Санин Евгений - Мы - до нас
- Но он может смягчить приговор! – возразил Мстислав Мстиславович.
- А ненавидящие меня смоляне? А любящий, чтобы все было по правде и совести народ? – напомнил ему пленник. - Ведь об этом узнает вся Русь! Ты подумал, какая недобрая молва сразу пойдет о известном своей справедливостью, славнейшим из всех князей? И чтобы он из-за такого как я… - запнулся теперь уже он, и Мстислав Мстиславович, опять-таки с жаром начал:
- Но…
- Нет! – даже не слушая, сразу отказался князь Илья. На глаза ему попалось Евангелие, и он обрадовался его неожиданной подсказке: – Пусть все будет так, как должно быть. Я хочу Божьего суда!
Второй раз уже произнес он эти слова и первый раз вдруг подумал: а, может, и правда, это действительно именно то, что он хочет?
Мстислав Мстиславович с уважением посмотрел на князя Илью и тот, видя, что перед ним человек, которому со спокойным сердцем можно доверить самое дорогое, сказал:
- Об одном только хочу тебя попросить!
- Сделаю все, что только в моих силах! – клятвенно прижал ладони к груди молодой князь
Князь Илья с незаметным вздохом посмотрел на дверь, за которой навсегда ушла из его жизни любимая, и попросил:
- Отвези Гориславу домой. Сам. Лично. И упроси отца написать такое письмо, чтобы примирить ее со своим батюшкой…
Мстислав Мстиславович понимающе кивнул и вдруг с деланным огорчением развел руками:
- А вот этого я как раз не буду: ни просить, ни делать!
- Почему? – думая, что ослышался, переспросил князь Илья.
Молодой князь загадочно улыбнулся и уже совсем по-дружески потеребил за плечо вконец растерявшегося пленника:
- Да потому что князь Владимир сам едет сюда. Зачем моему отцу зря писать письма, тратить свинец на печати, если можно передать твою Гориславу прямо из рук в руки?
Он оглянулся на дверь и с таинственным видом шепнул:
- Кстати, князь Владимир едет сюда не только ради дочери. У него очень серьезный разговор с отцом. Требуется едва ли не вся наша дружина! Поэтому я думаю, он с радостью согласится выполнить то, о чем ты просишь. Тем более что он сам очень любит свою дочь!
Разговор двух князей был окончен.
Мстислав Мстиславович крепко пожал здоровую руку князю Илье. Потоптался на месте и вдруг сказал:
- У меня тоже могла быть к тебе одна просьба… Но, теперь, как вижу, она ни к чему!
- И все же – какая? – вопросительно посмотрел на него пленник.
Мстислав Мстиславович как-то виновато посмотрел на него и ответил:
- Обменяться нательными крестами, чтобы нам с тобой сделаться братьями. Но… ведь мы же и без этого с тобой братья, верно?
Вместо ответа князь Илья встал, вытянул руки и обнял своего благородного и мужественного гостя. Плечи его вздрагивали.
И долго еще, даже после того, как Мстислав Мстиславович вышел, он еще не мог распрямить свой вдох…
4
Князь Илья торопливо кивнул, впился глазами в друга…
Медленно потянулось время.
Первого охранника сменил второй. Он сел у дверей и, уже почти не глядя на князя Илью, засапожным ножиком стал вырезать из чурки фигурку какого-то зверя.
Гостей больше не было. Да и кому было навещать его? Разве что только его людям, которые уже пытались организовать побег с помощью первого охранника. Но они почему-то не торопились. И как ни странно, пленник был даже рад этому.
Неожиданно ему вдруг стало все равно: убьет ли его этот охранник или нет. Хотелось, конечно, узнать приговор Божьего суда. Но – какая разница – свершится он прямо сейчас или завтра?… И князь Илья, закрыв глаза, лег, задремал и очнулся только от того самого, поразившего его в тереме своей знакомостью голоса:
- Ну, здрав будь, что ли, князь…
Князь Илья приподнявшись на локте, всмотрелся в вошедшего в поруб нового гостя и, увидев приветливо улыбающегося мужчину лет тридцати с открытым, честным лицом, изумленно прошептал:
- Радим… Ты?!
- Как видишь!
Князь Илья сел и облегченно потер рукой лоб:
- Так вот чей голос я слышал в гриднице князя Мстислава… А то все гадал, никак не мог вспомнить…
- Немудрено, уже год, как не виделись…
Пленник покачал головой – надо же, как время быстро летит, и набросился с жадными расспросами на присевшего рядом Радима:
- Как ты? Где ты? И вообще, откуда прознал, что я тут?
- Какая тебе разница? – равнодушно пожал плечами тот. - Главное, что я здесь. Не хватало бы мне еще оставлять своего друга одного в беде, в окружении стольких врагов!
- И это после того, как я бросил тебя в бою?! – с виною во взоре посмотрел на него князь Илья и услышал в ответ примирительное:
- Но до этого - сколько раз, стоя спина к спине, мы отбивались с тобой от целых вражьих отрядов?
- Но в тот раз ведь - предал! – напомнил князь Илья.
Радим без осуждения посмотрел на него и напомнил:
- Ты забыл добавить, что был тогда ранен!
- Да какая разница? – возмутился князь Илья. - Это же я затеял то дело, я неверно повел бой, и первым же вышел из него.
- Ну, положим, не вышел, а тебя вынесли! Впрочем, как потом и меня… С тою лишь разницей что тебя друзья, а меня враги!
Радим потер плечо, очевидно вспоминая полученную в том бою рану, и с упреком заметил:
- Целый год не виделись… Нам что, о чем-то другом, более приятном, поговорить нечего?
- Нет, погоди! – упрямо не согласился пленник и испытующе спросил: - И что же, ты так-таки действительно вышел бы вместо на меня на поединок с князем Борисом?
- Ну да! – слегка удивленный вопросом, кивнул Радим.
- Против этого закованного в латы кабана, которого и без доспехов-то никакая стрела и меч не возьмет? У которого нет ни одного слабого места?!
Радим спокойно пожал плечами и, не задумываясь, ответил:
- Так ведь это же - Божий суд! Тут уже от нашей воли и желания ничего не зависит. Вспомни, как Давид победил великана Голиафа!
Князь Илья торопливо кивнул, мол, помню, и впился глазами в друга:
- И у тебя что – была надежда в нем победить?
- Не большая, если честно, как другу, но да… Конечно!
- А если бы не было этой надежды?
- Ну, если бы я был уверен в том, что ты полностью виноват, то, конечно же, нет! – уверенно ответил Радим и зябко передернул плечами: - Самоубийство – непростительный грех!
- Так что же – ты хочешь сказать, что за мной есть хоть какая-то правда?! - почти выкрикнул князь Илья, не замечая, что охранник давно уже прислушивается к каждому слову их беседы.
- Как бы тебе сказать… - задумался вслух Радим. - Обиженные тобой люди видят в тебе только зло, которое ты им сделал. Но мне, как твоему другу, нередко доводилось подмечать совсем иное.…
- Например?
- Я помню, как ты, не жалея своей жизни, кстати, и нашей тоже, при первой же возможности, отбивал у половцев всего лишь час назад отданный им полон… Как не задумываясь,откликался на отчаянный зов погибавших в несправедливых войнах братьев. Как спас однажды из огня, горевшую в подожженном твоими же воинами доме, мать с ребенком… Так что к ожогам, я думаю, тебе совсем не привыкать!
- Надо же, я совсем забыл про это… - пробормотал никак не ожидавший услышать хоть слово в свою защиту пленник.
- Главное, что Господь помнит! – показал глазами на Евангелие Радим. - Он никогда не забывает даже мельчайшего человеческого добра. Потому что его так трудно, а порой просто невозможно сделать в этом преисполненном зла мире!
Радим помолчал и, покосившись на сделавшего вид, что старательно достругивает фигурку медведя охранника тихо сказал:
- Я пришел, не только для того, чтобы повидаться и ободрить тебя.
- Но и предложить, как в наши былые годы – план какого-нибудь дерзкого побега? – понимающе взглянув на него, подхватил князь Илья и не успел еще решить, что ответит на такое предложение друга, как тот вдруг сказал:
- Нет. Скорее, наоборот. Предостеречь.
Радим выдержал удивленный взгляд пленника и пояснил:
- В граде я видел несколько человек, с которыми ты был связан в последнее время. Они наверняка предложит тебе такой план. И он вполне может быть осуществимым. Но я твой друг и должен сказать. Не слушай их. Они не доведут тебя до добра. А зла тебе и без того хватило…
