Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)
Влада и Млада пустили девушек в квартиру с некоторым злорадством, убежденные, что старичок их насмерть сглазит. В прошлый раз Рая, гладя его попугайчика, превратила птицу в шоколадку, а вечером Дионисий Тигранович, страдая от старческого голода и угрызений совести, слопал бедную птичку и поклялся отомстить.
Однако Белдо, отчасти назло Мл аде и Владе, попугайчика простил и принял Раю и ее подругу очень хорошо. Он шутил, умилялся, кормил их с ложечки паштетом, рисовал на салфетках их портреты, но при этом запрещал Рае снимать перчатки. Он знал, что когда у человека всего один дар, то этот дар глобальный и противостоять ему не может даже глава форта, пользующийся поддержкой эльбов.
Раечка! Ты наше секретное оружие! — развеселившись, сказал Дионисий Тигранович. — В комнату войдут двое, а выйдет один! И никаких следов!
— Я мужчин не ем! Даже не уговаривайте! — кокетливым басом прогудела Рая и с треском разгрызла чайную ложку, которая от прикосновений к ее губам превратилась в шоколад.
В разгар разговора в комнату боком протолкнулся нечуткий Птах, подосланный Младой и Владой, и деревянным голосом поинтересовался:
— Трупы когда вывозить будем?
Дионисий Тигранович как хорек оскалился на него через стол, а через секунду и сам Птах, увидев живую и здоровую Раю, в изумлении разинул рот. Возникла тягостная пауза. Первым опомнился Белдо.
— Он хотел сказать «трубы»! — пояснил Дионисий Тигранович, и все с облегчением заулыбались.
Рая и ее подруга ушли незадолго до появления во дворе Ула. Белдо к тому времени опять начал чудить. Он оживил свою песцовую шубу и натравил ее на Птаха, который, будучи человеком ко всему привычным, заперся в ванной и дразнил взбешенную шубу, подсовывая под дверь носочки из стирки и магазинные чеки, которые шуба разрывала в клочья.
Белдо это вскоре надоело. Щелчком пальцев он прикончил шубу и послал Младу в магазин. Вскоре Ул, не отрывавший глаз от бинокля, увидел, как Млада возвращается с прозрачной сумкой, в которой лежат две банки кабачковой икры.
— Вот оно! — прошептал он и схватил Яру за руку.
Млада дошла до подъезда, остановилась, задумалась, напряженно о чем-то вспоминая, поднесла ко лбу палец и опять деловито повернула к магазину.
— И все? И это подснежник? — разочаровался Ул, ожидавший чего-то более зрелищного.
Через пять минут Млада появилась вновь.
— И как? — спросила Яра. — Изменилось что—нибудь?
— Да нет, — отозвался Ул. — Только кабачковой икры вроде больше стало. Четыре банки.
— Зачем так много?
— Не знаю. Может, они маски из нее делают?
Млада дошла до крыльца, потопталась и опять деловито свернула к магазину. Некоторое время спустя она вернулась уже с восемью банками икры, стучавшими по ее коленям.
— Теперь уже не маски. Теперь уже ванну можно делать, — сказал Ул.
Когда банок стало шестнадцать, из окна Мл аду увидела Влада. Выбежала в накинутом пальто и домашних тапочках и кинулась ее ловить. Ул видел в бинокль, как Млада и Влада о чем-то спорят и Влада крутит у виска пальцем. Потом Влада вырвала из рук у Млады сумку и потащила банки к крыльцу. Дойдя до крыльца, она наклонилась и подозрительно потрогала ступеньку рукой.
— Эх! Догадалась! Сейчас найдет! — в волнении прошептал Ул, подкручивая колесико бинокля.
Но Влада искать ничего не стала. Вместо этого она аккуратно поставила банки рядом с крыльцом и засеменила за Младой. Вернулись они уже вдвоем, таща новые банки.
Тридцать две, —сказал Ул, не считая. — Значит, на очереди шестьдесят четыре. Потом сто двадцать восемь и так далее. А какой тут магазин?
— В смысле?
— Ну, обычный или супермаркет?
— Кажется, обычный. Но и супермаркет тут недалеко.
— А-а... Ну, тогда долго еще ходить! В супермаркетах запасы большие.
— Закладка все удваивает?
— Похоже на то. Подснежниксклеротического удвоения. Жаль, Белдо не послал своих тетушек за чем-нибудь громоздким. Есть такая замечательная вещь — двадцатикилограммовые блины от штанги.
Ул был не прочь позабавиться еще, но Яра замерзла стоять на крыше. Она утащила Ула бродить по городу, и он накормил ее куриными окорочками. Она съела пять штук, после чего заявила, что они для нее слишком острые и что она сейчас будет дышать огнем.
— А ела зачем?
— Это он ел! — сказала Яра и, ябедничая, показала на живот.
— Хорошая отговорка! Вчера он в меня стаканами кидался, сегодня острое ест. Ты его хоть математике учи! — предложил Ул.
— Ни за что! Я ему стихи буду читать.
— А я ему саперку подарю.
Яра засмеялась:
— Ему? А если девочка будет?
Ул подготовился и к такому варианту:
— Тогда саперку с бантиком на ручке.
— Это если она будет шныркой! — буркнула Яра.
Ул был настроен оптимистичнее. Он сказал, что, даже если не будет, саперка всегда пригодится.
— В песочнице траншеи копать! И вообще, хорошо, что мы еще из-за фамилии не спорим, а то всякое бывает. — Яра знала, о чем говорила. Было у нее двое знакомых. У него фамилия Палкин, у нее — Палочкина. Они очень нравились друг другу, но фамилии отчего-то приводили их в бешенство.
— Да чтоб я была какой-то Палкиной!
— А я чтоб был каким-то Палочкиным! Никогда!
— Ломов!
— Дубинкина!
— Деревяшкин!
Все это обычно происходило при Яре. Она вздыхала и говорила:
— О величина любви! О притягивающая сила бодания, сближающая столь чугунные лбы!
Перед тем как возвращаться в ШНыр, будущие родители заехали к сестре Яры. Яра видела сестру редко и порой вообще забывала, что у нее есть сестра. Зато сесгра помнила о Яре постоянно, и всякий раз, оказываясь дома, Яра обнаруживала, что сестра выбросила что-нибудь из ее вещей.
«Ну тебе же это не нужно!» — говорила она. «А ты меня спросила?» — возмущалась Яра. «Если бы я тебя спросила, ты бы стала жмотиться. А зачем жмо—титься, когда тебе это не нужно?»
В этот раз Яра обнаружила, что сестра избавилась от ее письменного стола. Он был такой огромный, что Яра была убеждена, что сестре его никогда не одолеть.
Ну и где мой стол? — спросила Яра, созерцая пустое место, начавшее уже заполняться всяким бродячим хламом.
— Лучше спроси, где мой муж! — кисло отозвалась сестра.
— И где?
— Он меня бросил, когда я в три часа ночи заставила его выкинуть твой стол!
— А зачем в три часа ночи?
— Такие вещи только в три часа ночи и делаются! Потом уже настроения нет! — отрезала сестра и ушла, оставив Ула и Яру сидеть с племянником.
Ул, тренируясь быть отцом, задвинул малышу такую сказку, что сам толком не понял, чем она закончилась. Кажется, Кощей Бессмертный убил Ивана с Василисой, после чего разбил яйцо, взял иглу и ушел в Москву работать в будке «Кожремонта» на «Алексеевской».
Сестра отпрашивалась на десять минут, но вернулась через пять часов. Ул с Ярой сдали ей племянника относительно здоровым (карапуз прищемил себе дверью палец, когда Ул учил его играть в спецназ) и отправились в Капотню, где у шныров был железный вагончик с наглухо заваренными окнами. На вагончике было написано «РЕМОНТ ЧАСОВ», однако часы там не чинили. Если бы кто-то взломал металлическую дверь, то нашел бы отсыревшую сумку из-под противогаза с зарядной закладкой внутри. Поискав чупъ тщательнее, он обнаружил бы тяжелый арбалет, все металлические части которого съела ржавчина. Еще в вагончике была отличная железная печка, докрасна разогревавшаяся с двух больших досок. Ул давно собирался перенести ее в ШНыр, но руки пока не доходили.
Когда Ул и Яра, отогревшись, вышли из вагончика, был уже вечер. Пока Ул закрывал замок, Яра смотрела на город. Солнце скрылось. Москва лежала в тумане. Вид у города был безрадостный. Яре казалось, что границы стираются и их мир постепенно становится болотом.Неужели ведьмари не понимают, что, взращивая в себе или в своих инкубаторах элей, они все больше заболачивают наш мир? Да нет, понимают, конечно, но считают, что до окончательного разрушения мира они не доживут, а что будет потом, когда граница рухнет, их мало волнует.
Яра приуныла, но тут за соседним домом что-то плеснуло радостным светом, отразившимся во всех обращенных в ту сторону окнах. Точно лопнул в небе бесшумный салют. Туман не рассеялся, но как-то ослабел, поблек Шум города стерся, дымы из труб повеселели.
Несколько мгновений Яра недоумевала, не понимая, что это. А потом поняла. Кавалерия в Зеленом Лабиринте «отпускает» принесенные на этой неделе закладки, и одна из закладок пришла сюда, в Москву, и досталась тому, кому должна была достаться. И теперь в этом месте всегда будет происходить что-то хорошее, сопровождающее всякий шаг обновленного человека, который получил свою собственную, только для него созданную закладку. Неуклонно, день за днем. И сюда болотоне сунется. А значит, нужно просто нырять на двушку,носить закладки, и дальше будь что будет. Еще повоюем!
