Земелько Людмила - Домовой.
не спать.
Ты совсем устал-
спи.
Как в бреду больном:"Пить",-
Губы окуну в чай,
Да к твоим устам-
встречай.
01.12.90
* * *
И голоса пушистые как снег,
Холодные,
И льются за рукав,
И убегают к локтю,
Флюгер-кисть,
Посомневавшись, обозначит мне
Северный ветер. .
И пойти в разгул, шагнув с балкона
В эту дребедень.
А флюгер-кисть
На дом бросает тень
Собачьей морды,
Выгнутой к луне,
И скрежетно,
И безголосо мне.
20.08.92
* * *
Мамо, послухай –
Підлога сумує за кроком
Тихо, скрипуче. .
Ось так і мина рік за роком,
День за хвилиною,
А та хвилина на хвилях,-
Хитко, як хитко,
Хапаючись хутко за гілля,
Ніжність тягнучу складає
В торбину турботно...
Мамо, я вже повернулась,
Я чую, я згодна,-
Разом до обрію...
Вже за плечима дитинка.
Хай шелестить рученятами
Десь біля вуха,-
Разом до обрію...
Блискавка в косах? Сивинка.
Разом до обрію.
Тільки ось...
Сину, послухай-
Підлога сумує за кроком
Тихо, скр-ипуче,
Ось так і мина рік за роком.
* * *
Не кричу, не зову, не сетую.
Воробьиною сбились стаею
Мои мысли, и я беседую
Вновь с чернилами и бумагою.
Не бегу на вокзалы шумные
В лица пялиться посторонние
И глазеть, как они, безумные,
К поездам бегут неспокойные.
* * *
Ты где-то есть, и слава богу.
Что грусть?-зимовье воробья:
И холодно, и сил в дорогу
Лететь уж нет,-вот так и я.
У нас все так, как быть и должно:
Погода дрянь, писать нет сил,
Живем в размах, но осторожно,
Тех видя, кто давно не мил.
* * *
Здесь погостив,
Я снова ухожу
К себе,
Куда не в праве
Появиться
Ни сын, ни муж-
В стеклянное яйцо
А сверху снег,
Не тающий на крыше.
И все это у Вилфреда
В руке,
Которая давно отсечена
Тем палачом,
Что, рассмотрев меня,
Сквозь щели не ночного
колпака,
Велел рубить не голову,
а кисть.
* * *
Сентябрь ввалился наугад,
В бокале пунш,
А за углом каблукопад
По бонгам луж.
Там ручки женской метроном
Дрожит в окне,
Тому, кто, горбясь под зонтом,
Спешит ко мне.
Цепляя челкой брызги с крыш,
Губами вдох,
В промокших кедах плыл малыш,
Как катерок-
В карманах руки, в них весь мир,
А в мире дождь.
И в небе латочки без дыр,
А завтра ночь.
* * *
В люльке балкона
Из трубочки губ выпуская
Капельки дыма
В тумана огромные лужи.
Здесь под мелодию запаха
Я обвенчаю
Наши рубахи,
Сплетенные ветром, как в ложе,-
Пусть обнимаются-
Ночь все глаза отвернула
В сон,- что надежнее
Можно придумать для глаза.
Я ухожу. Я и так
В колыбель заглянула.
Пусть раскачают балкон
В полоумстве экстаза.
Белы рубахи - то есть
Наши легкие души.
Бренное тело покинув
На ласки чужие,
Души взлетают друг к другу,
А ветер их сушит.
Ветер щипает
Их белые губы немые,-
Вот и потрескались,
Вот и забрызгались кровью.
Белы рубахи
Всплеснут рукавами в испуге.
Бусинки красного бисера
В легком узоре,
Кровью целуясь,
Рисуют они друг на друге.
* * *
Две девочки и
О, Виолончель,
И Скрипка, ох,-
Слиянье четырех
Взлетающих, незримых,-
Тонких душ,
Объятьем крыл
Сплетающих любовь,
Воспетую Сафо,
Но не нарушь
Парения влюбленных
Четырех.
Один экстаз
И стонет скрипка, ох!
И выдыхает, ах! Виолончель,
И девочки...
Прозрачные, как тень,
Прозрачному экстазу отдались.
К Виолончели пали руки вниз,
В объятья Скрипки две другие-
Ввысь...
И смеют ли мужчины помешать?..
Рисуйте их.
Вы в силах рисовать,
Сафо воспетый,
Грешно-чистый звук?
Начните с глаз и губ,
А лучше-рук.
* * *
Арабскому другу, поэту
Алладину Катба.
Не закрывай ворота своей страны, войдя в нее.
Только прикрой их.
Чтобы не будить весь город, когда захочешь
вернуться к нам.
Только прикрой их.
Чтобы перед сном, бродя по своим улицам мог
подойти,
И, просунув голову, посмотреть в нашу сторону.
Только прикрой их.
Чтобы почтальону не пришлось утром долго стучать
В городские ворота, держа в руках наши слезы.
Только прикрой их.
Издалека нес он капельки, бережно, не расплескав,
а что осталось?
Только кристаллик соли на дне влажной ладошки.
Не закрывай же ворота.
В кармане твоем всегда есть сухарик, я знаю.
Посыплешь его солью слез-вот и ужин поэту.
Ляг у ворот, чтобы слышать, я тихо "Камыш" затяну.
Спи, мой хороший.
Под грустную русскую песню.
Спи, мой хороший,
А утром разбудит роса.
октябрь 1989
* * *
Ночь садится на подоконник ко мне спиной.
И, разбивая стекло, я взаперти.
И, разбивая стекло, я ударяюсь лбом о стену ее
спины.
Ударяюсь мягко, утопая в черной вате.
Беру Ночь за плечи, приникаю всем телом
И не чувствую тепла. И как мне от этого хорошо.
Ночь холодна, и это побуждает обращаться к ней
на Вы:
-Послушайте, Ночь, откуда такая мудрость-
Открывать не объятья, а спину?
В неживых объятьях страх. В холодной спине-
покой.
Послушайте, Ночь, одарите меня мудростью:
Не задавать вопросов, а сесть к вам спиной.
октябрь 1989
