Джен Коруна - Год багульника. Тринадцатая луна
— Посмотри, Моави, кто почтил нас визитом. Ты помнишь Р?огдвэна?
Воин выступил вперед. Нехарактерные для эльфов кожаная одежда и форма ушей, а также наличие маленькой аккуратной бородки — все указывало на то, что это был человек. У него было худощавое энергичное лицо и мягкие каштановые волосы, спадающие на спину. Темные орлиные глаза и нос с едва заметной горбинкой делали его похожим на благородную хищную птицу, твердые черты говорили об упрямстве и честолюбии. Моав нахмурилась, припоминая.
— Рогдвэн, принц Лоргана!
— Не принц, а король, — с улыбкой поправил ее Лагд. — Ты многое пропустила, дочка. Уже три года, как этот благородный воин правит своим городом и, надо сказать, более чем достойно. Вот теперь он приехал предложить помощь в предстоящей битве. Более того, из уважения к нам он взялся даже выучить наш язык…— Какая удача, что я застал вас! — сказал Рогдвэн, обращаясь к Моав на правильном, возможно, даже излишне правильном эллари. — Я слышал, вы теперь редкая гостья в наших краях.Эльфа улыбнулась. Стоящий рядом с ней Кравой ревниво нахмурился — судя по всему, он не разделял всеобщего восторга перед деяниями молодого короля.
— Я несколько удивлена услышать столь лестные отзывы о человеке здесь, в Рас-Сильване — это лишний раз подтверждает, что они правдивы… — благосклонно сказала Моав.
Гость расплылся в счастливой улыбке. Явно польщенный добрым приемом, он шагнул к эльфе, порывисто схватил ее маленькую ладошку обеими руками и запечатлел на ней горячий поцелуй. Моав побледнела, точно вся кровь разом отхлынула от ее лица, затем так же резко покраснела по самые ушки. Карие глаза Кравоя гневно вспыхнули, он рванулся к подруге, как будто ей угрожала смертельная опасность, но Лагд взглядом смирил его — молодой король, скорее всего, даже и не догадывался, какую дерзость только что допустил! Откуда он мог знать, что поцелуй руки в Рас-Сильване считался едва ли не более смелым, чем поцелуй в губы… Эльфы верили, что руки — это место, где душа держится ближе всего к поверхности, сильное и в то же время уязвимое. Именно в ладонях собрана магическая сила, ими бросали заклинания и защищали себя от злых чар; позволить пожать, а уж тем более, поцеловать руку было проявлением высшей степени доверия — слишком много вреда могло принести прикосновение со злым умыслом. Такой привилегией пользовались лишь кейнары или те, кто твердо решили ими стать, а также близкие родственники. Будь Лагд не столь снисходителен, подобная оплошность обошлась бы правителю Лоргана очень дорого…
Наконец, он отпустил ручку Моав — эльфа немного успокоилась. Кравой стоял, насупившись. Он всегда относился к людям с некоторым пренебрежением, обычным для высоких эльфийских магов. Хотя, если судить по делам Рогдвэна, он был достоин большего внимания: не так давно занявший трон почившего отца, он, как любой молодой правитель, отличался рвением и энергией. Рогдвэн Ярый первым из всех людских правителей стал искать дружбы Рас-Сильвана, предлагая союзничество в торговле и обороне. После долгих обменов посольствами он был принят Лагдом и с тех пор являлся желанным гостем в столице Эллар, а между Лорганом — одним из двух людских королевств по эту сторону гор — и Синим городом потянулись купеческие караваны. Старший веллар искренне благоволил к молодому королю, прощая ему некоторую самонадеянность, свойственную людям. Вдохновленный встречей, Рогдвэн стал рассказывать о событиях, произошедших в людском городе за время его царствования. Его зоркие глаза азартно блестели.
— С тех пор, как я принял правление Лорганом, многое изменилось! За это время мы уже успели столько сделать для Риана. С помощью многочисленных рейдов мы избавили окрестные земли от сулунгов, теперь крестьяне могут обрабатывать свои поля безбоязненно… Кроме того, мы поддерживаем гномов — Лорган заказывает у них по тысяче мечей каждый год.
Он говорил с таким жаром, что было ясно — корона ему не в тягость, а в радость. По лицу стоящего немного в стороне Кравоя скользнула холодная тонкая улыбка.
— Ну да, на фоне вечности Риана ваши достижения выглядят особенно внушительно. Тысяча мечей и все такое…
Старший веллар бросил на него строгий взгляд.
— Кравой!
— Нет-нет, — горячо воскликнул Рогдвэн, — возможно, он прав — я нахожусь еще лишь в начале великого пути, и вряд ли мне посчастливится пройти его целиком, ведь людской век короток.
Он улыбнулся, и в его улыбке мелькнула печаль.
— Даже самый юный из эльфов видит больше восходов и закатов, чем мудрейший из людей, — признал он.
— Однако в старшем из людей мудрости явно больше, чем в молодом эльфе… — сказал Лагд, все еще укоризненно глядя на Кравоя, и добавил: — Нет вещи глупее, нежели ссориться накануне Великой битвы. Каждое благородное сердце, кому бы оно ни принадлежало, увеличивает наши силы. Я искренне рад, Рогдвэн, что наши народы, наконец, нашли пути друг к другу, и в этом-то твоя роль неоспорима. Нам еще многое предстоит обсудить, однако я предлагаю отложить все дела на вечер. Думаю, тебе следует отдохнуть с дороги — не все ж являются сюда через Лунные ворота…
Рогдвэн благодарно склонил голову. Отвесив поклон в сторону Моав и чуть заметно кивнув Кравою, мрачному, словно надгробная статуя на людском кладбище, он удалился. Лагд повернулся к дочери — молодой краантль, похоже, все еще был в опале.
— Ты, наверное, тоже устала, Йонсаволь, — ласково сказал он, беря Моав за руку. — Твоя комната ждет тебя. Бардак на месте в целости и сохранности — никто не тронул ни единой вещи.
Эльфа со счастливым вздохом обняла отца — она ведь действительно давно не была дома! С того самого утра, как тайком покинула Рас-Сильван две зимы назад. Об отъезде она объявила лишь заспанному брату, вероятно, принявшему ее за один из своих снов: позднее от него так и не смогли допытаться ничего конкретного о том, куда и зачем отправилась его сестра.
— Вечером я буду занят в храме, — напомнил ей Лагд. — Сегодня старшая из жриц будет подносить богине омелу в честь Синей луны…
Он особенно пристально посмотрел на дочь.
— Мне бы очень хотелось, чтобы в следующий раз это уже делала ты — Рас-Сильвану не хватает твоего виденья.
При этих словах Моав смутилась, ее бледные щеки вспыхнули. Бросив быстрый взгляд на Кравоя, она опустила глаза.
— Да, я знаю, отец, но ведь на все воля Эллар…
— Конечно, моя милая, — улыбнулся Лагд и обнял ее, серьезное выражение тут же покинуло его лицо. — Прости меня за дурацкие советы — родителям ведь положено поучать детей, особенно, тех, которые так редко бывают дома. Ну а теперь, всем отдыхать!
Он шутливо подтолкнул Моав в сторону видневшейся в конце коридора винтовой лестницы. Взглянув еще раз на отца и почему-то растерявшегося Кравоя, эльфа быстро вбежала по ступенькам.
***
Комната Моав была самой светлой в замке. Она находилась на самом верху одной из башен. Расположенные по кругу окна позволяли на многие лиронги обозревать окрестности Рас-Сильвана, их стекла первыми во всем городе ловили лучи восходящего солнца и последними провожали его ко сну. Как таковой, двери в покоях старшей веллары не было — лестница заканчивалась на полу посреди комнаты и закрывалась деревянным люком. По всей комнате были разбросаны подушки, всевозможные покрывала — постель была далеко не единственным местом отдыха Йонсаволь. Но главное, что бросалось в глаза любому, вошедшему сюда — это были цветы! Они стояли повсюду — в горшках, кадках, коробках с землей и даже корзинках, наполненных дерном… Моав никогда не возвращалась из лесу с пустыми руками, она выкапывала все, что попадалось по пути, специально припасенной для этого лопаткой. Как ни странно, вырванное из привычной среды, ни одно из растений даже и не думало погибать — наоборот, в светлой, пронизанной солнцем башне они пышно разрастались, радуя эльфу пахучими цветами. В отсутствие Моав все домашние тщательно пеклись о ее питомцах, дабы ни один из них не успел заскучать по своей прелестной хозяйке.
Толкнув люк, Моав быстро вошла в комнату и окинула взором жилище. Лагд был прав — все как прежде, то есть в полном беспорядке… На столе как нельзя кстати стоял поднос с еще дымящимися блюдами — едва ли есть на свете кушанья вкуснее, чем съеденные после хорошей прогулки.
Закончив трапезу, эльфа уселась, подогнув ноги, на подушки и позвонила в колокольчик. На лестнице послышались шаги, в комнату тут же вошла миловидная девушка. Как и все слуги в замке, она была из людей — вечно нуждаясь в деньгах, они охотно шли на заработки в богатую столицу Эллар: за несколько лет службы в Рас-Сильване можно было скопить внушительную, по людским меркам, сумму, чтобы, имея хоть каплю хозяйственной хватки, прожить остаток жизни безбедно на собственной ферме. Присев в реверансе, горничная спросила:
— Что прикажете?
— Чаю и пирожных — на двоих.
