Макс Фрай - Вся правда о нас
— Совершенно ничего, как и должно быть, — подтвердил сэр Кофа, ради такого дела не поленившийся встать со своего места.
— А мне — вкусно! — упрямо повторила Иш. — И даже язык замёрз.
— Это потому что ты настоящий художник, — сказал ей с потолка Малдо. — У тебя восприятие гораздо острее, чем у остальных. Обычное дело!
Его объяснение удовлетворило всех, кроме Меламори, которой, конечно, было очень обидно, что нечаянного чуда не вышло. Ну и я, понятно, тоже огорчился — даже не столько за компанию, просто уже успел представить, как здорово будет, если Меламори вдруг начнёт совершать какие-нибудь нелепые, избыточные чудеса, одно за другим, в точности как я сам в первые годы жизни в Ехо. Такой поворот здорово поднял бы ей настроение, ну и поездку к арварохским буривухам отсрочил бы на долгие годы. Что, по большому счёту, конечно, никуда не годится, но по малому, для нас обоих, здесь и сейчас, было бы фантастически хорошо.
Даже полчаса и полкотла Полуночного жаркого спустя, печаль моя не развеялась. Впрочем, и так ясно, что это приобретение надолго. Никуда от него не денешься, как и от себя самого.
Зато все остальные были вполне довольны жизнью. Базилио сидела на потолке вместе с Иш и Малдо и благоговейно вертела в руках кисточку, которую ей дали подержать, Меламори, зажмурившись от счастья, гладила синие перья Скрюух, которая не то чтобы блаженствовала, но мужественно терпела непрошенную ласку, пожилая незнакомка, похоже, была близка к тому, чтобы обыграть своего учителя, а леди Лари и повар Кадди отправились в кухню, пообещав напечь там на скорую руку сырных оладий — если уж мы все так хорошо сидим, что смели всё дочиста.
После её ухода сэр Кофа тоже поднялся из-за стола. Сказал небрежно:
— Сэр Макс, я твой амобилер вчера в соседнем переулке оставил, не уверен, что ты найдёшь. Пойдём, покажу, мне как раз по дороге.
И я, конечно, пулей вылетел за ним из трактира, сообразив, что у Кофы появилась пара-тройка ответов на мои давешние вопросы. Вот и хорошо. Голова у меня не слишком вместительная, и если как следует занять её делом, печальным мыслям придётся поискать себе другой приют, в этом я убеждался уже не раз.
— Странная история с нашим другом Ди, — сказал Кофа, когда мы вышли на улицу. — Сегодня весь день расспрашивал о нём в городе, надеясь встретить множество свидетелей его прогулок по Ехо, благо костюм делает Ди довольно заметной персоной. И знаешь что? Никто его не видел. Конечно, я отдаю себе отчёт, что пара сотен опрошенных мною человек — это далеко не всё население столицы. Но всё-таки удивительная статистика. У меня, сам знаешь, неплохие агенты. Глазастые. Всё необычное подмечают. А что может быть необычней человека в урдерском наряде? Разве что, арварошец в полном боевом вооружении. Но их, хвала Магистрам, в Ехо пока нет.
— Действительно странная история, — согласился я. — Но может быть, всё гораздо проще, и Ди ходит по городу в лоохи? А перед возвращением домой переодевается… Хотя даже предположить не могу, как он это устраивает. И где? И зачем?
— То-то и оно, — кивнул Кофа. — Впрочем, я не стал морочить себе голову и прямо спросил у Ди, где он обычно гуляет. Сказал, возможно я могу что-нибудь интересное присоветовать. Или, напротив, предостеречь.
— И?..
— Он сказал, что гуляет в основном в пригородах, — пожал плечами Кофа. — Дескать, любит природу гораздо больше, чем городские улицы. И это можно понять. Но вопрос, как он пробирается туда незамеченным из самого центра Старого Города, остаётся открытым. Хоть слежку за ним устраивай.
— А я бы так и сделал.
— Ты серьёзно?
— Вполне, — кивнул я. — Просто из любопытства. Мы же с вами теперь изведёмся, пока не поймём, как ему удаётся оставаться незаметным. Хотя вряд ли в этом есть какой-то криминал. Любой человек имеет право выбираться из города задворками и огородами. А всё-таки хотел бы я знать, что это за маршрут!
— Твоя правда, — задумчиво кивнул Кофа. — Ладно, покончу с мошенничествами на рынке благовоний и коррупцией среди младших служащих таможни, и сам прослежу за его прогулками. Когда удовлетворяешь любопытство, следует смотреть собственными глазами, не полагаясь на помощников. Надеюсь, за пару дней Ди не успеет изменить свои привычки.
— А родственники? — спросил я. — Вы уже расспросили их о родственниках? У Ди и Лари есть какой-нибудь брат?
— Не успел пока, — отмахнулся он.
И так выразительно на меня посмотрел, что я устыдился. Сам мог бы сообразить, что когда сэр Кофа видит леди Лари, он временно перестаёт быть профессионалом и становится нормальным живым человеком. Конечно, покинув гостеприимные стены «Света Саллари», он сразу приходит в себя, но расспрашивать в этот момент уже некого. Да и по-прежнему неохота, чего уж там.
— Ладно, — сказал я, — сам попробую. Извините. Больше не буду к вам приставать. Я, если что, и за Ди могу сам проследить, благо быть невидимым уже научился.
— Ну уж нет, слежку я тебе не уступлю. Ты же потом даже маршрут не сможешь мне описать. «Сперва мы шли по какой-то улице, забыл название, но там где-то рядом один неплохой трактир, не то «какая-то роза», не то «ветер из откуда-то там», что-то в таком духе; потом свернули направо, потом, кажется, налево, а может быть не сворачивали, не помню, потому что я тогда о чём-то задумался, и мы как-то сразу оказались рядом с таким смешным зелёным домом, вы наверняка знаете, где это… как — нет?!»
Кофа так похоже меня изобразил, что я рассмеялся.
— Ладно, крыть нечем. Раз так, слежка за вами, я и пытаться не стану.
— Рад, что с тобой по-прежнему легко договориться, — улыбнулся сэр Кофа. — Не беспокойся, я не стану затягивать. По моим расчётам, буквально послезавтра я снова буду более-менее свободен и смогу заниматься всякой ерундой.
Он ушёл, а я вернулся в трактир. И сразу же угодил в поле зрения нашего непонятно в чём подозреваемого. В смысле, Ди.
Дама, с которой он играл, как раз встала, собираясь уходить, а Ди явно хотелось продолжения.
— А давайте я научу вас играть в Злик-и-злак? — предложил он.
Сперва я хотел отказаться, но вовремя сообразил, что это та самая загадочная чирухтская игра, которую притащила в дом Базилио с намерением соблазнить ею вечно занятого Короля. А значит, рано или поздно это счастье обрушится на меня. В один прекрасный вечер, когда я приду домой с целью запереться в башне и отдохнуть там от всего Мира сразу, а Базилио перехватит меня на пороге, посмотрит этим своим фирменным печальным взором, способным растопить любое сердце, и с неубедительным безразличием спросит, не хочу ли я совершенно случайно изучить правила одной занимательной новой игры? Это конечно необязательно, но вдруг мне как раз нечем заняться?
И я, как всегда, сдамся почти без боя.
Поэтому лучше уж научиться заранее. Проще будет потом примириться с неизбежным. Да и позориться, как с головоломками, лишний раз не придётся.
— Давайте, — обречённо сказал я.
И, как ни удивительно, ни капли об этом не пожалел.
Игра оказалась необыкновенно захватывающей. Даже не ожидал.
Штука в том, что у каждого игрока в Злик-и-злак не одна фишка, а от четырёх до дюжины — их количество всякий раз специально оговаривается перед началом игры. Считается, что чем больше фишек, тем сложнее игра, но по моему опыту, это далеко не всегда так. Каждой фишке соответствуют два кубика; один из них показывает, сколько ходов можно сделать вперёд, второй — на сколько придётся отступить назад, но в некоторых случаях это можно изменить по своему усмотрению. Игрок кидает все кубики одновременно и может передавать ходы одних своих фишек другим, когда это кажется ему стратегически выгодным. Смысл игры состоит в том, что фишки обоих игроков добираются по клеткам к заветной цели, по дороге убивая, задерживая или наоборот, подгоняя друг друга. То есть, когда фишка попадает на клетку, где уже стоит чужая, игроки кидают специальный спорный кубик, грани которого раскрашены в разные цвета; таким образом, становится ясно, что именно произошло при встрече. И когда подобным образом сталкиваются фишки, принадлежащие одному игроку, они при определённых обстоятельствах тоже могут оказаться «убитыми», а их владелец — проигравшим всю партию, как бы хорошо ни складывались его дела до рокового момента. Таким образом, каждый играет не только с другими, но и с самим собой. И сам для себя — самый страшный враг и главный соперник.
Таковы правила игры в Злик-и-злак — в самых общих чертах. Именно такие игры — неспешные и одновременно драматичные — мне обычно и нравятся. Особенно если в них хоть как-то задействованы кубики, потому что кидать кубики я люблю больше всего на свете. Так сильно, что никогда не жульничаю. В смысле, не колдую, принуждая их упасть выгодным мне образом. Я не такой дурак, чтобы гнать из игры самого важного партнёра — судьбу.
