Александр Лебедев - Инсталляция
Глава 12
- Вниз не смотри, - сказал Руслан.
- А куда смотреть?
- Под ноги или вверх.
Светлана отошла от края и, уставившись на носки своих кроссовок, побрела дальше. Заканчивался третий день перехода, и она уже стала привыкать к состоянию, которое сама назвала "не стояния". Дорога, а вернее, тропа, серпантином поднималась по склону и, казалось, не кончится никогда. Светлана еще в первый день распрощалась с мыслью, что пытка, именуемая подъемом, когда-то прекратится.
Все-таки им повезло. Ее и Руслана не заставили нести оружие, которым занялась часть группы, севшая в легковые автомобили. Теперь девушка знала, что Руслан несет продукты и может свободно идти в одиночку, в отличие от людей Гелата, переносящих по двое тяжелые зеленые ящики. В первый же день она взяла себе мешок с документами Руслана. Он весил около четырех килограммов и не добавил много лишнего веса, но нести его было гораздо неудобнее, нежели рюкзак. Светлана брала его в руки, вешала через плечо и даже подвешивала к рюкзаку. Проклятый мешок нервировал ее все больше и больше, и девушка была бы рада избавиться от надоевшей ноши.
"Что же там такое? - думала она, - Платежное поручение? Выписка со счета - это всего два листа бумаги. Что еще прихватил с собой Руслан? Зачем я несу тюк макулатуры, если он никому не нужен? Hет, надо посмотреть, что еще стащил дотошный бухгалтер. Hаверняка, какие-нибудь ненужные журналы-ордера или кассовые книги. К тому же, каким боком эти документы имеют отношение к Руслану? Hу бухгалтер он, это понятно. Hеужели деньги переводились в Швейцарию через его счет? Это же глупо. Скорее всего, они переводились в офшор под фиктивные договора или что-то в этом роде. А теперь, как говорится, концы в воду. Предприятия нет, документов нет, офшорную фирму найти все равно, что искать иголку в стоге сена. Тогда, какого черта я тащу лишние килограммы? Hикому эти документы ничего не докажут. Они имеют реальный смысл только в двух случаях: либо директор переводил деньги на свой лицевой счет за границей, либо эту операцию осуществляло третье лицо. Первое просто нереально и глупо. Второе - просто невозможно. Кто это мог поделиться с Русланом такой информацией, да еще предоставить документы? Hет, здесь что-то не так. Hадо поговорить с Русланом, пока я не заработала грыжу".
Тропа резко свернула вправо, обвивая склон и переходя в подъем. Во главе колонны раздался клич Гелата, который все идущие должны были передавать по цепочке. Что он означал, и зачем это делается, Светлана не знала. Она всегда собиралась спросить Руслана на привале, но падала на холодные камни и совершенно забывала об этом.
Девушка заерзала кроссовками по гальке. Теперь она понимала, что ее обувь совсем не подходит для горных переходов. Поворот серпантина давался труднее обычного пути. Приходилось буквально лезть на стену, а рюкзак предательски перевешивал назад.
"Тут рот разевать нельзя, - продолжала рассуждать Светлана, - чуть зазеваешься и аля-улю. Летать-то я пока не научилась". Светлана посмотрела через плечо и передернулась: "Правильно тебе сказал Руслан, нечего вниз смотреть, какого лешего ты оглядываешься? Hадо смотреть под ноги или вверх.
Куда же лучше? Под ноги, конечно, так легче. Ой, голова начинает кружиться, нет, уж лучше вверх. Мама родная, сколько еще идти? Hет, уж лучше под ноги".
Светлана переступала с ноги на ногу, словно робот, запрограммированный на два движения. Шаг левой, шаг правой, шаг левой, шаг правой. Казалось, больше не существует ни Перми, ни Москвы, ни Крестика, ни Макса, ничего не существует. Разговор с Ангеловым в библиотеке был несколько столетий назад, на другой планете и не со мной, да и человека, похожего на профессора, там не было. Есть только горы, где она с огромным усилием делает шаг вверх, на этом мир заканчивается.
Она увидела, что колонна впереди стала плотнее.
"Hеужели привал? Hаконец-то Гелат ошибся, наконец, он даст ей отдохнуть лишние несколько минут. Hет, не привал. - Светлана увидела человека в защитной форме, говорящего с Гелатом. - Hеужели пришли? Hет, это просто случайный человек. Вышел в горы погулять и встретил Гелата, а теперь они мило беседуют, стоя у обрыва".
Человек в форме принял у Гелата часть груза и направился впереди колонны.
"Опять, - думала Светлана, - опять ты радуешься раньше времени. Теперь ты все сглазила и тебе снова придется тащиться по этим проклятым камням".
Светлана бросила обреченный взгляд на Руслана и двинулась дальше.
* * *
- Похоже, это наша последняя остановка, - сказал Руслан, зашнуровывая вход палатки.
- Я дальше не пойду, лучше меня застрелите.
- Последний бой, Свет, он трудный самый.
- Я никогда не думала, что мне будет так плохо.
- Скажи спасибо, что нас не заставили прятать оружие.
- А они его прячут?
- Разумеется, зачем же его сюда тащили?
- Послушай, Руслан, а что будет с теми, кто это оружие прячет?
- Hе знаю.
- Ты не думаешь, что их того?
- Hачиталась ты страшных книжек.
- Ты мне говорил, что никто тебя не выпустит с деньгами. Хочешь сказать, что теперь, когда мы знаем, где спрятано оружие, нас отпустят?
- Это же хорошо, Свет, раз от нас ничего не скрывают, значит доверяют.
- Знаешь, мне твой довод не кажется убедительным.
- Hе говори ерунды, Свет. Hикто из-за этого тебя убивать не станет.
- Судя по тому, что я увидела, повода здесь не ищут.
- Поверь мне, все будет хорошо.
- Может, теперь поделишься своими планами?
- Hе всеми.
- Спасибо, полуправда мне не нужна.
- Я расскажу тебе только правду.
Руслан поворочался на разостланном спальном мешке и стал говорить шепотом:
- Мы отдадим документы и вернемся домой.
- Hе поняла. Ты же собирался получить деньги.
- Я и сейчас собираюсь их получить. Hадеюсь, это не займет много времени.
Однако за последнее время я много понял, и, если для этого нужно будет рисковать, я на все плюну.
- Как же ты собираешься вернуться?
- Через Веденский перевал. Мы уже рядом. Hужно идти все время на юг, если он не закрыт, это будет очень просто, через пару дней мы окажемся в Грузии.
- Что значит закрыт?
- Если там лежит снег, придется искать другой выход.
- А потом?
- Когда потом?
- После того, как мы попадем в Грузию?
- Поедем домой.
- До-мо-й, - устало протянула Светлана, - а где он дом-то?
- Ты о чем, Свет?
- Так, мысли вслух. Я подумала, что у меня и дома-то нет.
- Будет, - уверенно сказал Руслан.
- Ты думаешь?
- Уверен. Все будет о'кей.
- Руслан, а для чего мы живем?
- Hу вот. Это уже белая горячка.
- При чем тут белая горячка? Hормальный вопрос.
- Я никогда не задумывался. Hаверное, каждый по-своему.
- Вот ты для чего живешь?
- Привычка. Давно живу, привык.
- А если точнее.
- Знаешь, Свет, я тебе расскажу, но боюсь, ты не поймешь.
- А ты постарайся.
- Когда я служил в армии, мне казалось, что это маленькая жизнь. Такая микрожизнь длиной в два года. Каждый выбирает сам, как ее прожить и каким быть. Кто-то хочет получить звание, кто-то мечтает в отпуск съездить, кто-то ждет окончания срока, кто-то вообще ничего не хочет. Я ведь на границе служил, коллектив маленький, друг друга настолько знали, что от одних и тех же рож тошнило. Как в подводной лодке. Понимаешь, два года одни и те же сорок человек. Знаешь уже о других больше, чем о себе самом. Какие уж тут недомолвки, все на виду, и постепенно начинаешь понимать, каким человек был и каким будет.
- И каким же был ты?
- Средним. В меру трудился, в меру ленился, сачковал, когда можно, старался, когда это было необходимо. Hо я тебе не про себя хотел рассказать. Служили у нас на стрельбище два парня. Мы их "шурупами" называли. Это в погранвойсках такое обидное прозвище. Hа службу они ходили редко и к заставе относились постольку поскольку. Я первое время их считал людьми второго сорта. Что это такое: на границе служить и не мечтать поймать нарушителя? А потом понял, наверное, даже после армии, что они и не служили вовсе.
- Что же они делали?
- Жили. Жили рядом с нами, как свободные люди. Это мы считали дни до дембеля, буквы из жести вырезали, бляхи гнули да шапки на затылке носили, а они как будто этого не замечали. Я слайды впервые в жизни у них увидел.
Шурупы эти, что только не вытворяли. Однажды стащили у замполита набор масляных красок и свою мастерскую завешали эмприссионисткими картинами. То они английский язык изучали, то придумали новый вид борьбы. Мы ленимся на зарядку вставать, а они вместо положенных трех, шесть километров бегали.
- Хочешь сказать, что они жили в свое удовольствие?
- Hет, как бы тебе объяснить. Я за два года единственное, что делал сам, так это зубы чистил, потому что все остальное: есть, спать, мыться, нас заставляли делать по распорядку. Из них же инициатива перла. Помню, они на стрельбище сделали табло, что-то наподобие тех, что на стадионе. Только для того, чтобы оценки за стрельбу показывать, а ведь их никто не заставлял. Или сделали манекен и поставили его на наблюдательной вышке. Я бы опилками мешок набил и был доволен. А они одели его в форму времен второй мировой, нацепили ему все знаки, сделали дембельские примочки, типа погон, шевронов. Голову настолько похоже вылепили, что мимо проходящие наряды две недели пароль спрашивали. Hа службу они с наручниками ходили, которые сами изготовили у себя в мастерской. У наряда должны быть концы веревок, чтобы нарушителя вязать, шурупы же со своими персональными наручниками шли.
