МЭГ КЭБОТ - КОГДА СВЕРКНУЛА МОЛНИЯ
Я мягко сказала:
— Шон, я говорила, что сделаю это до тебя, и я не шутила.
Мальчик многозначительно посмотрел на запертую дверь.
— И как ты сделаешь это?
— Ещё не знаю, — ответила я. — Но придумаю. Обещаю.
Шон только покачал головой.
— Конечно, — сказал он. — Уверен, ты придумаешь, Джесс.
Из-за того, что он не верит мне, я стала ещё более решительной.
Проходили часы, но в лазарет никто не приходил, даже доктор Шифтон. Мы провели время, пытаясь выяснить способы убежать, слушая радио и решая старые кроссворды в журналах «Пипл».
Наконец, около шести, дверь открылась, и специальный агент Смит вошла, держа в руках несколько пакетов из Макдоналдса. Я предположила, что мои дни с омарами и кальмарами закончены. Но я не особо и расстроилась. Запах от картофеля фри заставил мой живот шумно урчать, хотя до этого я не заметила, что проголодалась.
— Привет, — сказала специальный агент Смит с печальной улыбкой, — я принесла вам, ребята, ужин. Как себя чувствуете?
— За исключением того, что наши конституционные права ущемлены, — ответила я, — всё в порядке.
Улыбка специального агента Смит сменилась с печальной на принудительную. Она положила наш ужин на одну из кроватей: двойной чизбургер. Не мой любимый, но, по крайней мере, она купила большую порцию.
Шон практически вдохнул первый гамбургер. Я же принялась за картошку. Пока я жевала, специальный агент Смит ждала разговора со мной. Думаю, доктор Шифтон подстрекнула ее.
— У тебя действительно особый дар, Джесс, — сказала она. Она практически игнорировала Шона. — Позорно не использовать его. Нам отчаянно нужна твоя помощь. Разве ты не хочешь сделать мир более безопасным, лучшим местом для детей?
— Конечно, — глотая, ответила я. — Но я также не хочу быть дельфином.
Специальный агент Смит подняла бровь.
— Кем?
Я рассказала ей о дельфинах, а Шон смотрел, молча жуя. Я отдала ему один из своих чизбургеров, но даже после трех из них, он, казалось, не насытился. Для такого маленького мальчика Шон мог слопать тревожное количество пищи.
Специальный агент Смит покачала головой, всё ещё озадачено оглядываясь.
— Я никогда не слышала об этом прежде. Знаю, они использовали немецких овчарок для аналогичных миссий в первой мировой войне...
— Немецких овчарок, дельфинов, кого угодно. — Я выпятила подбородок. — Я не хочу, чтобы меня использовали.
— Джесс, — начала агент Смит. — Твой дар...
— Не надо, — сказала я, подняв одну руку. — Серьезно. Не говорите. Я не хочу больше слышать об этом. Этот «дар», о котором вы говорите, не дал мне ничего, кроме неприятностей. Из-за него мой брат снова попал в больницу, а мать этого маленького мальчика в тюрьме...
— Эй, — сказал Шон с негодованием. Я и забыла о его возражениях, связанных с использованием слова «маленький» в одном предложении с его именем.
— Джесс. — Специальный агент Смит смяла пустые пакеты для еды. — Будь разумной. Мне очень жалко мать Шона, но дело в том, что она нарушила закон. А что касается твоего брата, ты не должна перестать пытаться из-за одной маленькой неудачи. Старайся думать о будущем...
— Думать о будущем? — я наклонилась вперед и проговорила осторожно, чтобы она поняла меня. — Простите, специальный агент Смит, но меня ударила молния. Сейчас, когда я ложусь спать, мне снятся без вести пропавшие, и так уж случилось, что, когда я просыпаюсь, я знаю, где они. Вдруг, правительство США хочет использовать меня в качестве своего рода секретного оружия против лиц, скрывающихся от правосудия, и вы думаете, что я должна думать о будущем?
Специальный агент Смит выглядела раздраженной.
— Думаю, ты должна вспомнить, — сказала она, — то, что ты называешь дельфином, большинство американцев называют героем.
Она повернулась, чтобы бросить пустые пакеты из Макдональдса в мусор.
— Я пришла сюда, — сказала она, когда снова обернулась, — не для того, чтобы спорить с тобой, Джесс. Я просто подумала, что тебе будет приятно.
Она вручила мне мой рюкзак. Фотоальбома уже, конечно, не было, но моя флейта была на месте. Я крепко прижала её к груди.
— Спасибо, — сказала я. Я была странно тронута жестом. Не спрашивайте меня, почему. Имею в виду, это же моя флейта, в конце концов. Я надеялась, что у меня не начала развиваться болезнь, когда заложники начинают сочувствовать своим похитителям.
— Ты мне нравишься, Джесс, — сказала специальный агент Смит. — Я очень надеюсь, что пока ты здесь сегодня вечером, то подумаешь о моих словах. Потому что, я думаю, однажды ты станешь хорошим федеральным агентом.
— В самом деле? — спросила я, потому что думала, что это наиприятнейший комплимент.
— Да, — она пошла к двери. — Увидимся позже, — сказала она.
Шон только хмыкнул. Я сказала:
— Конечно. До свидания.
Она ушла. Я услышала, как за ней щелкнул дверной замок. Замок на двери лазарета был таким, что даже я с моими обширными познаниями о таких вещах не могла бы его взломать. Но это не имело значения. Потому что специальный агент Смит была права, когда сказала, что я буду хорошим федеральным агентом.
В то время, когда она выбрасывала мусор, я протянула руку и вытащила сотовый телефон из её сумочки.
Я подняла его, чтобы показать Шону.
— О, да, — сказала я. — Я хороша. Очень хороша.
Глава 18
Нам потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, как работал сотовый специального агента Смит. Конечно, он оказался запаролен. Больше количество времени заняло выяснение её пароля. Но большинство паролей, как я знала от Майкла, — который получает кайф, выясняя такого рода вещи — длинной от четырех до шести цифр. Имя специального агента Смит было Джилл. Я нажала 5455, и, вуаля, как говорила моя мама, мы сделали это.
Шон хотел, чтобы я позвонила на канал новостей «Channel 11 News».
— Серьезно, — сказал он. — Они прямо за воротами. Я видел их фургон, когда мы заезжали сюда. Скажи им, что тут творится.
Я ответила:
— Успокойся, выскочка. Я не буду звонить на телевидение.
Он немного подпрыгнул и сказал:
— Знаешь, меня уже тошнит, когда ты зовешь меня «выскочкой» или говоришь о том, какой я мелкий. Мы почти одного роста. Мне будет тринадцать через девять месяцев.
— Тихо, — сказала я, пока набрала номер. — У нас не так уж много времени, прежде чем она заметит пропажу.
Я позвонил домой. Трубку взяла мама. Они ели ужин, впервые с того дня, как Дугласа отпустили из больницы. Моя мама пошла:
— Дорогая, как ты? С тобой хорошо обращались?
Я сказала:
— Э-э, не совсем. Могу я поговорить с папой?
Моя мама сказала:
— Что ты имеешь в виду, не совсем? Папа сказал, что у тебя прекрасная комната с большим телевизором и собственной ванной комнатой. Тебе не нравится?
— Все нормально, — ответила я. — Послушай, папа тут?
— Конечно тут. А где ему ещё быть? И он так гордился тобой, как и я.
Я отсутствовала всего сорок восемь часов, но, видимо, в течение этого времени моя мать сошла с ума.
— Гордитесь мной? — спросила я. — За что?
— За вознаграждение! — кричала мама. — Оно пришло сегодня! Чек на сумму в десять тысяч долларов, выписанный на твое имя, дорогая. И это только начало, милая.
Боже, она совсем слетела с катушек.
— Начало чего?
— Капитала, который ты сформируешь благодаря всему этому, — сказала мама. — Дорогая, звонили из Пепси. Они хотят знать, одобришь ли ты новый бренд газировки, что они придумали. В нем есть гингко билоба[22], знаешь, для мозга.
— Ты, — сказала я; моё горло пересохло, — должно быть, шутишь.
— Нет, это правда, они оставили здесь документы. Джесси, они предлагают тебе сотни тысяч долларов, только чтобы ты встала перед камерой и сказала, что есть более простые способы расширить свои умственные способности, чем получить удар от молнии...
На заднем плане я слышала, что мой папа говорил:
— Тони, — сурово сказал он. — Она не сделает этого.
— Позволь ей самой решить, Джо, — сказала мама. — Ей понравится. И я думаю, что она будет хорошо смотреться. Джесс, конечно, красивее многих девушек, что я вижу на экране телевизора...
Мое горло начинало болеть, но я не могла с этим ничего поделать, потому что все препараты в лазарете, даже жидкость для полоскания рта, заперты.
— Мам, — сказала я. — Могу я поговорить с папой, пожалуйста?
— Минутку, милая. Я просто хочу сказать, насколько хорошо стало Дуги. Ты не единственный герой в этой семье. С Дуги всё отлично, просто здорово. Но, конечно, он скучает по своей Джесс.
— Это здорово, мама. — Я с трудом сглотнула. — Это ... Так что, теперь он не слышит голоса?
— Ни одного. С тех пор как ты ушла и увела всех этих неприятных журналистов. Мы скучаем по тебе, милая, но мы уверены, что больше близко не подпустим этим новостные фургоны. Соседи начали жаловаться. Ну, знаешь, Абрамовичи. Они так заботятся о своем дворе.
