Юрий Семецкий - Душа в тротиловом эквиваленте
- Кто же придумал такую красоту? - спросил я у Николая Александровича.
-Хозяйка дома, - ответил он. - Она редко тут бывает. Но обещала зайти сегодня.
При этих словах его лицо приняло то смущенно-мечтательное выражение, которое бывает у давно и безнадежно влюбленных людей. Я понимающе взглянул на него. Николай Александрович смутился еще больше.
-Очаруйте ее! Хотите, я вам сейчас стихи запишу? Только вот с музыкой - извините. Так, помню пару аккордов.
Затем я сел исполнять святое для любого времяпроходца дело - вспоминать стихи Владимира Семеновича.
Когда появилась Она, я не слышал - Дмитриев, сидя за маленьким кабинетным роялем, подбирал музыку к стихам Высоцкого, которые я вспомнил и записал для него. В этот момент он как раз пел:
-Если терем с дворцом кто-то занял...
Мы вдруг почувствовали ее присутствие. Для меня это было как касание лба холодной ладошкой. Что чувствовал Николай Александрович, я не знаю. Просто он вдруг смутился, скомкал пение, и захлопнул крышку рояля. Она стояла, прислонившись плечом к стене, и улыбалась.
Стройную фигурку танцовщицы совершенно не портила грубая ленд-лизовская летная куртка и мешковатая техничка. Наверное, на таких женщинах любая одежда выглядит как бальное платье.
Её глаза... Как описать их? Более всего они напоминали мне синий ледниковый лед, который я однажды видел в той жизни, карабкаясь на Гвандру. Гордая посадка головы. Высокая шея, красоты которой совершенно не портит узкий, как нитка шрам.
Увидев ее, я прекрасно понял Николая Александровича. А потом она улыбнулась нам той улыбкой, ради которой можно остановить тайфун, совершить революцию или сорвать с неба звезду, и произнесла:
- Здравствуй, Коля, здравствуй и ты, малыш!
На мгновение замешкавшись, я ответил:
-Здравствуй, Жар-Птица!
Ночь с 31 октября на 1 ноября 1952 года.
... Британское посольство. В уютном кабинете, отделанном дубовыми панелями, горит свет. Хозяин кабинета - истинный джентльмен. Это ясно с первого взгляда, стоит только посмотреть на его вытянутое лицо, тяжелую челюсть, оценить, сколько лет, и с каким старанием он ухаживал за усами. Залысины и длинный, крючковатый нос совершенно не портят его облика. Добротный костюм слегка устаревшего фасона подчеркивает респектабельность. Его никто не видит, он никуда не собирается идти, но ему даже в голову не пришло снять или слегка расслабить узел галстука.
Открою секрет - настоящая аристократия выше мелких условностей и дресс-кода. Так ведут себя слуги или откровенные мошенники. Этот джентльмен - не мошенник, он Чрезвычайный и Полномочный посол. Но в то же время, он слуга, до боли желающий быть аристократом.
С особо важными документами сэр Альвари любит работать ночами - меньше отвлекают. Он давно, еще будучи с 1946 по 1951 'политическим представителем' в Японии, приучил себя спать в два приема, как было принято пару столетий назад, и находит, что это разумно и правильно.
Лучше всего ему работалось под утро. Не зря говорят, что в такие часы рукой человека могут водить сущности иного мира, а мысль обостряется настолько, что при должном упорстве жаждущий знания способен проникнуть в суть вещей.
Его задача одновременно и проще, и сложнее. Странные события последних недель не только требовали осмысления, Тайному Совету следовало доложить так, чтобы не вызвать недовольства августейших особ, а это немного затруднительнее, чем просто понять.
Не дают покоя мысли, что, даже став рыцарем-командором ордена святого Михаила и святого Георгия, получив звание рыцаря Большого Креста Ордена Британской Империи, он так и остался для владетельных особ всего лишь исполнительным слугой. А ЭТИ слугам ошибки не прощают, более того, норовят обвинить в том, что по скудоумию затеяли сами.
- Ну зачем, дьявол их забери, им надо было, чтобы посольство оказывало кузенам помощь в организации дворцового переворота?! В конце концов, хоть бы посмотрели, какой на дворе нынче век! Может тогда им не пришло бы в голову путать Сталина с Павлом!
Не хочется даже думать, что последует после того, как русские внимательно изучат бумаги, так любезно предоставленные им Бимом...
Джентльмен находится в явном затруднении. Он понимает, что при существующих правилах выиграть невозможно, хуже того, непонятно, как изменить эти самые правила, чтобы все снова выглядело благопристойно.
- Эти тупицы из Форин-оффис думают, что русские в очередной раз погрязли во внутренних интригах. Miserable dolts! Выдавать желаемое за действительное - глупо, даже если это сильное желание. Тем страшнее обмануться, - думал Чрезвычайный и Полномочный посол Гаскойн.
По большому счету, особых оснований для беспокойства не было.
- Бумаги, полученные этими комми у американцев, всегда можно объявить дешевой подделкой и встать в позу оскорбленной невинности. С такой проблемой вполне справится и рядовой клерк. Гибель нескольких десятков высших чиновников, посягнувших на верховную власть - тоже в порядке вещей, и никак не задевает интересов Империи. В конце концов, не получилось с этими, найдутся другие. Мы всегда умели ждать случая, и использовать представившиеся возможности без промедления.
Но пыльный, скрюченный дьявол, притаившийся на дне души безупречного джентльмена, транслировал в мозг совершенно другие образы. Сэр Альвари достаточно долго пробыл в Японии, и прекрасно знал, что такое цунами. Сейчас вся эта огромная, непостижимая страна вдруг представилась ему в виде огромной волны-убийцы, обманчиво медленно встающей над мелководьем.
Те, кому приходилось рисковать, очень серьезно относятся к смутным ощущениям, к снам и мимолетным образам. Зачастую, подсознание настойчиво подсказывает нам то, что с порога отвергает разум.
Если подсознание орет об опасности, такими сигналами пренебрегать нельзя. Гаскойн тяжело задумался.
- Что же вызывает во мне такую тревогу? - размышлял он. - Во первых, нестандартное поведение их вождя. Мы привыкли считать его человеком аппаратной интриги, бесконечно далеким от реального общения с массами. Предполагалось, что жаждущие власти функционеры затравят его как волка на загонной охоте. Изолируют верных людей, предоставят на них компромат. Далее - по отработанному за много веков сценарию. Не получилось!
Но это, пожалуй, объяснимо. Мы думали, что имеем дело с постаревшим тираном, а оказалось, что он остался все тем же романтиком экспроприаций, которым был в молодости. Тогда он оставлял в дураках полицию, теперь, с той же легкостью, парализовал своих политических оппонентов. Населению роздано в оружие и вменено в обязанность поддерживать порядок в государстве.
Мы предполагали, что будет нечто подобное Дикому Западу, возможно, с новой силой вспыхнут волнения на национальных окраинах и уже были готовы оказать помощь сторонникам самоопределения. Мы предполагали, что активизируются организованные банды, в которых немало бывших солдат...
Но все происходит с точностью до наоборот! Вчерашние фронтовики с легкостью подчищают что националистов, что обыкновенных уголовников, не давая себе труда разбираться в сортах дерьма. Вот тебе и мудрость толпы...
Нет, это уже не толпа, как ее описывал Lebon, это нечто другое. Сталин декларировал демонстративный отказ от приверженности каким-либо '-измам', что было с восторгом принято рядовыми членами партии и подавляющим большинством населения. Решить, что есть благо, и куда следует направить усилия, должен сам народ - вот что он сказал! Против такого лидера способен пойти только самоубийца!
Эти новые идеи - настоящая чума! И уж совсем не ко времени в Москве появилась эта адская машина. Детектор лжи, как они его назвали...
Когда я первый раз увидел в газете фотографию этого уродца размером с концертный рояль, грубый остов с торчащими жгутами проводов и кучей самописцев, я смеялся. Когда узнал, что это сделали воронежские студенты, смеялся еще больше. Что путного могут сделать недоучившиеся доктора из города с таким смешным названием? То ли ворон, то ли еж, чушь какая-то! Решил, что так эти дикари выводят людей из равновесия. Но после доклада аналитиков смех чуть не превратился в истерику.
Похоже, теперь, в ходе этих народных слушаний, ни у кого не получится утаить от людей правду, промолчать или скрыться за обтекаемыми формулировками. Страшновато, не Бог, такое появится у нас... Кто без греха? Я вот тоже...
Хотя, Сталин первым сел в это опутанное проводами кресло, и оказалось, что перед народом он чист. Хитрый, как все аиды, Каганович, решил попробовать обхитрить машину, и дело кончилось тяжелым инфарктом на двенадцатом вопросе. Говорят, не выкарабкается.
Выводы аналитиков сразу же подтвердила эпидемия самоубийств, буквально захлестнувшая партаппарат, армию и службы безопасности. Не в силах отказаться от опроса, чиновники стреляются. Некоторые, правда, бросаются в бега, но далеко ли они убегут? Пример с Булганиным, которого американцы даже не пустили на порог, многим прояснил мозги. И теперь они рассказывают обо всем, надеясь лишь на милость.
