Санин Евгений - Исцеление Вечностью
Диомед долго молчал, вспоминая то, что произошло в этом городе несколько десятков лет назад, и развел руками:
- Вот такими я и помню их всех. И что могу еще сказать? Поистине, это были люди, явно водимые Духом Святым. Они так прямо и говорили, если вдруг хотели изменить свой маршрут или что-то сделать: Дух Божий ведет нас туда-то и повелевает нам сделать то-то…
- Да… - вздохнул Клодий. – Вот повидать бы кого из них, я уж не говорю о том, чтобы видеть самого Иисуса Христа!
- А Господа нашего Иисуса Христа – точнее, изображение Его на убрусе, которое он передал царю Авгарю, и тот повелел повесить его для поклонения над городскими воротами, вы можете увидеть в Эдессе!
- В Эдессе? – обрадовался Клодий. – Альбин! Мы немедленно отправляемся туда!
- Погоди! - становил его тот. – Сначала мы должны доставить по назначению книги Иоанна Богослова.
- Мы? – изумленно посмотрел на него Клодий, но тут же замолчал и только согласно махнул рукой.
Тем более, что Диомед, узнав про новую книгу апостола, тут же принялся упрашивать дать ее ему, чтобы снять копию.
- Это не займет много времени, я найму самого быстрого и искусного писца! – сказал он.
- Зачем нанимать? – остановил его Клодий. – У меня есть свой. Он тебе ее за ночь и перепишет!
Наутро, оставив изготовленную Грифоном копию гостеприимному хозяину, они уже стали прощаться с ним, как вдруг Диомед хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:
- Постойте! Я совсем забыл… Конечно, апостолов, которые знали Христа, увидеть вам уже не удастся. Но вы можете встретиться и поговорить с тем мальчиком, теперь уже глубоким старцем, которого, обняв и взяв на руки, благословил Сам Христос!
- Где? – ахнул Клодий. - Мы готовы ехать к нему хоть на край света!
- Зачем же так далеко – это совсем рядом! – хитро улыбнулся Диомед. – Стоит только сесть на корабль и доплыть до Сирии. Ведь тот мальчик ныне – епископ Игнатий, живет в Антиохии. Только поторопитесь! – согнав улыбку с лица, предупредил он. – Туда приехал сейчас Траян. И те, которые ненавидят антиохийского епископа за то, что он сделал и делает во Имя Христа, не преминут доложить о нем императору! И тогда – Игнатий не из тех, кто откажется принять мученическую кончину за Христа – боюсь, как бы вам не опоздать…
Глава пятая
1
Домой Александр вернулся лишь утром…
Он шел по мокрым – ночью, и правда, начался неприятный холодный дождь - улицам и никак не мог понять, как и почему с ним случилось то, что старцы называли одним только словом: падение...
Вера, которой он вечером позвонил и сказал, что не придет ночевать, встретила его молча.
А что ей оставалось говорить?
И так все было понятно…
Александр, стыдясь не только ее, но и, словно нарочно вышедшего в коридор встретить его такого – раздавленного и уничтоженного грехом, кота, бочком протиснулся в свою комнату и стал рыться в сумке, ища одежду для более прохладной погоды.
Одно утешало его. То, что для согрешившего – есть спасительное покаяние и таинство исповеди. Нет такого греха, который не мог бы не простить Господь. И потом, успокаивал он сам себя, святые говорили: не так страшно пасть, как продолжать валяться в грехах. И не за то нас судить будет Господь, что грешили, а за то, что не покаялись. Правда, святитель Иоанн Златоуст предупреждал: согрешающий сегодня и надеющийся покаяться завтра - а ты уверен, что Господь даст тебе завтрашний день?
- Слава Богу, за то, что Он дал мне этот день! – сбрасывая с себя легкую летнюю одежду, с облегчением выдохнул Александр и поежился, причем не столько от прохлады, сколько от подступившего было к самому сердцу страха, даже от приблизительно вспомненных им слов великого святителя. - Как же Он все-таки милостив ко мне! Сегодня в храме Литургия, а значит и исповедь. Причем, служит отец Игорь, а это не то, что отец Лев, который и за меньшее – как например, прийти сильно надушенным в храм - может выгнать из храма! Он и выслушает, и поймет, и простит… А я после исповеди всё – каюсь, Господи, каюсь! - больше уже ни за что…
Раздевшись, Александр вынул из нагрудного кармана рубашки красный пояс, который предусмотрительно снял с себя вечером дома у Татьяны, и задумался: можно ли сейчас надевать его - все-таки это такая святыня!
Он уже было решил положить его в карман теплой рубашки, чтобы надеть после исповеди, но какая-то сила словно заставила все-таки обвязаться им вокруг пояса.
Закончив одеваться, он надеялся, что в коридоре никого нет, и он сможет незамеченно выйти из дома.
Но выйдя, едва не натолкнулся на явно поджидавшую его Веру.
- Александр, не в моих правилах вмешиваться в чужие, тем более личные дела, – увидев его, сразу сказала она. - Но ты мне уже не чужой. И я должна предупредить тебя: Таня хорошая девушка. Но… я не буду повторять всего, что слышала о ней, а скажу лишь одно: она тебе не пара. А после всего того, что ты вчера говорил мне, чтобы все это не оказалось пустыми словами, так как на деле все получается совсем по-другому…
Она не успела договорить, так как раздался телефонный звонок.
- Она. Тебя! – взяв трубку, чужим, холодным голосом коротко сказала Вера и ушла в свою комнату.
- Да? – сказал Александр в трубку и услышал воркующий голос Татьяны:
- Как ты? У тебя все в порядке? Нормально добрался?
- Да, - повторил Александр.
- Я тебя вечером жду! Придешь?
- Н-н… д-д…
Александр замялся и, не понимая, что это с ним – ведь решил, уже, кажется, покончить с этим греховным делом, промямлив что-то невразумительное – ни да, ни нет, положил трубку.
Отругав себя за нерешительность, он стал думать только о том, что нужно как можно быстрее добраться до храма, пока не закончилась исповедь.
Для этого ему нужно было пройти метров триста и перейти дорогу перед самым храмом.
Когда он уже не подходил, а подбегал к дороге, на светофоре неожиданно загорелся желтый. Надеясь, что он успеет проскочить на него, Александр прибавил шагу.
И надо же было такому случиться – очевидно, то же самое, надеясь проскочить на желтый свет, подумал и водитель иномарки.
Не видя за будкой автобусной остановки подбегавшего к дороге человека, он резко рванул с места и… Александр только увидел огромным черным пятном выраставшую перед ним на глазах машину и почувствовал резкий удар в бок.
Покатившись по грязному, мокрому асфальту, он почувствовал, как голова его вылетает на встречную полосу, по которой мчалась другая машина. Он не видел, а только слышал ее. И поэтому успел подумать только одно:
- А вот и моя смерть. Надо же - не успел…
К счастью, машина каким-то чудом промчалась мимо, успев объехать его. Только волосы обожгло на голове…
А водитель иномарки, долговязый татарин, подбежав к нему, принялся ощупывать все его тело и поднимать, бормоча:
- Простите, простите! Я не хотел! Я не видел!
Александр, с его помощью, сел в иномарку и, понемногу приходя в себя, сказал:
- Ладно. Бывает. Но честно скажу. Не будь я православным, ты бы у меня таким штрафом отделался, что и машины бы твоей не хватило! А так – видишь, какой я грязный? Довези меня до дома. И обратно в храм, - вспомнив, что ему нужно на исповедь, быстро добавил он. – Прямо к воротам!
- Конечно! Хорошо!! Хоть на край света!!! – принялся охотно соглашаться водитель, и когда они немного отъехали от перехода, с уважением поглядывая на Александра, сказал: - Вот у меня и тесть такой. Я мусульманин, а он православный. И так живет, что я сам уже не раз подумывал покреститься. А после встречи с таким праведным человеком, как ты, наверное, и правда, крещусь!
«Если бы ты только знал, какого «праведника» везешь!» - с горькой усмешкой думал Александр, поднимаясь в лифте на седьмой этаж и давая себе слово, что если даже у него открытый перелом или рана, он все равно сначала поедет на исповедь.
Но, раздевшись, он не поверил своим глазам – удар пришелся как раз по красному поясу, но ни под ним, ни на всем теле не было ни единой царапины. Только на коленке, как напоминание того, что случившееся было правдой, – виднелся крошечный синячок…
«Говорил подчиненным, что нужно делать православную газету чистыми руками, то есть, ведя православный образ жизни, а сам?!» - чуть не плача спускался он вниз.
