Васильев В.В - Подвалы кантовской метафизики
Если это действительно так, придется признать наличие лакуны в кантовской аргументации, составляющей полную субъективную дедукцию категорий, которая не заполняется и присутствием в системе ее аргументов блока "достаточной"дедукции.
Пробел в дедукции состоит в недоказанности тождества всех категорий с необходимыми функциями единства апперцепции. Между тем, отказ от этого положения или его простое декларирование приводят к разрушению всей трансцендентальной дедукции.
Мнение о существенном пробеле в кантовской аргументации давно получило широкое распространение в кантоведческой литературе(20
).
2.Первоначальная дедукция.
Имеется, однако, и другой аспект проблемы, представляющий немалый интерес. Неужели сам Кант не видел этого пробела? С одной стороны, ответ кажется очевидным: конечно Кант его не видел, иначе данного пробела просто не было бы. С другой стороны, Кант ведь не пересказывает чей-то аргумент - в этом случае вполне можно не заметить наличие скрытых допущений - но Кант должен был сначала изобрести этот аргумент и лишь затем изложить его. Мыслимо ли, чтобы ему вообще мог прийти в голову аргумент со столь серьезным изъяном?
Не может ли быть так, что звено, отсутствующее в вариантах дедукции из "Критики чистого разума", все же было чем-то заполнено в 1775 году? Но чем?
Долгое время не удавалось найти подходов к решению этого вопроса, и лишь недавнее историко-философское открытие, одновременно сделанное в 1989 году В.Карлом и Х.Шмитцем, создало предпосылки для реконструкции первоначального варианта дедукции (21
).
Открытие, о котором идет речь, не имеет, на первый взгляд, прямого отношения к дедукции категорий. На основе тщательного анализа черновых набросков и лекций Канта было установлено, что еще за несколько лет до выхода "Критики чистого разума" Кант считал, что тождественное во всяком восприятии Я не сводится к единству мышления, или сознания, но дано как предмет в особом созерцании. Кант писал: "Я - есть некоторое элементарное представление. Оно созерцание, не подверженное изменению" (XVII: 465). В лекциях о "философской энциклопеции" 1775 года Кант называет это созерцание "первоначальным". Он указывает здесь, что "я ничего не могу созерцать originaliter (за исключением себя самого), а лишь производно, когда меня что-то аффицирует" (XXIX: 15). Тем самым Кант подчеркивает нечувственный характер самосозерцания. Данная позиция была сформулирована Кантом еще в период диссертации 1770 года (см. XVII: 345-346, 467), но оставалась неизменной вплоть до второй половины семидесятых годов (см. XVIII: 146; XXVIII: 225-226; 22
). В 1775 году это "созерцание себя самого" отождествляется Кантом с апперцепцией (XVII: 651, 668; XVIII: 72), а само Я - с субстанцией (XVIII: 146, 150). "Это единственный случай - говорил Кант студентам в лекциях по психологии конца семидесятых годов - когда субстанция может непосредственно созерцаться нами. Ни в одной вещи мы не можем созерцать субстрат и первый субъект, но в себе я непосредственно созерцаю субстанцию" (XXVIII: 226).
В "Критике чистого разума", вышедшей в 1781 году, позиция Канта коренным образом изменилась. Теперь он опровергает тезис, что Я есть субстанция (разве что "в идее" - А 351), и утверждает, что с Я "не связано никакое созерцание, которое отличало бы его от других предметов созерцания", и что "хотя мы и воспринимаем, что это представление имеет место во всяком мышлении, мы не замечаем, однако, чтобы оно было устойчивым и постоянным созерцанием" (А 350). Единство апперцепции трактуется Кантом в "Критике" исключительно как единство мышления. Последнее, по определению, не существует независимо от наших познавательных способностей и поэтому совершенно отлично от возможного единства субъекта самого по себе (А 352-354, 398-401), о котором, впрочем, ничего не известно (А 398-403). Заключение от первого ко второму, по Канту, невозможно, и попытки такого заключения опровергаются им в главе о паралогизмах чистого разума. Интересно, что сами попытки такого рода связаны, как полагает Кант, со смешением "единства в синтезе мыслей", т.е. единства апперцепции, с "воспринятым единством в субъекте этих мыслей" (А 402), или просто со смешением мышления и предмета (там же).
Утверждая, что подобное смешение вызывается "естественной" и "в высшей степени соблазнительной" видимостью (там же), Кант словно бы дает понять, что в прошлом он сам не избежал этой "подмены гипостазированного сознания" (там же). И действительно, позиция Канта середины семидесятых годов характеризовалась как раз тем, что единое Я рассматривалось им в качестве предмета особого, нечувственного созерцания - апперцепции, т.е. именно как "воспринятое единство в субъекте мыслей", при том, что паралогизмы трансцендентальной психологии оставались еще не открытыми (первый, второй и третий, касающиеся природы Я; некоторые элементы раздела о четвертом паралогизме уже имелись у Канта - см. XXVIII: 206). О том, что паралогизмы еще не были выявлены Кантом, наглядно свидетельствуют лекции по рациональной психологии, прочитанные им в конце семидесятых годов в рамках общего курса метафизики (так называемая "Метафизика L1" - см. XXVIII: 225-226; первая "критическая" разработка главы о паралогизмах дана Кантом в обширном черновом наброске, созданном, возможно, уже в 1780 году - XVIII: 221-229; 23
). Итак, можно зафиксировать существенное изменение кантовских взглядов на природу Я, произошедшее в период между 1775 и 1781 годами. Между тем, понятие единства мыслящего субъекта играет центральную роль как в первоначальном, так и в последующих вариантах дедукции категорий. Нельзя ли предположить в этой связи, что обнаруженные пробелы в аргументации Канта из дедукции первого и второго издания "Критики" возникли вследствие изменения его позиции по вопросу о статусе единства апперцепции, а изначально отсутствовали?
Для проверки этой гипотезы уточним позицию, занимаемую Кантом в 1775 году. Кант полагал, что единое Я дано нам как предмет "первоначального" созерцания - апперцепции. Возникает вопрос, какого рода этот предмет. То, что Я как субстанция не может быть явлением, следует уже из того, что в явлениях, по Канту, не может быть абсолютно простых и неизменных представлений (см. А 523-527 / В 551-555). "В явлениях мы не можем познать что-то как субстанцию (это лишь понятие апперцепции)" (XVIII: 150). В одном из важных набросков второй половины семидесятых годов (R 5109) Кант еще более определенно высказывается на этот счет: "Душа не есть явление. В ней относительным образом находится совокупность реальности всех возможных явлений. Относительно ощущений она проста (Я); относительно действий - свободна; для всякого существования явлений она - необходимый субстрат, который не зависит ни от какого явления" (XVIII: 90-91). Далее Кант находит яркие формулировки. Он говорит о том, что "душа как интеллигенция оказывается субъективным прообразом интеллигибельного мира" и что она "как ноумен в нас" "содержит в себе условие всех возможных явлений" (XVIII: 91). Итак, Я есть "ноумен в нас", т.е. вещь сама по себе.
Зайдем теперь с другой стороны. В "достаточной" дедукции категорий, основные положения которой были разработаны Кантом уже в середине семидесятых годов (см. XVII: 648), доказывается, что необходимым условием отнесения представлений к предметам является связывание их в мышлении с помощью категорий. Настало время более подробно рассмотреть, о каких, собственно, предметах идет тут речь.
Начать можно с "Пролегомен". Ведь здесь изложен самый детальный вариант "достаточной" дедукции. Кант утверждает, что отнесение представлений к объекту возникает в результате придания с помощью чистых понятий рассудка общезначимости нашим суждениям (4: 55). Общезначимость связей представлений трактуется Кантом как их независимость от конкретных состояний субъекта (4: 55-56). В то же время, Кант подчеркивает, что, связывая представления с помощью категорий, мы относим их к объекту самому по себе, при том, что его свойства остаются неизвестными (4: 56). Прежде чем попытаться вскрыть связь между общезначимостью и отношением к вещам самим по себе, отметим, что все перечисленные моменты дедукции из "Пролегомен" обнаруживаются и в набросках дедукции 1775 года. С одной стороны, Кант утверждает, что "в моменте общезначимости и состоит предмет" (XVII: 648), с другой - показывает, что посредством общезначимой и "безразличной к состояниям субъекта" связи представлений мыслится "нечто в объектах самих по себе относительно мышления" (XVII: 649).
Но какая же связь существует между общезначимым соединением представлений и отношением к вещам самим по себе? Ответ на этот вопрос можно получить из "достаточной" дедукции первого издания "Критики". Кант задается вопросом, что "имеют в виду, когда говорят о предмете, который соответствует познанию, стало быть, также и отличается от него" и приходит к выводу, что "этот предмет должно мыслить только как нечто вообще = х, так как вне нашего знания мы ведь не имеем ничего, что мы могли бы противопоставить этому знанию как соответствующее ему" (А 104). Подобная ситуация вызвана тем, что явления как единственно доступные нам предметы познания не существуют вне нашей "способности представления" (Vorstellungskraft) и поэтому не соответствуют понятию предмета, отличающегося от нашего познания, или независимого от нас (там же). Если же заходит речь о таком неопределенном предмете, то он мыслится вне возможных данных эмпирических созерцаний, т.е. как трансцендентальный предмет (см. А 109).
