Unknown - i 77d6616899b694e2
Поверхность зеркала была треснувшей, осколки отражали Томо.
- Оно… разбито, - прошептал он.
Комната наполнилась теплом и светом, я закрыла рукой глаза.
- Ты разбил его много эр назад, - послышался голос. Аматэрасу стояла в дверях
храма, ее кимоно сияло золотой и серебряной вышивкой.
- Оками, - сказал Томо, но она покачала головой.
- Аматэрасу давно ушла, - сказала она. – А я лишь ее оставшееся воспоминание,
заключенное в зеркале.
- Мы пришли… узнать правду, - сказала я. – Зеркало ведь показывает правду?
Она печально улыбнулась.
- Это не Ята но Кагами.
Томо резко вдохнул, издав горлом странный звук.
- Не понимаю.
- Зеркало расплавилось в пожаре больше тысячи лет назад, - сказала она. – Но они
восстановили его. В нем тот же дух.
- Потому оно разбито? – спросила я.
Аматэрасу медленно подняла руку и указала на Томохиро.
- Разве ты не помнишь? – спросила она.
Он побледнел, часто дыша.
- Я разбил его.
Она опустила руку, и та исчезла в складках рукава кимоно.
Я склонила голову, запутавшись.
- Что?
- Когда я был Тайрой но Кийомори, - сказал Томо. – Во сне. Я разбивал зеркало
сотни раз.
Я поморщилась.
- Но… это было во сне.
- Это было воспоминание, - сказала Аматэрасу. – Чернила, что есть в нем, от
Тсукиѐми и от меня, моих потомков. Память передалась ему.
Томо упал на колени под грузом правды.
- И причина, по которой мне снились Тайра и Токугава…
- У них тоже была кровь двух ками, - кивнула она. – Потомков Тсукиѐми и
Аматэрасу притягивало друг к другу поколение за поколением. Но союз этот приносил
лишь разрушение, цикл повторялся.
- Как нам его остановить? – спросила я.
Она посмотрела на меня ледяным взглядом.
- Его нельзя остановить.
Можно ведь. Она сказала мне в последнем сне, что можно, если Томо примет всю
правду о себе.
- Это все? – спросила я. – Это вся правда о Тсукиѐми?
- А этого не хватит? – спросила она.
Томо дрожал на полу. Все его кошмары… оказались правдой, которую он забыл, а
голоса, говорившие «убийца» и «демон» были его наследием. Тайра убил бесчисленное
множество солдат в борьбе за власть, как и Токугава. История Томо была написана
кровью.
Но так не могло продолжаться. Томо был не таким. Я не могла пустить его на этот
путь.
Я покачала головой.
- Этого не хватит, - сказала я. – Это лишь отражение прошлого.
Аматэрасу улыбнулась, глаза ее загорелись.
- Ты заметила, - сказала она. – Недостающие осколки.
- Расскажите, - сказала я. – Пожалуйста.
Она перевела взгляд с меня на Томо, а потом положила ладонь на вершину зеркала.
- Вы знаете, что камень, созданный из слез Тсукиѐми, разбился из-за жестокости
Сусаноо, - сказала она. – И он сделал новый камень, но с горечью злости. Тсукиѐми видел
мир через его новые грани. Он думал, что мир – место гнили и разрушения, гадости и
извращений. Он укреплял веру в это, и сердце его почернело и зачерствело.
- Аматэрасу попросила Укемочи приготовить пир, чтобы он передумал, - сказала я,
вспоминая. – Но он убил хозяйку.
Воспоминание кивнуло.
- Услышав это, Аматэрасу поняла, что должна его остановить. Она хотела защитить
то, что сотворили августейшие. Но она была светлым созданием, она ненавидела тьму, что
поселилась в ее душе из-за плана его уничтожения.
Томо закричал, и это вернуло меня в реальность.
Я склонилась к нему.
- Томо?
- Воспоминания терзают его сердце, - сказала Аматэрасу.
Томо склонился к земле, хватая ртом воздух.
Аматэрасу хлопнула в ладоши перед собой.
- Правда колется. Может, лучше прекратить?
Но нам нужна была вся правда, чтобы спасти его. Нам нужно было знать, как
остановить Джуна.
- Томо, - сказала я, обхватив его руками. – Ты – это все еще ты, понимаешь? Ты – не
Тсукиѐми. Ты еще можешь сражаться.
Он с усилием кивнул, сжав зубы.
- Продолжайте, - выдохнул он. – Прошу.
Аматэрасу провела рукой по боку зеркала.
- Из слез Тсукиѐми появился Магатама. Из его ненависти… нечто другое.
Свет становился тусклым, благовония ударили в нос, запах был слишком сильным.
Мир ускользал, мне это не нравилось. Я не хотела знать.
Но мы должны были знать. Должны были.
- Что? – прошептала я.
Аматэрасу склонила голову.
- Ямата но Орочи. Монстр с неутолимым голодом.
«Когда-то был такой голодный демон, что он поглотил мир».
- Орочи был проклятием Тсукиѐми для человечества, воплощенная в плоти и крови
ненависть. Никто из людей не мог бы ему помешать.
Орочи. Звучало знакомо, но я не понимала, почему. Чем он может быть?
- Сусаноо пришлось жить на этой земле. Он был сброшен с Небесного моста, изгнан
на земли под ним, и если бы Орочи уничтожил мир, то он исчез бы. Потому он сразился с
этой погибелью для людей.
Земля задрожала. Землетрясение? Нет… что-то другое. Все вокруг все еще
ускользало, казалось, что снаружи храма что-то разливается.
- Томо?
Воспоминание Аматэрасу продолжало:
- Ненависть все же уступила. Но нет ничего опаснее существа, из-за которого
зависит равновесие.
Мир дрожал, он был черным и странным. Нужно убираться отсюда. Что-то шло не
так.
- Если хочешь спасти себя, Юу Томохиро, вытащи Кусанаги и вырежи ненависть
Тсукиѐми.
Орлиный клич раздался в храме, Аматэрасу исчезла, словно задули свечу, и нас
окружала только темнота ночи.
Томо рухнул на пол, освобожденный от страданий, сквозь которые провело его
зеркало.
- Томо, - сказала я, паника сдавила горло. – Нам нужно уходить, - я набросила на
зеркало черную ткань.
Он сел, потирая голову. Снаружи кирин издал свой странный звук. Я потащила Томо
к двери, мы спрыгнули на землю.
- Что это? – спросил он.
Орлиный клич снова сотряс воздух. Во тьме кирин нервно переминался с ноги на
ногу, камни на его роге ярко сверкали.
За оградой послышался громкий крик.
Я застыла.
- Ишикава!
Времени не было. Мы поспешили к кирину. Томо поднял меня, а потом ступил на
тонкий водопад чернил, пока не нащупал ногой твердую чешую. Он поднялся на спину
существа, и мы помчались странными прыжками к ограде. Я была впереди, но рисунок
принадлежал Томо, и я надеялась, что он управлял им.
Мир расплывался передо мной, он был темным и пугающим. Земля дрожала, воздух
наполнился хлопаньем крыльев. Что это за шум? Я не хотела знать.
Сильный толчок от земли, и кирин оказался в воздухе, холодный ветер ударил нам в
лица. Он приземлился, и мы были готовы. Я вцепилась в его гриву, волосы казались
соломой в руках. Существо в этот раз не упало и бросилось меж деревьев, учащенно дыша
на бегу.
И тогда я поняла, что кирин спасался бегством.
Я оглянулась, луну закрывал силуэт орла. Но он был намного крупнее. Размах
крыльев был размером с рост двух людей, перья были черными, как ночь, а глаза сверкали
белизной, выглядывая нас в лесу. У него было три лапы с острыми когтями, они
вытянулись, чтобы вцепиться в нас, едва он отыщет нас в лабиринте леса.
- Ятагарасу, - Томо перекрикивал ветер. Ворон Аматэрасу.
- Нарисованный тобой был намного меньше! – крикнула я. Хотелось сейчас быть
дома с Дианой, спать в своей комнате.
Птица бросилась на нас и взмыла вверх с когтями, полными веток.
- В храме явно есть Ками, - крикнул Томо. – И очень сильный.
Я посмотрела на перья, чернила растекались на них, словно кровь, золотая пыль
поднималась со спины ворона. Это явно был рисунок.
И тогда я вспомнила, что Исэ Джингу всегда защищал член императорской семьи. Не
для того, чтобы соблюдали все ритуалы, но чтобы уберечь зеркало от других Ками, от тех,
кто захочет его украсть.
- Это странный вид сигнализации, - прокричал Томо, кирин мчался сквозь лес.
Мы вырвались из скопления деревьев, ворон возвращался к храму. Меня охватило
облегчение, когда он исчез из виду. Он был лишь стражем, созданным, чтобы отпугнуть
нарушителей-Ками.
Кирин замедлился, он устал. Мы съехали с его спины, упав на четвереньки. Камни на
его роге едва светились.
- Он был огромным, - выдохнула я.
Томо стоял, уперев руки в колени.
- Если он нарисован императорским Ками, значит, создал его близкий потомок
Аматэрасу, - сказал он, едва дыша. – Понятно, почему вызвали Ятагарасу, но нам повезло,
что Ками управляет своими силами.
Кирин вдруг замер, глаза его вспыхнули слишком ярко.
Я сжалась. Контроль Томо все же пошатнулся.
Кирин бросился в лес, преследуя ворона.
Глаза Томо расширились.
- Нет!
