Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2
Однажды, когда Тростничок, как обычно, сидел на рыночной площади рядом с родителями и играл на свирели, неподалеку остановился худой седоволосый мужчина. Поначалу Тростничок, поглощенный игрой, не заметил его. Незнакомец же продолжал стоять и очень внимательно слушал. Когда мальчик кончил игру, незнакомец подошел поближе, не говоря ни слова, снял с плеча кожаный футляр и достал из него бархатный сверточек. Он осторожно развернул синий бархат, и в руках у него оказалась деревянная флейта. Эта флейта была намного больше свирели, на которой играл Тростничок. Она была вырезана из темного дерева, искусно отполированного до темно-красного глубокого сияния. Мундштук инструмента был сделан из гладкого материала цвета свежих сливок. Незнакомец поднес флейту к губам и заиграл. Что за теплые и нежные звуки полились из темной флейты! И как ловко побежали длинные, бледные пальцы незнакомца по ее отверстиям, словно плетя тонкие кружева из звуков.
Тростничок слушал, как завороженный, и даже не заметил, что от удивления рот его открылся, а рука невольно потянулась к этому прекрасному музыкальному инструменту. Наконец флейта замолкла, и незнакомец улыбнулся мальчику. «Мое имя Сиан, – сказал он. – Играешь ты, мальчик, хорошо, очень хорошо. Но позволь мне показать тебе кое-что». Тростничок и старый музыкант вопросительно посмотрели на Кану, наблюдавшую за ними. Она улыбнулась, кивнув одобрительно. Ей очень польстило, что такой искусный городской музыкант одобрил игру ее сына. Сиан сел, скрестив ноги, на циновку рядом с Тростничком, вложил тяжелую деревянную флейту в его руки и стал показывать ему, как играть на ней. Поначалу Тростничку было весьма трудно с дыханием – все-таки этот инструмент был ему великоват, но постепенно флейта запела своим низким, сладостным голосом совсем так же, как она пела у учителя. По крайней мере, так показалось родителям Тростничка, Сандару и Кане. По дороге домой Тростничок был задумчив и не развлекал родителей своими обычными рассказами о том, что он видел в городе.
С той поры Тростничок ходил с отцом и матерью на ярмарку в Каменный Мост при любой возможности. Он все меньше времени бродил по городу, а большей частью сидел рядом с родителями и наигрывал на свирели, или просто смотрел по сторонам и ждал. И, как правило, он не оставался разочарованным. Приходил Сиан со своей чудесной деревянной флейтой и давал мальчику еще один урок. Семья Тростничка, конечно же, никогда не смогла бы оплатить эти уроки. Единственно, что они могли и на чем настояли, это чтобы Сиан принимал в подарок их домашнюю еду. Было очевидно, что Сиан принял Тростничка в свои ученики. Но сделал он это не ради платы. Учитель был полностью захвачен талантом мальчика и его страстным влечением к музыке.
Вскоре тростниковая свирель перестала удовлетворять Тростничка, и он попросил свою тетушку сделать ему новую свирель – и размером побольше, и, как он выразился, «звуком послаще». Тетушка сделала ему новую свирель, но было видно, что мальчику она не пришлась по вкусу. Тетушка сделала еще две попытки, приложив все свое старание и к выбору тростника, и к работе. Но хотя, на ее слух, инструменты получались удачными, да и Тростничок поблагодарил ее искренне, она видела, что в душе он недоволен этими новыми свирелями.
Тетушка поговорила об этом со своей сестрой Каной, а та, в свою очередь, рассказала ей о городском учителе музыки и его деревянной флейте. «Так почему же он мне ничего не сказал?! – воскликнула тетушка. – Пусть он спросит у этого человека, из какого дерева и как сделана эта флейта, а я уж постараюсь смастерить что-нибудь похожее для Тростничка».
В следующий раз, когда ему довелось увидеться с Сианом, Тростничок спросил учителя о флейте. «Эту флейту сделала не я, – ответил Сиан. – Ее сделал настоящий мастер музыкальных инструментов, а дерево и слоновая кость были привезены из заморских стран. Золотых дел мастер привез полдюжины таких флейт несколько лет тому назад аж из самого Харвестона, и я купил одну. Мэр города купил сразу две для своих детей (и я даю им уроки); судья взял одну для своей молодой жены; и я подозреваю, что трактирщик в таверне "Лисица и Гусь" тоже заполучил одну флейту, хотя ему-то медведь на ухо наступил и, конечно же, ни при каких обстоятельствах он не должен подносить к своим толстым губам ничего более музыкального, чем пивная кружка».
Тростничок спросил: «Значит, у золотых дел мастера есть еще одна такая флейта?» К этому времени Кана и Сандар внимательно прислушивались к разговору сына и его учителя.
«Действительно так, еще одна осталась», – ответил учитель.
«Сколько же может стоить эта флейта?» – вступил в разговор Сандар. Сиан вздохнул: «Он продал мне флейту за одну золотую, две серебряных и три медных монеты... У него осталась только одна, последняя, и я уверен, что он не согласится уступить ее дешевле». Тростничок увидел на лицах своих родителей разочарование, такое же глубокое, как и его собственное. Конечно, они могли бы сэкономить и прикопить три медных монеты и даже, работая дополнительно в течение нескольких лет и торгуя успешно на рынке, заработать две серебряных монеты. Но вот уж золотая монета – это было вне их воображения. Они даже и вблизи таких монет не видали.
До этого дня Тростничок никогда не думал о себе и о своих родителях как о бедняках, никогда не желал, чтобы жили они как-то по-другому. Он был счастлив в своей семье, со своими друзьями в Медвежьем Логове. Он никогда не голодал, зимой у него была теплая одежда. Их дом даже отличался некоторой роскошью: у них были настоящие слюдяные окошки, а на столе стоял медный подсвечник с двумя блестящими, отполированными отражателями. Но вот теперь ему так захотелось, чтобы родители его были важными горожанами, одетыми в отороченные мехом кафтаны, полосатые чулки и кожаные башмаки, горожанами, которые могли покупать своим детям такие изумительные подарки, как, например, деревянная флейта! Он играл на своей свирели, издававшей высокие, звонкие звуки, как песня лесной птички. Но в воображении его звучало совсем другое, то, что он смог бы сыграть на деревянной флейте, инструменте намного более сильном и выразительном. Это была бы музыка, которая унесла б его на могучих орлиных крыльях далеко, в незнакомый и чудесный мир. Чем бы он не был занят, помогая своим родителям по хозяйству, он все придумывал всяческие невероятные истории. И каждая из них кончалась одним и тем же: флейта, которая лежит где-то в мастерской под вывеской с сияющей золотой короной, оказывается у него в руках. Но, на самом деле, ничего, ничего нельзя тут было поделать…
2. Медвежонок
Однажды, солнечным весенним днем, Тростничок шел по лесной тропинке к Каменному Мосту. Он шел один и спешил, пытаясь догнать своего отца и соседей-сельчан, которые вышли из Медвежьего Логова намного раньше. Его мама подвернула утром ногу, и Тростничок должен был сбегать к деревенской знахарке за помощью и к тому же закончить кое-какие домашние дела. Знахарка Бейота наложила на щиколотку плотную льняную повязку. Она сказала, что ей надо сегодня спрясть много шерсти, и что она может целый день посидеть с Каной, если той понадобится помощь. Кана, конечно же, заметила, как хочется Тростничку опять побывать в городе, и сказала ему, что он может отправиться на ярмарку.
Утренняя прохлада растворилась под горячим весенним солнцем. Тростничку стало жарко, захотелось пить, и он решил остановиться у ручья. Он снял кожаную котомку и опустился на колени на прибрежном камне. В тот самый момент, когда он готов был опустить ладони в воду, ему почудилось какое-то движение за его спиной. Тростничок быстро обернулся и увидел маленького медвежонка, ковыляющего к ручью. Тростничок замер и стал опасливо наблюдать за ним. Медвежонок, шумно посапывая, подошел к котомке и внимательно ее обнюхал, явно привлеченный запахом упакованного в ней завтрака. Он поскреб ее лапой и попытался прогрызть, но толстая кожа была слишком прочной для его, еще слабых когтей и зубов. После нескольких безуспешных попыток медвежонок жалобно заворчал, уселся и стал раздраженно тереть передними лапами свою голову. Тростничок заметил, что правое ухо медвежонка было сильно повреждено – оно было порвано пополам и покрыто запекшейся кровью. Рой мух взвивался каждый раз, когда медвежонок начинал тереть уши, но как только он опускал лапы и пытался снова расправиться с котомкой, назойливые насекомые тут же опять облепляли рану.
Тростничок, выросший в Медвежьем Логове, твердо знал, что надо быть очень осторожным, когда имеешь дело с таким малышом: медведица наверняка была где-то поблизости. Даже самая мирная медведица становится свирепой, если ей кажется, что ее медвежонку угрожает какая-то опасность. Кто знает, что может взбрести в голову мамаше, если она увидит какого-то незнакомца рядом со своим бесценным отпрыском, да еще когда у того поранено ухо!
