Санин Евгений - Мы - до нас
- Ага, и главное, кажется, что только зря стоишь, время теряешь.
- А то еще певчих и батюшку начнешь торопить: быстрее пойте, скорее читай!… А выйдешь на улицу, вроде сразу и идти некуда…
- Вражья работа! Они же нас незримой сетью опутали, своими рабами сделали, а в храме все эти путы рвутся, человек освобождаться начинает…
- Да, но зато когда эти путы хоть немного ослабнут, как сразу на душе хорошо становится…
Стас еще немного послушал, согласно кивнул – через все это он уже прошел и сам, да и чего греха таить – продолжает еще проходить до сих пор, и украдкой зевнув, принялся за изучение текста…
3
- Так то же князья! – снова повторил князь Мстислав.
Князь Илья вышел из поруба и с непривычки закашлялся от крепкого морозного воздуха. Да, и правда, видать, стало удаляться солнце от тяжких людских грехов…
Осмотревшись, он увидел, что плахи во дворе нигде не было видно. Значит, вывели его не на казнь.
Может, Борис Давидович успел снестись с князем Михаилом, и Мстислав получил приказ немедленно отправить его во Владимир? Но даже великий князь не во власти сделать этого, пока не будет решения Божьего суда. Да и не успели бы гонцы Бориса Давидовича за столь короткое время проскакать туда и обратно. А если бы даже и крылья были у их коней, все равно, насколько было известно князю Илье, князь Михаил, в отличие от Мстислава, не любил принимать быстрых решений…
Дружинники провели пленника по двору, приказали подняться по крыльцу в терем и только у дверей гридницы остановились, пропуская его вперед.
Он вошел и увидел стоявшего перед мозаикой с райскими кущами князя Мстислава.
- Вот сколько смотрю на нее, столько не могу понять… - словно продолжая только что прерванный разговор с князем Ильей, сказал тот, – точнее, наоборот, начинаю понимать слова псалмопевца Давида: «Вскую шаташася языцы, и люди поучишася тщетным?»1
Князь Мстислав посмотрел на недоуменно взглянувшего на него князя Илью и продолжил:
- Все суетимся, воюем, стараемся укрепиться на земле так, будто будем жить на ней вечно. И это - когда нам Богом уготовано такое, что, как говорится, ни ухо не слышало, ни глаз не видел!
- Но ведь и земные блага для чего-то дал людям Господь? – осторожно возразил князь Илья.
- Дал, - согласно кивнул Мстислав. – Но только, чтобы они навечно не отгородили человека неприступной стеной от этого!
Он кивнул на мозаику и, направляясь к окну, знаком пригласил князя Илью следовать за собой.
- Я приказал позвать тебе к себе, потому что у меня есть разговор, – задумчиво произнес он. - Твой отец однажды оказал мне неоценимую услугу. Можно сказать, спас мне жизнь. Я не успел отплатить ему тем же. Был слишком далеко от вашего княжества, когда на него напали… Так вот хочу отдать свой долг если не отцу, так его сыну!
Князь Илья с надеждой вопросительно взглянул на Мстислава, но тот сразу предупредил:
- Разумеется, в пределах закона и моей власти! Решения Божьего суда я отменить, разумеется, не в силах. Но не отдать тебя Борису Давидовичу и самому договориться о твоей дальнейшей судьбе с Владимирским князем – это еще в моих силах.
- И он вернет мне стол отца?
- Ну что ты будешь с ним делать? – с огорчением развел руками Мстислав. – Голова на ниточке держится, а он все туда же! Ну как можно вернуть стол князю изгою в обход лествицы, которую утвердил Яррослав Мудрый?
- Однако ей не гнушались пренебрегать Всеволод Олегович, Изяслав Мстиславович… - начал было перечислять князь Илья, но Мстислав решительным жестом остановил его:
- Так то ж князья!
Мстислав испытующе оглядел пленника и укоризненно покачал головой:
- Сохрани тебе жизнь, так ведь ты опять возьмешься за старое! Снова начнешь грабить, жечь, толпами угонять русских людей в полон, а, поймавшись, давать крестные клятвы и тут же нарушать их…
Князь Илья смело выдержал взгляд Мстислава и с вызовом уточнил:
- А разве, считай, все без исключения княжившие прежде и нынешние князья - не творили и не творят того же?
- Так то же князья! – снова повторил Мстислав.
- А мне, стало быть, выходит нельзя этого лишь потому, что я в одночасье лишился отца и деда? – возмутился князь Илья и услышал в ответ твердое:
- Да!
- Но я ведь хочу всего лишь вернуть себе хотя бы частицу принадлежавшей мне по наследству чести и звания! – призвав на помощь весь свой дар убеждения, боль, мольбу, немое напоминание о долге Мстислава перед его отцом, попытался объяснить князь Илья.
Но князь Мстислав был непреклонен.
- И думать о том забудь! – сурово сказал тот. – На то нет твоего права - ни по закону, ни по правде, ни по совести!
Князь Илья, понимая, что все уже решено и сказано, причем лет за сто до этого, все-таки поднял на него глаза и, с последней надеждой спросил:
- И никак… ничего… никогда уже не исправить?
Князь Мстислав отрицательно покачал головой и сказал только одно, но жестокое, словно смертельный удар копьем, слово:
- Нет.
Они долго простояли молча и, наконец, Мстислав уже другим, более мягким, и даже будто бы виноватым голосом напомнил:
- И все-таки я хотел бы выполнить свой долг перед твоим отцом.
- Между прочим, все знают меня, как Илью, а он дал мне самое что ни на есть княжеское мое имя – Рюрик! – горько усмехнулся князь Илья.
- Надо же… - с сожалением покачал головой Мстислав и уже просительно посмотрел на него: - Так что я могу для тебя сделать?
Князь Илья равнодушно пожал плечами и, сквозь туман в голове, сам не зная почему, ответил:
- Да ничего мне не надо. Разве что… дозволь приходить ко мне в поруб всем, кто только захочет?
- Да разве тебе неведомо, сколько тут желающих убить тебя еще до приговоора Божьего суда? – удивился Мстислав и испытующе посмотрел на пленника: - Или…бежать собрался?
- А хоть бы и бежать! – усмехнулся тот, только теперь вспоминая слова охранника о том, что примчались друзья, готовые помочь ему совершить побег, и знакомый голос, который собирался выручить его, выйдя на поединок с князем Борисом.
- Ну что ж… Будь по-твоему! - подумав, решил князь Мстислав. – Сам Христос благословляет посещение узников, в темницах сидящих. Только не обессудь, если я еще больше усилю охрану поруба!
И знаком приказал старшим дружинника увести пленника.
4
Горислава замерла с уже протянутой к шнурку с печатью рукой…
С тяжелым сердцем князь Илья возвращался обратно в темницу.
Он был подавлен беседой с князем Мстиславом. Скажи ему то же самое Борис Давидович, князь Михаил, да любой другой из князей – он бы пропустил их слова мимо ушей. А тут, словно землю вдруг выбило из-под ног… Князь Мстислав – слов на ветер не бросает. За ним за самим, как за крепостной стеной: и закон, и правда, и совесть. Причем, не только его, но и всей Руси… Не зря его так любили и уважали в народе.
Князь Илья тяжело опустился на свое место в порубе и обхватил голову обеими руками. Боль в руке даже радовала его: с ней было легче переносить такую жестокую обиду судьбы…
Последнее, на что он надеялся и оправдывал себя все эти годы и, особенно в эти дни и даже часы Божьего суда – оказалось всего лишь жалким, пустым самообманом. И… как же теперь жить?
Появившийся в порубе воевода что-то тихо сказал охраннику, показывая глазами на дверь, на меч и на князя Илью. Тот понимающе кивнул, вытянулся во весь свой богатырский рост перед ушедшим воеводой и уже куда более весело подмигнул пленнику.
На этот раз князь Илья даже не обратил на это внимания. Совсем иное занимало его думы.
Как же теперь жить-то дальше? И главное – чем?…
Он поднял голову, увидел продолжавшее лежать у свечи Евангелие и раскрыв его, прочитал:
«Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть.»
Князь Илья удивился, как вдруг по-иному прозвучали эти настолько знакомые, что он давно уже перестал вникать в их глубинный смысл, слова. Сердце само рванулось к ним. Но разум продолжал оставаться на месте.
«Легко сказать – стать смиренным и кротким в этом коварном, не знающем пощады мире! - покачал головой он, и тут же, устыдившись, оборвал себя на полумысли: - Хотя - Христос сам подал пример нам этому, взойдя, вместо того, чтобы стать царем всех царей и обладать сокровищами всего света, на страшный голгофский Крест…»
