпишу этого, ублюдок.
