Вера Чиркова - Простая история
Бродский скорчил противную гримасу и угрожающе зарычал:
- Что?!!! Я тебе наплету! Ты у меня на опыты пойдешь! На благо республики! - Бродский, сунул под нос строптивому Кунаеву, свой кулак и через секунду добродушным тоном добавил. - И еще! Старший сотрудник Кунаев, извольте приготовить все для обеда нашего уважаемого товарища Кирилла! В трапезном зале! Кстати обед накрыт на две персоны, и второй персоной буду я, а вы товарищ Кунаев, и ваш помощник, будут осуществлять нашу с товарищем Кириллом, безопасность! Задача ясна?!
- Так точно! - обиженно бросил себе под нос Кунаев.
- Выполнять! - довольный своей взбучкой и решительными действиями, а главное, как понял Кирилл, публичным посрамлением своего подчиненного, Бродский радостной походкой энергично направился к выходу.
Когда дверь закрылась, Кунаев вздохнул и, погрозив секретарю правительства в след кулаком, тихо шепнул:
- Вот козел! Морда жидовская!
***
Кирилл дано не видел такого убранства. Вернее он вообще никогда такого не видел. Огромный зал с большой кучей окно и роскошный потолок с лепниной сверху. А на нем... а на нем висели три громадные золотые люстры. Хрустальные витиеватые светильники свисали с них словно драгоценные воды волшебного водопада из пещеры Али-Бабы. Паркет на полу это тоже произведение искусства. Он был квадратами - то темно-коричневый, то рыжий с золотыми вставками, блестел так, что спутать по нему было даже страшно! Казалось, что ты раздавишь какое-то хрупкое сокровище. На окнах висели дорогие портьеры темно-бордового цвета. Золотые гардины с шишками по бокам, держали эти, как понял Кирилл тяжелые ткани. В глубине этого зала стоял не менее роскошный стол с выгнутыми ножками и рифлеными узорчатыми боками. На столе накрыт обед. И накрыт он, как говорится, по-царски. Фарфоровые кастрюли и пиала, тарелки и высокие хрустальные бокалы. Множество вилок ложек из явного серебра и золота. Высокий графин с пробкой в виде хрустальной шишки, внутри темно-вишневая жидкость.
Кирилл невольно сглотнул слюну. Он вдруг понял, что очень хочет есть. В связи с потрясениями переезда и перелета, "чувство голода" было отодвинуто мозгом куда-то вглубь сознания, и вот оно настырно постучалось в черепную коробку, а затем потянуло желудок, который издал невольно какой-то урчащий комплемент, этому самому "чувству голода" за заботу о внутренних органах.
Лучинский уверенным шагом подошел к столу. Рядом с ним стоял Бродский, за его спиной два официанта в темно-синих фраках, белых передниках на них, белых перчатках и как полагается - полотенцах перекинутых через руку.
- Прошу вас, товарищ Кирилл, отобедать в честь нашего верховного правителя! Он распорядился накормить вас. И я с вашего позволения составлю вам компанию.
Кирилл покосился на Бродского и как-то брезгливо сказал:
- Я хотел бы для начала руки помыть... извините, где тут у вас сортир, так сказать?
- Нет, нет никаких сортиров! - весело гаркнул Бродский и, ловко щелкнув пальцами, позвал кого-то из глубины зала.
Это был здоровенный парень в черном костюме и белой накрахмаленной рубашке. Верзила тащил в руках большой серебряный таз. Рядом с этим вот гигантом, шла очаровательная девушка-блондинка в белом платье и оранжевом фартучке поверх. Красотка, с ярко красными губами, приветливо улыбалась. Кирилл застыл в недоумении. Меж тем, парочка, подскочив к гостю, принялась, как говорится, его обслуживать. Девица бесцеремонно сняла с Кирилла его китель и, закатав ему рукава на рубашке, потянула за руки. Верзила подставил тазик, кстати, китель Кирилла висел у него на плече, словно на вешалке. Девушка, макнула руки Лучинского в теплую и немного мыльную, пахнувшую лавандой воду. Затем ловко из-за спины, скорее всего из какой-то сумочки, достала маленький бутылек. Она ловко вылила из него вязкую жидкость Кириллу на руки и, растерев ее, принялась омывать кисти в мыльном растворе. Лучинский с удивлением смотрел за этой процедурой. Затем девица улыбнувшись, убрала за спину бутылек и достала все из того же потайной сумочки, маленькое бордовее полотенце и очень ловко вытерла им руки Лучинскому. Сняла с плеча гиганта китель и помогла надеть его Кириллу. Верзила, тоже улыбнувшись, повернулся как солдат, кругом, и с серебряным тазом, зашагал быстро вглубь зала.
Кирилл вернулся к столу. Один из лакеев любезно отодвинул стул, приглашая его присесть. Напротив, уселся Бродский. Он деловито заткнул себе за воротник большую тряпичную салфетку. Кирилл тоже подоткнул свою рубашку.
На первое подали какой-то необычного вкуса суп. Он был жидкий с отдельными кусками плавающего коричнево-серого мяса с привкусом рыбы. Кирилл с удивлением хлебал эту пахучую жижу и прожевывал куски. Бродский суп отхлебнул пару раз ложечкой и отодвинул тарелку. Ему тут же подали какое-то другое блюдо. Краем глаза Кирилл понял, что это был салат из овощей.
- То, что вы сейчас едите, это любимый суп нашего правителя.
- Суп интересный, а почему мясо отдает рыбой?
- А чем же ему отдавать? Это королевский пингвин.
- Суп из королевского пингвина?! - брезгливо удивился Кирилл и отодвинул от себя тарелку. - Он же в Красной книге?!!!
Лакей тут же унес ее. Перед Лучинским поставили новое блюдо, это тоже было какое-то мясо залитое темным соусом.
Кирилл тревожно спросил:
- А это что за живность, что мне предстоит жевать? Надеюсь не змея, какая ни будь, или крыса? А может кошка?! Королевская или египетская, какая ни будь? - язвительно спросил Кирилл.
Бродский нахмурился, он покачал головой, но спокойно ответил:
- Нет, это среднеазиатская черепаха. Очень вкусная пища. Малокалорийная, а главное экологически чистая. Ешьте, не отравитесь. А крыс и собак правитель не ест, по крайней мере, при нас.
Кирилл поковырялся вилкой в мясе. Оно действительно было сочное и ароматное и главное аппетитное на вид.
- А что? Просто телятины, или свинины, баранины, нельзя? - удивился Кирилл, толкая кусок мяса в рот.
- Этот церемония правителя! Тут все должно быть необычно! А колбасу из кошки, вы может и дома есть, - обиженно ответил Бродский.
Он управлялся со своим салатом в тарелке. Кирилл пожал плечами и, указывая кивком головы, на хрустальный графин, спросил:
- Надеюсь тут, не кровь младенцев? - хмыкнул он. - Можно попробовать? А-то пить охота!
- Можно! Только вот острить так не надо. Чертов Кунаев! Сказал агрессии нет, а тут! - буркнул зло Бродский.
Он явно был не доволен словами Лучинского. Кирилл ухмыльнулся, его забавляла злость этого высокопоставленного чиновника. Лучинский потянулся за графином, но лакей, угадав его желание, был быстрее и ловчее. Он схватил графин и быстро наполнил высокий бокал стоящий рядом с Кириллом.
Лучинский отхлебнул и, скорчив довольную гримасу, промычал:
- Ум-м, вкусно!
- Это вишневая водка. Любимая правителя. Она готовится по спецзаказу. Она всего тридцать градусов.
- Так это тогда наливка! - возразил Кирилл.
- Нет, это водка, так считает правитель и мы... тоже. Кстати, вы зря, вот так язвите. Ничего хорошего от того, что вы унижаете еду правителя, нет. Он вам отплатит тем же унижением.
- Унижаю еду? Да вы в своем уме, как там вас... Бродский?! Кстати, если вам интересно, то был, такой вот, еврей у нас, в нашем времени, так вот, стихи писал хорошие, нобелевскую премию дали, да из страны выгнали, - Кирилл кивнул лакею, тот вновь наполнил бокал вишневкой. - Так скажите мне, Бродский, как можно еду унизить?
- Просто и легко, вы уже это сделали. Советую остановиться. И подумать. Кстати, того еврея, ну однофамильца моего, как вы говорите, за что выгнали-то?
- Неважно, неважно, да вы все равно тут не поймете, надо же... еду унизил! - Кирилл громко икнул.
Вишневка ударила в голову. Бродский недовольно, вновь покосился на Лучинского. Тот вновь кивнуло лакею. Вишневка полилась в бокал.
- А вы Бродский, как я вижу, тоже еврей?
Бродский замер. Он испуганно посмотрел на Кирилла и, покосившись, по сторонам, тихо ответил:
- Вы, на что намекаете?
- Я просто! - Лучинский залпом выпил вишневку. - Просто, простите, физиономия у вас... еврейская. И повадки. Кстати этот вот гавнюк, тут у вас в подчинении. Тот, который меня током пытал, Кунаев, что ли... так вот, он сказал на вас, что вы: рожа, простите жидовская! Ха-ха! - Кирилл противно рассмеялся, он был уже не веселее и понимал, что контролировать свой язык уже не может.
Бродский вскочил из-за стола и гаркнул лакеям:
- А ну! Кунаева сюда! И вишневку со стола долой!
Кирилл недовольно тяжело вздохнул, когда графин с темно бардовой жидкостью исчез из-под руки.
Лучинский почесал лоб и тихо сказал миролюбивым тоном:
- Вы, что ж товарищ Бродский, думаете, что я тут при нем буду подтверждать, что он на вас сказал, что вы... рожа жидовская? Н-е-е... так не пройдет. Я вам так, по секрету, а вы...
