Санин Евгений - Исцеление Вечностью
- А мне просто ничего больше не остается! Не на что больше надеяться и не на кого больше уповать! – беспомощно разводя руками, призналась Вера.
Александр с интересом посмотрел на нее и – чувствовалось, что этот вопрос давно уже волновал его - принялся живо расспрашивать:
- А когда у тебя это началось? Как? Ты что – однажды почувствовала что-то особенное, да?
- Даже сама не знаю… - пожала плечами Вера. - Скорее всего, это случилось во время болезни, но когда и как - не заметила опять же из-за этой болезни. А что?
- Да говорят, у каждого глубоко верующего человека бывает однажды что-то такое – что остается потом на всю жизнь. И рождает эту самую сердечную веру! – объяснил Александр.
- Если бы знала, то обязательно обратила на это внимание! – вздохнула Вера. - И вообще, как жаль, что я не знала всего этого раньше. Так много времени зря прожила, по сути – целую жизнь. Ведь столько полезного для души могла сделать. И Богу бы послужить… А так, что теперь получается – на Тебе, Боже, что нам негоже?
- Ну нет! – решительно не согласился Александр. – Мы с тобою еще поборемся! И – поживем!
С этими словами он встал из-за стола, вышел из дома, заглянул в храм, где почитал и попел на клиросе и, с гордостью – так как начинал уже это приписывать себе – отвечая всем на вопросы, как там Вера, что ей лучше и вообще она уже почти здорова, обосновался за своим редакторским столом.
Булат и Светлана, лишенные с его приходом возможности репетировать, создавали тягостное ощущение, которое увеличивалось с каждым часом. И он несказанно обрадовался, когда под конец рабочего дня в редакцию пришла Татьяна.
Ее улыбка и приветливый тон были словно солнечный свет после пасмурной погоды.
Она отдала принесенную ей новую заметку и спросила у Александра, почему он сидит с таким кислым лицом.
- Да вот, - пробормотал тот, сваливая всю вину на лежащий перед ним чистый лист бумаги. – Статью про одного благотворителя – директора коммерческого предприятия надо писать. А она никак не идет...
И это частично было правдой: он действительно не хотел писать эту статью. Ему вообще всегда тяжело давалось то, что нужно писать по заказу.
- Так давайте я напишу! – предложила Татьяна.
- Правда?! – обрадовался Александр и в нескольких словах обсказал, что должно быть в этой статье и на что при сборе материала для нее нужно обратить особое внимание.
Старательно записав каждое его слово, Татьяна спрятала блокнот в сумку и, увидев, что Александр принялся складывать рабочие бумаги в стол, предложила:
- Вы уже домой? Может, тогда пойдем вместе? Заодно и меня проводите! На улице так хорошо! А то завтра уже дожди обещают! Грех ехать в автобусе в такой день!
Александр охотно согласился и под многозначительно-насмешливыми взглядами Булата и Светланы, абсолютно уверенный в себе - все-таки он был после монастыря – вышел с Татьяной из редакции…
7
От Пафоса до Саламина, обогнув на «Золотой стреле» остров, они добрались без особых приключений, если не считать, что несколько раз их останавливали патрульные корабли. Несмотря на разрешительную бумагу, полученную в порту, преторианцы вновь и вновь тщательно обыскивали судно.
- Да что же это делается? Неужели такой великий полководец, как Траян в окружении целого легиона воинов, да еще и преторианской гвардии, не отбился бы от какой-нибудь группы недовольных его правлением людей или заговорщиков? Быстрее доехали напрямую бы по суше! – ворчал Клодий. Было видно, что ему не терпелось как можно скорее добраться до места.
Чем ближе был Саламин, тем меньше верилось Клодию в то, что он увидит обратившего Альбина в христианство человека.
Уже в самом городе надежда окончательно оставила его.
И когда они подошли к нужному дому, у него не хватило решимости самому входить в него. И он послал Альбина одного узнать, там ли тот, кто ему так нужен или, конечно, уже нет…
Альбин вошел в дом, долго там был и, наконец, вышел.
Не один.
А вдвоем с высоким жилистым стариком.
- Вот познакомьтесь! - предложил он. - Это мой начальник Клодий Максим, а это – известный целитель Диомед!
- Ну, положим, не такой уж известный… - проворчал Диомед.
- Но меня-то ты вылечил! – напомнил ему Альбин.
- Тебя бы вылечил и сам Гиппократ! – усмехнулся Диомед, и сразу стало ясно, что этот строгий на вид лекарь не чужд простым человеческим шуткам.
Опытным взором врача он оглядел Клодия и недоуменно спросил:
- Зачем ты привел его ко мне, Альбин? Я давно не встречал такого здорового человека! И в моих скромных услугах он явно не нуждается!
- Кроме телесного здоровья есть еще и духовное, Диомед! – тихо, так чтобы не услышал проходивший мимо мужчина, произнес Альбин.
Тогда Диомед более внимательно посмотрел на Клодия, затем на Альбина и доброжелательно кивнул на дверь своего дома:
- А, ну тогда, что мы стоим здесь? Проходите!
В комнате, куда хозяин привел гостей, приятно пахло сушеными целебными травами и настойками.
- И чем же я, высохшая былинка, персть земная, могу быть полезен такому богатому и знатному господину? – после того как сытно покормил и напоил римлян, вопросительно взглянул на Клодия Диомед.
- Видишь ли… - не зная даже, как и начать, замялся тот. Но решимости ему было не занимать, и он начал с главного: - Я знаю, что вы христиане. Сам я, разумеется, не собираюсь становиться им! – предупредил он. – Но мой друг… (Альбин с изумлением посмотрел на своего начальника, у которого, по его давнему собственному признанию, нет и не никогда не может быть друзей) мне столько рассказал о вашей вере необычного, интересного и, не побоюсь сказать, близкого моему сердцу, что я хотел бы послушать еще и кого-нибудь из очевидцев.
- Какой же я очевидец! – развел руками врач. - Я ведь не сподобился видеть Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, уже потому что родился после того, как Он воскрес!
- Да-да, я знаю, мне говорил об этом Альбин, - вздохнул Клодий и с надеждой посмотрел на хозяина. – Но ведь ты же видел тех, кто лично встречался с Ним и слушал Его?
- О, да! И многих, – сразу оживился Диомед, и глаза его засияли. – Я видел апостолов Павла, Варнаву, Луку, Марка. Был знаком с другом Христа Лазарем Четверодневным, которого воскресил Христос и который епископствовал у нас на Кипре... Все они были, как обычные люди, и в то же время в них было что-то такое, я бы сказал – неземное! Точно так же, как и мы, они уставали и даже изнемогали от непосильных трудов, тяжко страдали от полученных во время наказаний и пыток ран. Но каждый раз – это я вам и как свидетель, и как врач говорю – чудесным образом их исцелял и восстанавливал им силы Христос.
Диомед, припоминая, прищурил глаза и продолжил:
- Когда они задумывались, поднимали глаза к небу, молились, они словно бы отделялись от земли… Когда же опускали глаза и смотрели на нас, то в их взорах была такая любовь, что казалось, обнимала всех сразу и каждого по отдельности. И любой из них, не имея ничего своего – даже двух одежд – казался самым богатым человеком в мире. Равно как и самый богатый рядом с ними – был словно последний нищий. А ведь в свое время некоторые из них были очень богаты! Например, крестивший меня апостол Варнава получил от своих родителей село вблизи Иерусалима, изобиловавшее садами и украшенное большим зданием. Желая богатеть только в Бога, в Которого он действительно и обогатился, он продал все это и все вырученные деньги – до последнего кодранта – принес к ногам апостолов, ничего себе не оставив. Рожденный на Кипре, после трудов по проповеданию слова Божия, которых и описать по достоинству невозможно – не хватит слов – он в конце своей жизни вернулся на родину. Здесь, в Саламине, он, провидя свою мученическую кончину, созвал всех нас, верных, долго поучал в вере и, убедив быть мужественными в исповедании Имени Христова, совершил Божественную Литургию и причастил всех Христовых Таин. А после этого… был побит разъяренными его проповедью иудеями камнями…
Диомед долго молчал, вспоминая то, что произошло в этом городе несколько десятков лет назад, и развел руками:
