Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)
Наконец Гай заговорил снова, но уже не стеклянным голосом, а самым обычным, сухим и деловитым:
— Замысел черепабыл прост. Всего лишь транспортный уникум. Доставлять с двушкилюбое количество закладок, не сливаясь с ними. Болотопопросту не будет знать, что находится внутри черепа,поскольку он для них непроницаем. Они могут воздействовать только на сознание его носителя, поскольку черепвсе-таки уникум полного растворения.
— Но болотобудет догадываться! — сказал Долбушин.
— Разумеется, Альберт! Но знать и догадываться — разные вещи. Когда вы видите инкассаторскую машину, вы догадываетесь, что внутри не сливовое варенье. Но сколько там денег? Сто тысяч? Сто миллионов? А может, она пуста и тихо-мирно едет на заправку? Этого вы не знаете, а потому не будете нападать на нее, что вы, возможно бы, сделали, если бы вам было известно, что она везет, допустим, самый крупный алмаз.
— Она его не везет! — улыбаясь, сказал Долбушин. — Самый крупный алмаз находится у...
— Да знаю я его! — отмахнулся Гай. — Вы ему хоть хлеба иногда покупайте, своему хранителю! В прошлый раз он воровал еду прямо с тарелок и рассовывал ее по карманам.
— Все предусмотрено. У него в карманах пакеты. А для напитков он носит термос, — сказал Долбушин. — А хлеб ему покупать бесполезно! Если хлеб окажется в целой упаковке, он будет стараться его перепродать! Деньги тоже давать бесполезно: он положит их в банк под проценты...
— У вас в форте одни психи, — брезгливо сказал Тилль.
— А у вас одно мясо! — сказал Добушин. — И вообще, психи — это не у меня. Психи и шизики — это...
— Можете не продолжать, Альберт! — старушечьим голоском пискнул Белдо. — И не думайте, что я добрый. У меня есть карандашик для записи обид.
Гай наклонился вперед. Стул скрипнул. Главы фортов притихли.
— Пусть все лишние уйдут! — приказал Гай.
— Млада, Влада! Кшш-кшш! — засуетился Белдо.
Млада с Владой, толкая друг друга, бросились к
дверям кухни.
— Думаете, они не подслушают? Хорошая ведьма слышит звук работающего телевизора в квартире на девятом этаже, — сказал Долбушин.
Губки Белдо выразили так много снисходительности, что на губках она не уместилась и переползла на аккуратные розовые ушки бывшего балетного деятеля.
И этот человек будет учить меня продавать семечки? Если я говорю, что нас никто не услышит, так оно и будет! — Он сыпанул на стол соли и пальцем начертил на ней знак, похожий на мертвого жука. Соль вокруг него пожелтела и спеклась.
— Мысль Митяя была проста, — продолжил Гай. — Тот, с кем слился череп, может втягивать разные закладки простым прикосновением к камню. В любом количестве проносить их через болотои доставлять в ШНыр. Или в любое другое место.
Последние слова Гай особенно выделил голосом.
— А забрать черепнельзя? — спросил Тилль, толстым пальцем ковыряясь в зубочистках
— Нет. Уникум растворен в том шныре, которому он достался.
— А если шныр умрет?
— Бессмертия черепне гарантирует, — сказал Пай, внимательно глядя на него. — Разумеется, если шныр умрет, черепв нем не останется.
Тилль опустил глаза и загрустил.
— Но я не советую вам его убивать! И пытаться забрать черепсебе тоже не советую.
— Нет-нет! — торопливо сказал Тилль. — Я и не...
— Вашу любовь к уникумам мы оставим за скобками. Исправление вашей нравственности тоже не входит в мои задачи! — прервал его Пай. — Я просто по-дружески вас предупреждаю. Даже если вы застрелите хозяина черепа, вам, Тилль, его не удержать. Черептребует совершенно особенных качеств. Если в человеке их нет, то, слившись с этим уникумом, он подпишет себе смертный приговор. Именно поэтому на пути черепавсегда столько трупов. Надо признать, у Митяя было своеобразное чувство юмора. Интересно, он специально придал уникуму такую форму?
Тилль медленно поднял глаза.
— И кто возьмет череп? — спросил он.
— Я, — просто сказал Гай. — Если окажусь рядом в момент смерти теперешнего владельца. Впрочем, я могу уступить черепи вам, Ингвар, и вам, Альберт, и даже вам, Дионисий! Но результат предопределен. Земля получит еще одно тело, а ваши форты — новых глав.
Трое мужчин пристально смотрели на Гая. В тишине было слышно, как на кухне хозяин сметает осколки тарелок и ссыпает их в ведро. Первым поверил глава финансового форта. Последним — бывший старший топорник.
— Я не буду пытаться завладеть черепом, — сказал Долбушин. — Но зачем он вам, Гай? Вам же не нырнуть на двушку.Какие закладки вы собираетесь накапливать и куда проносить?
— Никакие и никуда! — сказал Гай. — У черепаесть еще одно свойство. Это самый сильный уникум. Он способен собрать вместе все семь уникумов, пребывающих в нашем мире!
Тилль тревожно уставился на кабанью голову. Теперь его начали терзать опасения совсем иного рода.
— Не жалейте, Ингвар! Если взять все уникумы и сплавить их вместе, то за этот слиток эльбы дадут все знания мертвого мира! А это и бессмертие, и телекинез, и перезапись информации из мозга в новые тела, и все что угодно! Коллекционирование отдельных уникумов утратит всякий смысл! Это не просто власть над миром — это вообще все! — хватая его за руку, зашептал Белдо.
Тилль возбужденно засопел, разглядывая кабанью головус которой ему, возможно, предстоялорасстаться. Стоит ли верить Гаю и Белдо? Кажется, да, стоит.
Тилль был глуп, но глупостью особой — приспосабливающейся, зоркой, очень чуткой к перемене обстоятельств. И потому его глупость служила ему надежнее, чем многим иным их ум. Сколько было у форта берсерков умных руководителей — и где они все? А Тилль есть, был и будет.
— Значит, ищем череп? — прохрипел он.
— Разумеется, — сказал Гай. — Альберт! Мне не нравится выражение вашего лица! Финансовый форт будет помогать нам в поисках?
— Само собой, — кивнул Долбушин. — Но меня грызет одна мыслишка. Я же коммерсант. Когда за какую-то вещь платят дорого, у меня всегда возникает вопрос: а почему? Не отмахнут ли мне голову тем мечом, который у меня же и приобретут?
А я думал, вы волнуетесь о дочери. Вдруг уникум у нее? Ведь, если я не ошибаюсь, и она там была? — участливо уточнил Гай.
Глава девятая
ПОДСНЕЖНИК
— Ах, какой отсюда вид! Здесь рождается вдохновение!
— Вдохновение — чудо были—ин! — рождает не природа, а чувство удивления. Засунь творческого человека на Северный полюс, у него и там попрет.—Так что кончай нюхать дерево, слезай с него и пошли обедать!
Ул и Яра
В пегасне их было четверо: Ул, Афанасий, Кузепыч и Меркурий. Сугубо мужская компания. Правда, где-то в дальнем углу бродила бессонная Штопочка. Незаметно доставала из мешка с опилками бутылку, отхлебывала, морщась, глотала, а затем дышала на циферблат часов и протирала их рукавом. Часы были дедовы, командирские, полученные за войну в Корее, где американцы потеряли вертолет, а дедушка Штопочки — две гранаты и пулеметную обойму.
— Боевые ведьмы Белдо обнаглели! Хорошо бы объединиться с вендами и устроить им день стоматолога! — сказал Ул.
— Ведьмы сильнее вендов, — заявил Афанасий.
Меркурий, чинивший старое седло, отложил шило.
— Все сильнее. Вендов. Но венды бьют всех. Не только шаманщиков, — сказал Меркурий.
Кузепыч чистил лежащий у него на коленях обрез. Услышав слова Меркурия, он положил затвор обреза на промасленную тряпку и посмотрел на свою клешню, подписанную татуировкой «КУЛАК».
— Ясный пень! Кулак летит быстрее заклинания. А нападают они всегда первые!
— С вендами лучше не иметь дела. Они не за шныров. Они сами по себе! — упрямо сказал Афанасий.
Как-то его поймали два венда, и в ШНыр он вернулся с короткой спортивной стрижкой. Правда, аккуратной ее назвать было трудно. Сложно достичь совершенства, когда стрижешь в лесу садовыми ножницами. Последними от вендов пострадали Вовчик и Рузя, когда на прошлой неделе отправились в Копытово за продуктами. Вовчик вернулся, держась за живот. Его заставили съесть две банки зеленого горошка и куриный паштет. Рузя, умявший три банки горошка и палку колбасы, напротив, выглядел очень довольным.
— К шнырам венды относятся еще прилично, — сказал Ул.
Он, когда видел вендов, всегда спокойно шел им навстречу, и у него никогда — ну просто ни разу в жизни! — не возникало с ними проблем.
