Dmitrii Kazakov - Черное знамя
Интересно будет заглянуть, узнать, чем занимаются местные коллеги… бывшие.
Во внутреннем кармане пиджака он нащупал удостоверение-пропуск «Наследия», пусть не такой «увесистый», как прежний, но все же сообщающий каждому, что перед ними целый статский советник из министерства мировоззрения.
Нет, глупо… проклятье, что он там будет делать? Только если мешать…
Но ноги сами понесли Олега к дверям, и вскоре он оказался внутри, перед седым вахтером сурового вида.
- А, это вам на второй этаж, - сказал тот, глянув на предъявленное удостоверение. – Прижучить их приехали, из столицы? И правильно, давно надо, а то безобразничают много!
Олег не стал разочаровывать старика, просто кивнул.
Что за «безобразия» творились в местном управлении, он мог представить – вкалывать его сотрудникам наверняка приходилось так, что ум у них заходил за разум, а чтобы вернуть его на место, они прибегали к испытанному народному средству, что так приятно булькает, когда его разливают по стаканам.
Поднявшись на второй этаж, на мгновение замер перед дверью с надписью «Сектор прессы», из-за которой доносились приглушенные голоса, а затем медленно, словно во сне, взялся за ручку, повернул.
- Что значит для журналиста находиться в состоянии мобилизационной готовности? – вещал, расположившись в центре просторной комнаты, рыжий коротышка в темном костюме. – Четко представлять свои обязанности во время начавшейся войны, глубоко проникать в ее дух, изучить, понять врага и разить его в самые уязвимые места…
Олега он не видел, зато его заметили сидевшие за столами слушатели, и на визитера обратилось с полдюжины удивленных взглядов.
- Что там? – коротышка обернулся. – Э… простите, вам кого?
- Хм, да вот, просто зашел… - Олег взмахнул удостоверением, чувствуя себя на редкость глупо, коря себя за то, что поддался идиотскому порыву – шел бы себе мимо, не отвлекал людей. – Понимаете, я как бы местный…
Судя по округлившимся глазам коротышки, не только вахтер ждал «ревизора» из министерства, на лице рыжего появилась угодливая улыбка, а тон стал противным, заискивающим:
- Конечно, заходите… Моя фамилия Корнеев, я заведующий сектором, вот, провожу лекцию для группы молодых журналистов из волостной прессы, так сказать, помогаю им профессионально расти, глубже проникнуться евразийским духом… отличные кадры, будущее нашей профессии, владеют словом, верны партии и правительству, бойцы нашего фронта…
Сидевшие за столами люди выглядели и в самом деле провинциально – старомодные пиджаки у мужчин, простая блуза у единственной женщины, прически, какие не носят в городах. Но глаза их горели энтузиазмом, каждый нацепил значок члена ПНР на видное место, и видно было, что им интересно, что они и в самом деле находятся в «состоянии мобилизационной готовности».
Журналисты и редакторы волостных газетенок, работающие там по совместительству, в то же время – сельские врачи, учителя и агрономы, деревенская интеллигенция, и все молоды, не старше тридцати.
«И в самом деле будущее, - подумал Олег. – Ну а я, похоже, прошлое…»
- Я посижу немного, послушаю, - сказал он, отгоняя неприятную мысль: нет, он еще покажет всем, начиная с Голубова и заканчивая Штилером, что достоин большего, чем гнить заживо в «Наследии».
- Конечно, - коротышка радужно заулыбался, подождал, пока гость усядется на свободный стул у ближайшего к двери стола. – Итак, надеюсь, что с пройденным материалом порядок. Перейдем к следующей теме – методы фильтрации информации…
Олег прикрыл глаза.
Да, прежде чем выпустить новых бойцов в окопы идеологической войны, не менее жестокой, чем обычная, хотя на ее полях не льется кровь, им нужно «промыть» мозги, очистить от всего, что мешает эффективному труду на благо Вечной Империи, в том числе от привычки говорить правду, от «устаревшей» морали и прочей требухи, и заполнить пустоту нужными знаниями и всякого рода клише, с помощью которых полагается доносить до населения разного рода информацию…
А иногда и не доносить.
- Чтобы вы не знали сомнений, и легко определяли, какой метод в какой ситуации применять, вам необходимо пользоваться внутренним изданием нашего министерства, «Помощником пропагандиста»…
Зашуршала бумага, и Олег поднял веки.
Да, точно, коротышка держал в руках информационный листок обычного журнального формата, выпускаемый раз в месяц под редакцией самого Паука, издание, предназначенное для профессионалов.
Раньше там не раз появлялись статьи за подписью «Олег Одинцов».
Сейчас заведующий сектором поведает волостным журналистам, что такое «информационная заслонка», чем «односторонний позитивный вентиль» отличается от «одностороннего негативного вентиля», когда применяют «открытый вентиль» и почему до «двустороннего открытого вентиля» они еще не доросли.
Наверняка сегодняшнее занятие будет не единственным, на следующее придет человек из сектора пропаганды или из губернского управления ПНР, какой-нибудь фанатичный евразиец. Через недельку бойцы идеологического фронта вернутся обратно в свои волости, но уже другими, они потеряют творческую индивидуальность, если ей когда-то обладали, и будут писать как все, как нужно, в соответствии с указаниями «Помощника пропагандиста».
И не только писать, а еще и думать.
- Извините, я пойду, - сказал Олег, поднимаясь. – Простите, если помешал.
- Ничего, - коротышка и его слушатели проводили странного визитера взглядами, на этот раз удивленными.
А он вышел в коридор, и затопал вниз по лестнице, мимо вахтера в серую хмарь, затопившую город. Дождь усилился, туман сгустился, Нижний словно залило серым киселем, безвкусным, с неприятным запахом.
Звуки исчезли, прохожие превратились в тени.
Олег зашагал вниз по бывшей Большой Покровской, что стала, если верить табличкам с адресами, улицей Чингисхана. Умерил шаг, хотя нога по-прежнему не беспокоила, и палку нес в руке – незачем гнать, изнурять себя, он же просто гуляет, и к обычной ходьбе, что кажется сейчас очень быстрой, нужно привыкать постепенно.
Напротив поворота к новому, недавно отстроенному стадиону «Победа» нагнал колонну детей.
Школьники первого или второго класса топали попарно, держась за руки, возглавляла их молодая учительница в кокетливом беретике. Но при этом они не болтали и не глазели по сторонам, а сосредоточенно глядели вперед, даже пытались маршировать и что-то декламировать в такт.
Олег сначала подумал, что стихи, но прислушался и уловил:
- Мой вождь! Я знаю тебя и люблю, как моих папу и маму! Я всегда буду слушаться тебя, как папу и маму! А когда я вырасту, то буду помогать тебе, как папе и маме! И ты будешь доволен мной!
- Очень хорошо, - сказала учительница, поворачиваясь и размахивая руками, точно дирижер. – Теперь ту, что мы должны читать перед едой! Вася, не отставай, давай шагай!
- Вождь, мой вождь, ты ниспослан мне Богом! – заголосили дети. – Так защищай и оберегай меня, пока я жив! Тебя, спасшего Россию от неисчислимых бед, благодарю за хлеб насущный! Будь со мной всегда, и не покидай меня, вождь, мой вождь, ты моя вера и светоч!
Олега продрало морозцем – это были молитвы, детские, наивные, но обращенные вовсе не к христианскому богу, благому хозяину небес и земли, и даже не к Аллаху мусульман, а к премьер-министру Огневскому, лидеру ПНР, бывшему солдату и семинаристу!
- Простите, а что это вы читаете? – спросил он, поравнявшись с учительницей.
- Ну как же? – обладательница беретика, веснушчатая, с девчоночьими косичками, глянула на него опасливо. – Предписанные губернским отделом образования обязательные тексты, помогающие воспитать в детях патриотизм и правильное отношение к государству и власти. Последняя версия утверждена приказом от седьмого августа.
В нормальном разговоре так не отвечают, девушка наверняка приняла Олега за стукача, и спряталась за документом, как за щитом.
- А, понятно, простите, - сказал он, чувствуя, что от стыда начинают гореть щеки.
Пришлось зашагать быстрее, хотя сердце лупило как бешеное, и колено напоминало о себе легким похрустыванием.
Несмотря на новое название, улица почти не изменилась – те же дома, будка сапожника на углу, даже вывески у ресторанов похожие, даже вроде бы поновее, словно время тут сошло с ума, и пошло вспять. Только лица прохожих… да, среди людей, что населяли Нижний, у Олега, похоже, не осталось знакомых, а ведь когда-то он не мог пройти по Покровке, не столкнувшись с полудюжиной приятелей.
При виде кинотеатра «Палас», ничуть не изменившегося за эти двадцать с лишним лет, невольно вспомнил те годы, когда ходил сюда, сначала с друзьями, а потом и с девчонками, что казались тогда такими красивыми…
Где сейчас те друзья, куда сгинули девчонки?
Остался туман снаружи и такая же холодная серая мгла внутри, в душе.
