Кузнецова, Федоровна - АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ
Шел шестой час церемонии. Уже и Вилсон, несмотря на принятую аяуаску,
утомился петь, уже и двое остальных участников пробега спали завидно
здоровым и крепким сном, а во мне по-прежнему бурлила аяуаска и
продолжались вызванные ей землетрясения... мелкую дрожь сменила дрожь
крупная, но желанные улучшения не наступали никак.
К этому времени нас охватила первозданная тишина ночи. За стенами дома в
нее иногда врывались крики обезьян, а внутри дома в нее время от времени
вплеталась очередная склока летучих мышей. Пот перестал лить с меня
ручьями, и я стала мерзнуть: ну кто бы мог подумал, что летом в
тропических джунглях будет так холодно?
Надо бы переодеться в сухую одежду, - подумала я, но путь до рюкзака с
запасной одеждой казался таким же бесконечным, как до другой галактики...
матрас у противоположной стены, на который можно было прилечь, был так
же недостижим, как Ойкумена. Пару раз я посветила фонариком, чтобы
прикинуть расстояние, но от света фонарика становилось еще хуже, и я его
немедленно выключала. Жалко, конечно, потому что боковым зрением я
успевала заметить, как луч света разделялся на изумительно красивые, ярко
светящиеся и вращающиеся шары. Хоть их и порождал свет фонарика, но
они тут же обретали независимое от фонарика существование и начинали
стремительно перемещаться по комнате, вызывая в памяти анимационную
версию броуновского движения.
Вот я и сидела в темноте да в экзистенциальном одиночестве. А через какое-
то время уже и переодеваться не надо было: брюки и футболка чудным
образом высохли росто сами по себе, но запах аяуаски в ту ночь въелся в
них прочно и надолго – они потом прошли через много стирок, но но этот
запах так и не выветрился и не выстирался. Вообще-то я против него совсем
не возражала, потому что, в отличие от всяких там синтезированных
ароматов духов и дезодорантов, он был простым, искренним и природно-
чистым.
Тут Вилсон озаботился ситуацией, которая никак не менялась к лучшему,
встрепенулся и решил принять очередные решительные меры. Он сел
передо мной на корточки и долго из последних сил пел икаро, хлопал
давешним веером по затылку и по макушке, и обдувал со всех сторон дымом
мапачо - их горький дым застывал в ночном воздухе густым и недвижным
облаком. Но все было бесполезно – похоже, внутренний процесс шел своим
чередом: ни Вилсон, ни я повлиять на него извне не могли, и нам оставалось
только ждать, когда он завершится сам по себе, и я выйду из состояния
каменного истукана. Через некоторое время Вилсон утомился уже
окончательно и оставил меня в покое – вот я и сидела и слушала звуки
ночной сельвы.
Прошло какое-то время, он снова проснулся, подошел ко мне и сказал, что
сейчас польет мне на голову холодную воду. Я не стала возражать. Если
выбирать между поливанием водой и окуриванием дымом, как он делал
раньше – то предпочтение однозначно отдавалось воде.
И впрямь – то ли потому, что процесс уже подходил к своему логическому
завершению, то ли потому, что холодная вода обладала целительной силы,
но от нее сразу стало легче, и тут же началось перемещение в привычный
для меня мир.
Параллельно при этом я подумала, что, тут, может быть, не столько сама
вода как Н2О, сколько две мои ориша из Кандомбле пришли мне на помощь:
они обе воплощали энергию водных стихий; одна – морской, другая –
речной и что это как раз они затушили огнедышащие вулканы, после чего
жидкая лава под ногами стала постепенно преобразовываться в привычную
твердую почву под ногами.
Позже мне довелось прочитать статью одного из адептов аяуаски, где
описывался его опыт, похожий на мой собственный и тоже вулканического
характера - правда, с одной существенной разницей: ощущения пережитого
на уровне органов чувств оказалось у нас с ним прямо противоположными.
Во время церемонии, - говорилось в его статье, - я чувствовал, как каждая
клеточка тела была завернута во всепроникающую целебную вибрацию, и
что сам воздух вокруг меня вибрировал в акустическом резонансе с песней-
икаро, которую пел шаман.
Здорово ему, видно, было при этом. Может быть, потому, что некоторым
настройку на мировой узор приходится начинать издалека да изглубока, de
profundis да через вулканы?... а вот некоторым - автору вышеупомянутой
статьи, например, - песня-икаро уже изначально несет не грохочущую
перестройку, а гармонию и мир.
Еще через какое-то время после поливания водой я уже смогла
пошевелиться, и тогда поднесла руку с часами к глазам. Было около трех
утра: это означало, в реальном мире с начала церемонии прошло уже около
семи часов.
Дальше я поняла, до чего же мне хотелось спать, и тогда я с вожделением
посмотрела на мягкий матрас, положенный под приветливую белую
москитную сетку, на покрывающее его чистое голубое одеяло. Но подняться
с лавки и постоять, не говоря о том, чтобы пройти несколько шагов к
матрасу – до таких свершений все-таки еще было далеко. Так что, посмотрев
на спящих – а действительно ли они спят? - я по возможности элегантно
пересекла комнату от деревянной лавки к далекому матрасу на четвереньках
и быстро нырнула под москитную сетку. Опять пробудившийся Вилсон
принес свечку, зажег ее и поставил неподалеку от матраса.
Свет от нее уже был мягкий и ровный; он не распадался на фракции, не
метался по комнате и не жил отдельной от своего источника жизнью. Со
светом горящей рядом свечи стало хорошо и по-домашнему уютно, и вскоре
я забылась легким сном и слышала, как вверху по-прежнему копошились
летучие мыши, и время от времени, после резкой команды авторитетного
руководителя, они дружно и синхронно сбрасывали что-то тяжелое вниз, и
оно плюхалось к подножью моей москитной сетки, но вопрос: что же
именно они могли сбрасывать? - меня уже не волновал никак.
Проваливаясь уже глубже в сон, я подумала, что все-таки смогла переплыть
эту загадочную хрустально-сепиевую реку, и темная ночь осталась позади. И
что теперь я стояла на другом берегу реки, с интересом оглядываясь по
сторонам.
Здесь раскинулся громадный сад, сплошь заросший деревьями, травами да
цветами. Корнями все они уходили в землю; она их держала и питала.
Пчелы над ними гудели, оплодотворяди их и собирали мед. Птицы пели и
радовали душу. Цветы пьянили своим ароматом. Вот он тут тебе, живой
Абсолют, из которого все исходит, и тут же тебе и привязанная к нему
относительность с ее причинно-следственными связями. Все упорядочено,
все находится в симбиозе, во всепроникающем взаимодействии.
Как потом выяснилось, на этом новом берегу и цветы были ярче, и пение
птиц слаще, и желания исполнялись быстрее. И я невольно задумалась: не
отсюда ли именно все мои синхронистичности, пробившиеся в день сегодняший, и стартовали?
28. УТРО. ВОЗВРАЩАЯСЬ В ТАМШИЯКУ - 1
Еще не было и шести утра, а Вилсон уже принялся опять мести пол в
комнате, готовясь к уходу. Я от его деятельности проснулась, но молча
лежала, не двигаясь, и смотрела на него через полупрозрачную москитную
сетку, сопровождая взглядом каждое его движение... что это за страсть у
него такая к подметанию полов... потом выползла из-под сетки и осторожно
выпрямилась. Ноги казались не особо связанными с самим телом, а пол подо
мной слегка накренился вбок.
- Вода из ручья поможет, - посоветовал размахивающий веником Вилсон,
который понял мое состояние, даже не глядя на меня. – Утром, после приема
аяуаски первым делом нужно облиться холодной водой из ручья.
Я с сомнением посмотрела на высоченную приставную лестницу, потом
слегка пошевелила ватной ногой, опробуя ее на деле. Дядечка благородно
пришел на помощь: не зря, оказывается, я в нем вчера заприметила
офицерские мотивы. Он прочно обхватил мою правую руку выше запястья, а
левой рукой я как клешней зацепилась за перекладину на лестнице. На
середине лестницы вера в свои силы вернулась, и дальше уже все было
просто. Я пересекла поляну, добралась до знакомого бревна, перешла по
нему ручей, разделась и стала обливаться свежей водой из хрустального
ручья.
Утренние водные обливания действительно оказались живительными, и
подорванные ночным бдением силы, как и обещано, возвращались
незамедлительно. Я оглядела свое тело. Тут, в сельве, я провела почти всю
ночь без москитной сетки. И где же были те комары, которых я так
панически боялась еще с самой Панамы? Хоть бы один за ночь укусил!
Я бросила прощальный взгляд на дом, на речку, на лужайку, где во
