Ирина Агапеева - Мечта
Накануне был шторм и сильный ураганный ветер. Было объявлено штормовое предупреждение. Следы урагана были видны везде: множество упавших веток перегораживали тропинки, в некоторых местах я заметила поваленные деревья, мусор, перевёрнутые урны. Власти еще не успели навести порядок, и можно было окунуться с головой в последствия стихии. Людей не было, я наслаждалась тишиной и одиночеством. Брела по парку, думала обо всем и ни о чем, мне было очень хорошо. Так хорошо не было уже долгое время. Побыть собой и наедине с собой. Я зашла уже в самый дальний и темный конец парка. Фонари во многих местах не работали, из-за урагана или по другой причине – не знаю. Я поняла, что задумавшись, забыла об осторожности, и надо было поскорей отсюда уходить. Повернув, я услышала какой-то звук. Я остановилась и прислушалась. Вроде ничего, но когда я сделала еще один шаг, то услышала слабый вскрик. Я замерла и слушала. А потом услышала просто истошный вопль. Он исходил откуда-то справа из темноты. Потом все стихло. Я не могла поступить иначе, и просто пошла на звук. Я шла очень медленно, останавливаясь то и дело и прислушиваясь. Пройдя так метров тридцать, я услышала всхлипывания. Это был детский плач. Тут уж я не стала думать об осторожности и громко позвала:
- Эй, малыш?
Плач стих, а потом раздался крик:
- Мама, я здесь.
Я прошла еще несколько шагов, ничего не видя в темноте. В последний миг я увидела большую яму, она была совсем немного темнее ночи, и я заметила ее совершенно случайно. Еще немного и провалилась бы туда. Из этой ямы и раздавался детский плач.
Я легла на живот и спросила в темноту:
- Эй, малыш, ты там?
- Да, а где моя мама?
- Я не знаю, маленький. Ты упал туда?
- Да, - ответил ребенок и заревел.
Была кромешная тьма, и ничего не было видно, только очертания ямы. Видимо здесь велись какие-то работы, но штормовое предупреждение разогнало всех и рабочие так халатно отнеслись к своей работе, что не прикрыли яму. У меня не было ни телефона, ни фонарика и я растерялась. Глаза стали немного привыкать к темноте, и я увидела какой-то блеск. Переместилась немного в сторону и нащупал то, что блестело. Это были металлические скобы, которые использовались как ступеньки для спуска в яму.
- Там есть такие железные штучки на стене, потрогай стены и поищи, - сказала я.
Какое-то время он возился, а потом опять заплакал:
- Тут ничего нет.
Видимо они были слишком высоко, и он не мог дотянуться.
- Я схожу и позову кого-нибудь, хорошо?
Мои слова вызвали истерику. Он начал кричать так, что сорвал голос. Он умолял меня не бросать его одного. Что мне оставалось?
- Хорошо, хорошо, не плачь. Я сейчас спущусь к тебе.
Я нащупала ступени и спустилась. Это оказалось совсем не сложно, не смотря на темноту. Это была бетонированная яма, высотой метра три. Расстояние между скобами было довольно большим, последняя скоба была высоко от дна, и мне пришлось просто спрыгнуть вниз. Как только я очутилась на земле, мне в объятия бросился мальчик. Он был маленький и очень худенький, весь дрожал и всхлипывал. Ему было не больше пяти. Курточка и штанишки были влажными, видимо в яме были лужи. В волосах я нащупала веточки и соринки, лицо мокрое от слез. Он так вцепился в меня, что я даже не пыталась высвободиться. Встала в полный рост, так и держа его на руках. Он хоть и был маленький, но весил, думаю килограмм двадцать.
- Как тебя зовут, малыш?
- Санни, - это он сказал, даже гордо, не смотря на испуг.
- Очень красивое имя. А теперь Санни, я тебя приподниму, а ты ухватишься руками за такую железную штучку. Это как ступенька.
Я его еле-еле приподняла, и он ухватился руками. Повис. Я уже понимала всю безнадежность этой затеи и ругала себя, что спрыгнула вниз, не подумав.
- Ты можешь подтянуться и достать ногами до ступеньки?Какое-то время он болтался и не мог понять, что я от него хочу, но потом попытался. Затея была неудачная и у него ничего не получилось. Маленький слабенький мальчик, просто не мог подтянуться. Он стал кричать, что сейчас упадет, и я его подхватила. Поставила на пол. Попыталась заикнуться о том, что пойду за помощью и ребенок тут же начал трястись и заикаться. Я и не была уверена, что сама смогу подтянуться на этой скобе, но могла попытаться. Но Санни и слушать ничего не хотел. Я проклинала себя за то, что не взяла мобильник. Так хотелось побыть одной, забыть о цивилизации.
Я сняла с Санни его мокрую курточку и завернула в свою спортивную куртку. Она была легкой, но теплой и сухой. Потом осмотрела яму. Скорее ощупала, конечно. Бетонные стены, бетонный пол. Яма размером где-то три на два. В одном углу две широкие трубы. Видимо канализация. Хорошо хоть Санни не ударился о них при падении. На полу валялись ветки, листья, еще какой-то мусор, нанесенный во время урагана. Я помнила безлюдный темный парк. Кричать было бессмысленно. Вряд ли туда забредет еще кто-то. К тому же я боялась испугать и без того перепуганного ребенка.
- Знаешь, Санни, меня зовут Фэй.
- Что, правда? – в его голосе слышался восторг, - ты самая настоящая фея?
- Да, и мы обязательно выбреемся с тобой отсюда. Возможно утром. А так меня послали, чтобы я побыла с тобой. Расскажи мне, как ты упал?
- Я… у меня был доллар. А там был цирк, - он сбился, - а мама не разрешила, и я побежал сам, чтобы никто не знал…
- Ты хотел посмотреть на цирк и убежал без спроса? Поэтому мама не знает где ты и где тебя искать?
- Да, - он опять расплакался.
Я стала его утешать, а потом сказала:
- Давай ты мне поможешь. Надо собрать все веточки и листочки с пола в одну большую кучу. Давай?
Он не спрашивал зачем: раза так сказала фея, значит надо. Мы сгребли со дна ямы все, что там было в одну кучу. Потом разровняли ее, я постелила его курточку сверху, и теперь можно было сесть. Веток и листьев было не особо много, но все же лучше, чем голый пол. Я села туда, а Сани взяла на колени, он затих и успокоился.
- Постарайся заснуть, - сказала я.
- Мне мама всегда рассказывает сказку перед сном.
Я задумалась и поняла, что сказок я не знаю. Сколько я не силилась, вспомнить не могла ни одной. Я помнила много книг, определений, биографий авторов, а вот сказок… Видимо одно вытеснило другое, потому что в детстве я читала очень много сказок и была поражена, что не могу вспомнить ни одной. Тогда мне пришлось сделать то, что я делала всю жизнь, а потом разучилась. Я стала сочинять, придумывать на ходу.
- Жил был один мальчик, и звали его Санни. Однажды он убежал из дома и когда он бежал через парк, то куда-то провалился. Очнулся он в волшебной стране…
Мне пришлось рассказывать ему и придумывать истории всю ночь. Санни забыл обо всем и тихонько слушал. А когда я останавливалась, потому что не могла придумать продолжение, он дополнял меня и придумывал сам. Он спрашивал про кого-то, и так рождались новые герои, новые места и приключения. Эта ночь в темной яме стала самой плодотворной в моей жизни. Наверное, по-хорошему я должна была указать Санни соавтором. У него было неуемное детское воображение и пытливый ум. Иногда он так увлекался, что подскакивал и взахлеб тараторил, а потом устав, снова садился мне на колени и требовал продолжения.
Посреди ночи случилось неприятное. Рядом с нами что-то упало. Звук был негромкий, глухой.
- Что это? – тут же встрепенулся Санни.
Я подумала, что поможет ветка, но тут раздался писк:
- Это крыса.
Она тоже провалилась сюда, как и Санни. Перепугалась, наверное, тоже не меньше, но от этого было не легче. Наше мирное существование было нарушено. Сидеть спокойно теперь было невозможно, зная, что рядом бегает крыса. А если она больная или бешеная? Я не знала, может ли крыса быть бешеной, но то, что она может больно укусить знала прекрасно. Особенно с перепугу.
Санни тоже весь напрягся и спросил:
- Она нас не тронет?
- Нет, конечно, нет, - ответила я, хотя такой уверенности у меня не было. Ее стоило поймать, но от этой мысли тошнота подкатывала к горлу. В ответ крыса опять запищала и заметалась. Звук ее противных лапок был хорошо слышен на бетонном полу. Возможно, если бы ее было видно, она не вызывала бы такого ужаса, но так как было темно и ползающая тварь была не видна, то воображение рисовало ее огромной. С собаку. Я надеялась, что у Санни не такое воображение как у меня. Но он прямо вжался в меня, что говорило о том, что он не воспринимает крысу милым домашним хомячком. Крыса дошла до одного края ямы и теперь развернулась и пошла к нам. Мне и ребенку в этой жуткой темноте она казалась монстром, приближающимся к нам. Я представляла, как она дотронется до ноги или руки и мурашки бежали по коже. В яме, конечно, не было настолько темно, что хоть глаз выколи. Глаза привыкли, и некоторые очертания мы все же видели. Блеск глаз, светлые пятна рук и лица.
- Надо ее поймать, - сказала я. Провести ночь в темной яме само по себе ужасно, а вот еще и с крысой, было невозможно.
