МЭГ КЭБОТ - КОГДА СВЕРКНУЛА МОЛНИЯ
Я ничего не сказала. Не думаю, что могла что-то сказать, даже если бы очень захотела.
— Хочешь поздороваться с Дуги, дорогая? Ему хочется сказать тебе привет... Мы едим любимое блюдо Дуги по поводу его возвращения домой. Маникотти[23]. Я ужасно себя чувствую, потому что приготовила его, когда тебя нет дома. Я знаю, что маникотти и твое любимое блюдо. Тебе оставить? Тебя там нормально кормят? Или только армейской едой?
— Ага, — ответила я. — Мам, могу я, пожалуйста, поговорить с...
Но мама передала телефон брату. Глубокий голос Дугласа, но, как всегда, шаткий донесся из трубки.
— Привет, — сказал он. — Как дела?
Я повернулась так, чтобы сидела спиной к Шону, поэтому он не увидел, как я вытерла глаза.
— Хорошо, — сказала я.
— Да? Уверена? Звучишь как-то не очень.
Я отодвинула телефон от лица и прокашлялась.
— Я уверена, — сказала я, пока думала, что не могу говорить без слез. — Как сам?
— Хорошо, — сказал он. — Мне снова увеличили дозу лекарств. Ты не представляешь, какая теперь сухость во рту.
— Мне жаль, — ответила я. — Дуг, правда жаль.
Он казался немного удивленным.
— Жаль о чем? Ты не виновата.
Я сказала:
— Ну, да. Отчасти. Я имею в виду, все люди в нашем дворе были там из-за меня. Тебя нервировали те люди. И это я виновата.
— Чушь, — сказал Дуглас.
Но он не прав. Я знала, что виновата. Мне нравилось думать, что Дуглас намного разумнее, чем кажется нашей маме, но, по правде говоря, он все ещё был довольно хрупким. Битье посуды в ресторане не привело к новым случаям. Но целая куча незнакомцев с кинооборудованием в нашем дворе определенно привела к срыву.
И тогда я поняла, что, как бы ни хотела, я не могла вернуться домой. Пока нет. Если я хочу, чтобы Дуглас хорошо чувствовал себя.
— Итак, твое обследование проходит хорошо? — поинтересовался Дуглас.
Я посмотрела между прутьями решетки на окнах. Снаружи садилось солнце, последние лучи дня проливались на аккуратно подстриженные лужайки. Вдали я могла увидеть небольшую взлетно-посадочную полосу с вертолетом рядом с ней. Вертолеты ни взлетали, ни приземлялись с тех пор, так как я наблюдаю. В Крэйне не было никаких НЛО. В Крэйне не было ничего.
— Конечно, — ответила я.
— Правда? Потому что твой голос немного грустный.
— Нет, — сказала я. — Всё в порядке.
— Итак. Как планируешь, потрать вознаграждение?
— Ой, не знаю. А как ты думаешь, на что мне стоит потратить?
Дуглас подумал об этом. Он сказал:
— Ну, папа мог бы купить новый набор клюшек. Не то, чтобы он когда-нибудь получит шанс поиграть.
— Я не хочу клюшки для гольфа, — услышала я голос папы. — Мы оставим эти деньги на колледж для Джесс.
— Я хочу машину! — услышала я крик Майкла.
Я рассмеялась и сказала:
— Он хочет автомобиль для того, чтобы свозить Клэр Липманн на карьеры.
Дуг сказал:
— Ты знаешь, что это правда. И я думаю, что мама хочет новую швейную машину.
— Чтобы она смогла сделать нам ещё несколько соответствующих нарядов, — улыбнулась я. — Конечно. Что насчет тебя?
— Меня? — Дуглас затих. — Я просто хочу, чтобы ты была дома, и все бы вернулось в норму.
Я закашляла, чтобы скрыть тот факт, что я снова плачу...
— Хорошо, — сказала я, — я скоро буду дома. И тогда ты будешь жалеть, потому что я буду снова врываться к тебе все время.
— Я скучаю по этому, — ответил Дуглас.
Я больше не могла это выносить.
— Мне... мне нужно идти, — сказала я.
— Подожди минутку. Отец хочет сказать... — начал Дуглас.
Но я повесила трубку. Внезапно, я знаю. Я не могла говорить с папой. Что он сделает для меня? Он не мог вытащить меня отсюда. И даже если и мог, куда я пойду? Я не могу вернуться домой. Не с журналистами и представителями Пепси, которые следуют за мной всюду. Дуглас бы полностью потерял всё, что у него есть сейчас.
— Джесс?
Я оглянулась. Я почти забыла, что Шон находится в комнате со мной. Я бросила на него испуганный взгляд.
— Что? — спросила я.
— Ты...? — Он поднял брови. — Так и есть.
— Что я?
— Плачешь, — сказал он. Потом его брови сошлись над веснушчатым носом. Он хмуро посмотрел на меня. — Почему ты плачешь?
— Не важно, — сказала я. Я протянула руку и вытерла глаза тыльной стороной запястья. — И я не плачу.
— Ты чертова лгунья, — сказал он.
— Эй, перестань ругаться. — Моя рука снова нажимала на кнопки телефона.
— Почему перестать? Ты же ругаешься. Кому теперь звонишь?
— Тому, кто заберет нас из этого ада, — ответила я.
Глава 19
Было немного за полночь, когда я услышала его: то же мурлыканье двигателя мотоцикла. Только на этот раз этот рев не на улице Ламли Лейн, как я мечтала. Нет, теперь он исходил с пустой стоянки у военной базы Крэйн.
Я вскочила с кровати, где спала, и бросилась к окну. Мне пришлось прижать ладони к стеклу, чтобы разглядеть, что происходит снаружи. В круге света, брошенного одной из ламп безопасности, я увидела Роба. Он кружил по кругу, его голова, скрытая под мотоциклетным шлемом, крутилась направо и налево, пытаясь выяснить, в каком здании я нахожусь.
Я постучала в окно, и выкрикнула его имя.
Шон, свернувшийся калачиком на кровати рядом со мной, резко выпрямился, будто полностью проснулся и словно за секунду до этого не видел десятый сон.
— Это мой папа, — сказал он сдавленным голосом.
— Нет, это не он, — сказала я. — Отойди, я разобью окно. Он не слышит меня.
Я знала, что у меня есть всего несколько секунд, прежде чем Роб проедет мимо лазарета. Надо действовать быстро. Я схватила ближайшую вещь, которую смогла найти — металлический мусорный бак — и кинула его в окно.
Он сделал свое дело. Стекло разлетелось повсюду, включая помещение лазарета, так как много осколков срикошетило о металлическую решетку. Я чувствовала крошечные осколки на футболке и в волосах.
Но мне было всё равно. Я закричала:
— Роб!
Он выбросил подножку и резко остановился. Через секунду он подобрал подножку и помчался по траве ко мне. И только тогда я заметила, что за его спиной стояли около полутора десятков других байкеров, больших парей на Харлеях.
— Привет, — сказал Роб, когда выбросил подножку и снял шлем. Он слез с мотоцикла и подошел ко мне. — Все хорошо?
Я кивнула. Невозможно даже представить, как приятно увидеть его. Ещё приятнее, когда он обхватил пальцами перед моей футболки, притянул меня к себе и поцеловал через решетку.
Когда Роб резко отпустил меня, я поняла, что он вообще не планировал меня целовать. Это произошло само собой.
— Прости, — сказал он, но не казался сожалевшим, если вы понимаете, о чем я.
— Всё хорошо, — ответила я. Хорошо? Это был лучший поцелуй в моей жизни, даже лучше, чем первый. — Ты точно сделаешь это?
— Пара пустяков.
И тогда он принялся за работу.
Шон, который наблюдал за происходящим, сказал очень возмущенным голосом:
— Кто это?
— Роб Уилкинс, — ответила я.
Должно быть, я сказала это немного весело, так как Шон подозрительно спросил:
— Он твой парень?
— Нет, — сказала я. Хотя желала этого.
Шон был потрясен.
— И ты позволила ему просто так поцеловать себя?
— Он просто рад меня видеть, — сказала я.
Очень волосатый парень заменил Роба у окна. Я узнала в нем друга Роба из «Чика» с татуировкой Тетского наступления. Он перекинул цепи через решетку, затем зафиксировал другой конец у задней части одного из мотоциклов.
— Отойдите все, — сказал он нам. — Я уберу решетку.
Лицо исчезло. Шон посмотрел на меня.
— Они твои друзья? — спросил он разочарованным тоном.
— Вроде того, — ответила я. — А теперь отойди, ладно? Не хочу, чтобы ты повредился.
— Боже, — пробормотал Шон. — Я не ребенок, ясно?
Но когда байкер включил двигатель, а цепь загремела и натянулась, Шон закрыл уши руками.
— Нас поймают, — простонал он с закрытыми глазами.
У меня было плохое предчувствие, что Шон прав. Решетка громко застонала, но не сдвинулась с места. Между тем, двигатель мотоцикла пронзительно ныл, его колеса поднимали тонны грязи, бросая её и кусочки травы через решетку в комнату, которая уже была устлана осколками.
В ту минуту я не думала, что всё сработает или, что, если и так, то шум разбудит полковника Дженкинса и его людей, и они последуют за нами с большим удовольствием. Решетка просто слишком глубоко укоренилась в бетонную оконную раму. Я не хотела ничего говорить, конечно, хотя Роб и пытался, как мог, но это казалось безнадежным. Особенно, когда Шон впился пальцами в мою руку и прошипел:
— Послушай...
Затем я услышала. Сквозь вопли двигателя мотоцикла можно было различить звук поворачивающегося в замочной скважине двери лазарета ключа. Вот и всё. Нас засекли.
Что ещё хуже, наши спасатели тоже бы попались. Через сколько Роб окажется в тюрьме из-за меня? Какое наказание они получат за попытку освободить нас с военной базы?
