Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2
Потом он стал жаловаться на неясность общего плана кампании. Ставка тянет на юг, на соединение с Деникиным, а он, Гайда, считает, что Москву надо брать с севера. Соединение с Архангельском сразу улучшит снабжение армии, англичане гарантируют большой подвоз всего необходимого.
— А хлеб? Весь север голодает.
— Это, конечно, препятствие, но мы кое-что населению подвезем. Кроме того, оно больше нас поддержит, чем сытое, когда мы пойдем на Москву.
Разговор перешел на другие темы.
В это время был предрешен переезд ставки из Омска в Екатеринбург. Уже подготовлялся особняк для Верховного Правителя, квартирьеры приготовили тысячи комнат для ставки, а штаб Гайды готовился к переезду в Пермь.
Гайда горячо возражал против переезда ставки. Во-первых, это слишком близко к фронту. Мало ли что может случиться. Во-вторых, будут мешать, а, в-третьих, адмирал окончательно подпадет под влияние военных и Правительство потеряет всякое влияние, оставшись в Омске.
Я был согласен с Гайдой, но, когда он перешел на Лебедева, я отмолчался, чувствуя, что здесь начинается игра, начало которой положил Михайлов, и участником которой я не хотел быть.
Мне удалось перевести разговор на темы съезда, на кандидатов в уполномоченные уральской промышленности, на хозяйственную разруху. Гайда рекомендовал мне съездить к уполномоченному Министерства снабжения и продовольствия.
— Там творятся такие дела, — сказал он, — что я не хочу предавать их гласности, чтобы не подорвать престижа власти.
«УпоАСнаб»
Как председатель Государственного Экономического Совещания я мог интересоваться деятельностью уполномоченного по снабжению, но, конечно, не производить ревизии.
Канцелярия уполномоченного занимала один из лучших особняков в аристократической части города. Сколько помню, уполномоченный был уже смещен.
Я ознакомился с некоторыми договорами о поставках. Боже, сколько в них простоты! Вот один поставщик обязуется выполнить заказ на 500 походных кухонь, ручаясь всем движимым и недвижимым имуществом, но в чем это имущество состоит, ничего не показано. Может быть, его и нет вовсе.
Другой принимает поставку двух тысяч повозок для обоза и сдачу производит в городах, больших селах, заводах, пристанях и т. д. Это, стало быть, только посредник по скупке, а между тем при некоторой энергии для изготовления обоза можно было приспособить большой Лысьвенский завод.
Третий берет подряд и под залог материалов получает сто тысяч рублей — отличный аванс.
Но, право, у меня не шевельнулось никакого подозрения при чтении этих договоров. Не так наживается состояние и не в договорах дело. Я бы на месте уполснаба не больше его беспокоился о формальной стороне дела — лишь бы достать необходимое.
А вот недостаток честности в исполнении, оказание преимуществ за взятки... Как этот проклятый порок вывести из житейского обихода — это остается вопросом.
Встреча с генералом Джеком
Я ехал в Омск с твердым намерением быстро провести в жизнь постановления съезда и вернуться на Урал, чтобы ближе познакомиться с его жизнью.
На пути мы встретили роскошный поезд, сплошь состоявший из вагонов международного общества, салонов и ресторанов. На каждом вагоне красовался какой-нибудь иностранный флаг.
Это ехал межсоюзный Технический Совет с заместителем американского инженера Стивенса, английским генералом Джеком.
Два месяца прошло со времени опубликования декларации о союзной помощи русскому транспорту; за это время он трудами русской железнодорожной администрации значительно упорядочился, а союзная помощь успела выразиться лишь в установке диспетчерской системы управления движением поездов на Китайской Восточной железной дороге и в некотором расширении харбинских мастерских.
Для дальнейшего нужны были деньги, и Совет постановил обратиться к правительствам союзных держав с просьбой об ассигновании в распоряжение комитета 20 миллионов долларов.
Ассигнование еще не состоялось, и Совет пока что решил совершить поездку по Сибири для ознакомления с состоянием дороги на местах.
В Омске члены Совета обменялись комплиментами со служащими Министерства путей.
Генерал Джек объяснил, что Совет состоит из нескольких отделов: отдела тяги в заведовании инженера Данилевского, отдела содержания путей и построек под начальством г. Иен и майора Гарибальди, отдела движения во главе с г. Канайи, отдела финансов под управлением полковника Левевра. Теперь весь Совет ехал на уральские заводы.
Мы обменялись с генералом Джеком приветствиями и разъехались.
У Верховного
Адмирал из Екатеринбурга уехал в Уфу и прибыл в Омск позже меня. При встрече на вокзале он поблагодарил меня за председательство на съезде и пригласил вечером быть у него на заседании Совета.
Я отправился вместе с Вологодским. Мы застали адмирала во дворе, возле его любимой лошади. Он казался очень счастливым, погруженным в заботы своего маленького хозяйства, но, как только мы приступили к деловым разговорам, он сейчас же потерял спокойствие. На Сукина он положительно рычал, не давая ему докончить доклад. Речь шла, насколько помнится, о размещении американских войск, и адмирал протестовал против предоставления им тоннелей.
Когда текущие вопросы были исчерпаны, адмирал стал рассказывать о положении на фронте. Причины его озабоченности, которую я заметил еще в Екатеринбурге, наконец разъяснились.
На самарском направлении наши войска потерпели большую неудачу.
— Возможно, что будет оставлена даже Уфа, — сказал адмирал с твердостью и суровостью, за которыми чувствовался подавленный стон.
«Какой мученик!» — можно было только подумать, глядя на него и прощая ему всю нервозность. Не шапку Мономаха — терновый венец надел он на свою честную голову.
Брошенная перчатка
Прошло несколько дней. Неудачи не казались зловещими. Все относились к ним как к временным и случайным и продолжали деловую работу. С необычайной быстротой, которой мог позавидовать аппарат любой столицы, было выработано положение о главноуполномоченном по уральской промышленности — результат работ съезда. Совет министров утвердил положение и одобрил назначение на эту должность бывшего главы Уральского Правительства П. В. Иванова.
Как вдруг на имя Председателя Совета министров получается телеграмма из Перми от Гайды. Он объявляет начальника штаба Лебедева преступником, который намеренно мешает его действиям, указывает на угрожающее положение фронта и предлагает как последнюю меру назначение его, Гайды, главнокомандующим всем фронтом.
Когда по поручению Вологодского я принял от Гайды дополнительную депешу, он обрисовал положение на фронте как начинающуюся катастрофу, но при этом указал ряд фактов, которые наступили на несколько дней позже, чем дана была телеграмма. Чья-то злая рука направляла события и диктовала Гайде наперед известные факты.
До того как начался разговор по прямому проводу, Вологодский успел созвать несколько министров на совещание. Мы решили резко подчеркнуть Гайде, что в вопросах назначения лиц командного состава Совет министров никаких шагов, расходящихся с мнением Верховного Правителя, не одобрит и не поддержит.
Гайда, несомненно, ожидал иного. Я вспомнил разговор с Калашниковым о Лебедеве и о докладе Михайлова. Я никому решительно об этом разговоре не передавал. Теперь я с интересом следил за министром финансов. Но он не поддерживал Гайду.
Адмирал на следующий день выехал на фронт, чтобы ближе выяснить происходящее.
Шум гайдовского вызова прогремел и стих. Стало как будто опять спокойно.
Я отправился вместе с министром труда на заводы.
Маршрут
Поездка длилась недолго, всего десять дней, но я успел познакомиться с разными типами заводов. Я посетил округа: Тагильский (Демидовых Сан-Донато), Гороблагодатский (казенный), Богословский (акционерной компании с участием Аз.-Донского банка), Чусовской (французской акционерной компании), Кизилевский (Строгановых) и Пермский пушечный завод (Мотовилиху). Кроме того, я останавливался на бумажной фабрике Ляля (Николо-Павдинского округа), в солеварнях на Каме и осмотрел содовый завод Любимова и Сольве на Каме, в Березняках, близ ст. Усольской.
Все эти предприятия расположены к северу от железной дороги Пермь—Екатеринбург, частью в восточных, частью в западных склонах Уральского хребта.
Типы уральских заводов
Уральская промышленность, главным образом под влиянием невыгодной для нее конкуренции с заводским районом юга Европейской России, еще накануне войны находилась в тяжелом состоянии, и только требования военного времени вдохнули жизнь в мертвеющие домны и мартены и завертели обленившиеся станки. Можно было ожидать, что большевизм убил эту недавно вспыхнувшую жизнь дряхлого организма уральской промышленности и что возрождение промышленных сил Урала будет происходить очень туго.
