Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?
А потом Катя болела. Она не ходила в школу две недели, стресс дал о себе знать пониженной температурой и сильной слабостью. Бабушка заваривала ей шиповник, носила с другого конца деревни парное молоко. Они решили не писать родителям, зачем расстраивать их, всё равно уже ничего не изменишь.
И вообще они договорились не вспоминать о пережитом. Но всё-таки вспомнили два раза. Первый раз, когда Катя случайно нашла два крошечных носочка, один готовый, другой недовязанный. Они обнялись с бабушкой, опять поплакали. И опять повторяла бабушка: «Не уберегла...» А второй раз, когда Катя, проснувшись утром, долго смотрела в окно и спросила:
- Куда пропали снегири, бабушка? Давно уже нет, а раньше каждое утро прилетали.
Накрахмаленная занавеска, яблоневая ветка, голая и унылая на унылом ветру. Взрослая девочка ждёт ответа.
МУЖСКАЯ ЖИЗНЬ В ДОЛИНЕ ОЧАРОВАНИЯ
Смогли бы вы целый день от утренней зорьки до густых сумерек промолчать, будто воды в рот набрали? И не просто отсиживаясь в укромном местечке, а находясь «на юру», среди говорливого донельзя окружения, которое так и норовит развязать твой язык? «Обед скоро?» - спрашивают. «Ты пойдёшь в футбол играть?» - допытываются. А смогли бы вы целый день, от утренней зорьки до густых сумерек, маковой росинки в рот не брать, презреть завтрак, обед, ужин, довольствоваться только ключевой водицей, которая растекается по вашему изголодавшемуся животу, возмущённо урчит и беспокоится? А друзья при этом аппетитно хрустят ре-дисочкой, наворачивают по две порции ухи и предлагают тебе издевательски-великодушно: «Съешь полтарелочки! Ну и аромат, удалась ушица как никогда...» А смогли бы вы покинуть обжитую лагерную стоянку и удалиться на сутки в непролазные дебри да и просидеть там ночь у костра, стуча зубами от страха и холода?
«Непростое» испытание - скажете вы и хорошо подумаете, стоит ли соглашаться на такие экзамены. Православные следопыты из Краснодара тоже хорошо подумали. И - согласились. Теперь-то умилительно вспоминать, весело...
- Самое трудное - молчать. Я чуть-чуть не сорвался. Меня спрашивают, куда отец Евгений пошёл. Я уже и рот раскрыл... Спохватился, - у Антона Сапунова на рукаве синей форменной куртки рядом с эмблемой православного братства юных следопытов маленькая яркая нашивка: три изящных лёгких перышка. Молчальник, постник, отшельник.
Но теперь экзамены позади, молчать юным следопытам уже без надобности. Наоборот, надо как можно больше рассказать приезжему человеку, то есть мне, о следопытском житье-бытье. Рассказывают:
- Один раз на лагерной стоянке на нас смерч пошёл. Чёрные тучи, ветер гнёт деревья, а мы все - к иконе Матери Божьей бросились. Утих смерч, слава Богу, - вспоминает семиклассник Илья Курдюков.
- А помните, как мы панихиду на братской могиле в посёлке Кура-Цэце служили? Ночь, а мы все со свечами в руках, местные жители плакали, - это Катя Голивец.
- Почему, Катя, ты пришла в братство следопытов, у тебя была какая-то особая цель?
Девочка серьёзно смотрит на меня.
- Цель у нас у всех, наверное, одна - быть православными.
Да, ради этой цели пришли в братство православных следопытов и Антон Ушаков, Иван Дульнев, Надя и Илья Ященко. Ради этой цели собрал их всех под своим крылом иерей Евгений Иванов. Можно сразу поспешно возразить: не лучше ли приобщать детей к церкви напрямую, ходить на воскресные службы, поститься, изучать Закон Божий? Не окольным ли путём идут к православию юные следопыты, и вообще, допустима ли игра в православие, нет ли здесь подмены серьёзных понятий облегчённым вариантом забавы ради? Возражу сразу. Православные следопыты посещают храм Божий, выстаивают долгие службы, причащаются, соблюдают посты. Никаких послаблений для них нет. Раз уж назвался православным... Но всё дело в том, что воцерковлённые дети разобщены, а они живут в мире, где разобщённым легко пропасть. В классе, на улице, даже порой в собственном доме они одиноки, непоняты, благодатные начатки веры, бывает, чахнут под натиском злого и жестокого мира. Боксёры знают, что на ринг надо выходить после серьёзной тренировки. И чем сильнее противник, тем прочнее должна быть сталь налитых мышц. Следопытские лагеря в Краснодарской епархии - как раз тот самый ринг, где православные дети учатся смотреть в глаза миру без робости, учатся оставаться самими собой, бороться с искушениями, укрепляться в православной вере. Это ни в коем случае не игра в православие, а элементы игры используются здесь исключительно для воспитания необходимых жизненных качеств - честности, трудолюбия, скромности, умения встречать жизненные катаклизмы без паники и уныния, а с верой, молитвой, упованием на помощь Божию, готовностью понести любые невзгоды. Кто скажет, что это лишний багаж для наших инфантильных, расслабленных детей?
Я любовалась юными следопытами. Крепенькие, бодрые, шустрые, сообразительные. Никакого занудства, никакого противопоставления себя другим, невоцерковлённым детям. В них чувствовался особый вкус к нормальной, здоровой жизни, брезгливость к греху, умение постоять за себя и за православную веру.
Я всё никак не могла взять в толк, как мне называть детскую следопытскую организацию - клуб, общество, комитет, как ещё?
- Братство, - подсказали сами ребята. - Братство православных следопытов.
Храм «Всех Скорбящих Радосте». Праздничная воскресная служба. Настоятель храма отец Алексий Касатиков знакомит меня с молодым священником отцом Евгением Ивановым. Именно он руководит братством православных следопытов. «Отец Евгений - человек удивительный, - говорит настоятель. - Каждую свободную от службы минуту проводит с детьми. Сейчас лето, самое время следопытских лагерей. Он расскажет».
Вот мы уже третий час сидим с отцом Евгением на скамеечке возле храма, в тени огромной акации, и я не перестаю удивляться мудрому Божиему промыслу, руководящему нашими дорогами-путями. Кто мог разглядеть в студенте географического факультета Жене Иванове будущего священника? Никто. Да и он сам, романтик, любитель туристских походов, песен у костра, не помышлял о пастырском служении. Жил взахлёб, жадно встречал рассветы, с нетерпением провожал закаты, скорее, скорее к новому дню... Землетрясение в Армении встретил как собственную беду. Бросился в постигшее армян горе как в горящий дом, не раздумывая, каково самому придётся. Разгребал завалы, помогал хоронить погибших, ставил палаточные лагеря для живых, утешал плачущих. Мимолётная встреча на стонущей от беды армянской земле. Молоденький семинаристик, откуда, как зовут, теперь и не вспомнить, подарил тоненькую книжечку - молитвослов. Жизнелюб Женя Иванов полистал её, да и отложил. До срока. Опять походы. Альпинистские восхождения, встречи на дорогах. Встреча. Скалолазка моя... Высокая стройная девушка с живыми глазами, студентка отделения графики его же университета. Свадьба! Какая же весёлая, необычная свадьба «пела и плясала» под синим небом, на «паркете» высокогорного скалодрома. Спортивный свитер вместо свадебного фрака, стоптанные кеды вместо лаковых мокасин. Невеста Ольга в клетчатой ковбойке, тренировочном костюме была самой прекрасной из всех встреченных до сей поры девушек. Да, фаты не было, но разве густой и мягкий горный туман не лёг на её свадебную причёску лёгким прикосновением, разве в её глазах не увидел счастливый жених синеву горных ручьёв и трепет крыла промчавшейся над «свадебным столом» птицы?
...Альпинистская жизнь захватила тогда полностью. Уже замаячила самая желанная для всех альпинистов экспедиция - на Гималаи. Начались учебные восхождения. Однажды, когда он уже почти коснулся стопой желанной вершины, нога подвернулась, и Евгений Иванов сорвался вниз. Долго он не приходил в себя, потом сознание вернулось к нему ненадолго. Опять отключился. Акья - называются носилки для альпинистов. Они похожи на лодку, и он, упакованный в спальник, начинает долгое и мучительное плаванье в этой лодке в сторону земли, к причалу, к больничной койке. Спасатель спускал его осторожно, медленно, от страшной головной боли Евгений терял сознание. Сделали остановку на ночь. Маленькая площадка между двух почти вертикальных скал. Место как раз на двоих. Измученный спасатель сразу же заснул, а Евгений смотрел в звёздное небо, лежа в акье, спелёнутый, как ребёнок. Вдруг он услышал шум. Своеобразный нарастающий гул - альпинисты ни с чем не могут его перепутать. Так падают камни. Камнепад прямо над ними, над их крошечным лагерем, над его акьей. Переломанная рука не двигается. Евгений слабо, обессиленно толкает спутника ногой. Несколько секунд и -они вдавливаются в скалу, в её острые выступы.
- Самосвал камней! Они летели в миллиметре от нас, едва не задевая. Мы спаслись чудом... Так бывает. С переломанными костями, с ушибом головного мозга я был доставлен в больницу. Лежал пластом, не мог глотать, двигаться, от боли заходилось сердце. И вот вспомнил. Пришёл срок. «Отче наш, иже еси на небесех... Да святится имя Твое...»
