Санин Евгений - Мы - до нас
- Институтский драмкружок!.. Школьный спектакль!.. «Дань Мономаха»!.. – Молчацкий картинно вскинул руки: - Я даже не знаю, какой бы известный театр решился бы взяться за ее постановку, и поверьте, совсем не потому, что в моде сейчас несколько совсем иные направления…. Но и «Божий суд», поверьте мне, тоже весьма не прост! Вы даже не представляете, насколько, несмотря на, казалось бы, внешнюю легкость, благодаря интересному сюжету, сложна эта повесть для постановки. Одно дело ее прочитать и переделать в пьесу и совсем другое поставить! Некоторые места здесь трудны даже очень опытным коллективам! – в конце концов воскликнул он.
- Какие конкретно? – попросил уточнить несколько озадаченный Стас.
- Вот это, - почти мгновенно нашел нужное место Молчацкий - Или это… или вот… Ну, а уж про это я вообще промолчу! – принялся листать он дальше, и Стас вдруг понял, что он не просто отбывал номер или набивал себе цену, делая вид, что читает, но и основательно вник в каждую деталь будущей пьесы.
Более того, он окончательно убедился, что Молчацкий говорит то, что подсказывает ему его, судя по всему, богатый профессиональный опыт. И только тут до Стаса дошло, за какое серьезное дело ему предстоит браться. Вся беззаботность и легкомыслие мигом слетели с него.
- И что же вы нам предлагаете делать? – уже растерянно спросил он.
- А вот это уже совсем другой разговор!
Молчацкий уже строго посмотрел на Стаса и сказал:
- Во-первых, распределим обязанности. Вы - руководитель, я - режиссер.
- Хорошо, - согласился Стас.
- Во-вторых, никакой самодеятельности! Я съезжу в областной театр и, пользуясь своими связями, уговорю приехать сюда всю труппу, - пообещал он, чему сразу же воспротивился Стас.
- Нет! - решительно заявил он. – Мы пообещали местным жителям поставить эту драму своими силами, значит, своими силами и поставим!
- Ладно, пойдем друг другу навстречу! – снова немного подумав, согласился Молчацкий. - Но трех-четырех самых известных и любимых всей страной актеров из Москвы я все-таки приглашу. Это придаст особый интерес и авторитет постановке. Ведь, как я понимаю, на праздник съедутся люди из области и района! И, поверьте мне, работать рядом с известнейшими актерами на одной площадке самодеятельным артистам будет необычайно приятно и полезно, более того, они просто невольно станут подтягиваться к ним даже на профессиональном уровне. Это - как пение тех, кто даже не умеет петь, при умелом запевале!
- Отлично, согласен! – кивнул Стас, которого даже обрадовало такое неожиданно приятное предложение.
- Далее, – продолжил Молчацкий. - все, что только можно сократить и упростить в тексте – безжалостно вырежем!
- А вот это никак нельзя! - покачал головой Стас. – От этого может пострадать общий замысел и вообще гармония всей пьесы!
Верно! – впервые с интересом посмотрел на него Молчацкий. – А вы, молодой человек, как я погляжу, правильно мыслите!
- Меня, между прочим, Станиславом зовут… - напомнил Стас.
- Я… помню… - после некоторого замешательства, кивнул Молчацкий и смущенно кашлянул. – И… пользуясь случаем, хотел бы попросить прощения у вас за все, что было связано с этим домом… - Он обвел головой комнату, а затем сделал рукой широкий круговой жест. – И за все то, что чуть не случилось со всей Покровкой, во многом и по моей вине…
- Бог простит! – от всей души произнес обычную в таких случаях фразу Стас.
- Спасибо! – с чувством кивнул Молчацкий, и с нехарактерной ему сбивчивостью, попытался объяснить: - Я ведь и помочь вам со спектаклем вызвался, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед местными жителями…
- И чтобы они забрали назад свои исковые заявления против вас? – прпямо уточнил Стас и тот - честность за честность, не отводя взгляда, ответил:
- Ну, если, по правда и совести, то - не без этого!
Стас удовлетворенно кивнул и сказал:
- Тогда можно вам дать небольшой совет в связи с этим?
- Конечно! Иной совет бывает ценнее всякого золота!
- Вот именно золото я и имею в виду!
- Нет-нет! Что вы! – испуганно замахал руками Молчацкий. - Ни о какой плате мне не может идти и речи! Наоборот, все дорожные расходы на дорогу и за игру приглашенным актерам, а также приобретение необходимых материалов и реквизита – я беру исключительно на себя!
- Вы меня неправильно поняли! – улыбнулся ему Стас, впервые испытывая чувство приязни к этому человеку. – Я… о вашем амулете.
- Об этой бритве? – удивился Молчацкий.
- Понимаете… как бы вам сказать… – старательно подбирая слова, чтобы не обидеть человека, - именно она отталкивает от вас многих людей в Покровке. Вы намного были бы им ближе, если бы у вас на груди был крест. Да и сам крест защитил бы вас от любой напасти, в том числе и от судебной!
На этот раз Молчацкий молчал так долго, что Стас даже испугался, что он, неправильно истолковав его слова, сейчас встанет и просто уйдет. Но все оказалось наоборот. Он неожиданно, не жалея цепочки, сорвал с себя лезвие-амулет и, как об уже окончательно решенном деле, заявил:
- Сегодня же зайду в храм и куплю самый что ни на есть дорогой золотой крест!
- Да разве же от качества металла зависит его сила? – засмеялся Стас. – Кстати, эта возможность может представиться вам прямо сейчас!
Молчацкий с недоумением посмотрел на него, и Стас объяснил:
- Сейчас мы с вами как раз будем проходить мимо храма. Приближается время обеда, после которого нам с вами предстоит нелегкая работа - распределять роли между желающими принять участие в спектакле студентами. А ими, поверьте, будут все!
3
Стас имел дело с настоящим профессионалом…
Пока Молчацкий долго рассматривал крестики на планшете, который достала ему с прилавка Наталья Васильевна, Стас смотрел на кольца с надписями «Спаси и сохрани» и «Господи, помилуй мя, грешнаго!». Он хотел уже купить себе одно, но вдруг вспомнил про Лену и решил, что когда она успокоится, а он не сомневался, что все непременно устроится к лучшему, то купит сразу два кольца – одно ей, другое себе. И они, надев их, дадут друг слово дальше всегда быть верными и верить друг другу.
Наконец, Молчацкий выбрал крест – средний между золотым и латунным – серебряный, но очень большой, заметный, сделанный по старинному образцу. Затем, купив к нему массивную, серебряную цепочку, надел, перекрестился, поклонился перед образами и, выйдя из храма, благодарно кивнул Стасу.
- Значит, так, можно и не убирать ничего из текста! - сказал он, будто они продолжали разговор, прерванный дома перед компьютером, и Стас понял, что даже все это время он не переставал думать о драме. – Мы просто пустим некоторые наиболее сложные места пересказом. Технически это возможно. В конце концов, можно ввести роль летописца, который одновременно будет проговаривать весь этот текст и разъяснять зрителям некоторые исторические детали! Ну, и по совместительству сделаем его нашим суфлером!
- Эх, жаль наш Даниил в больницу попал! – вздохнул Стас. – Вот бы кто смог нас действительно здесь выручить.
- А кто он? - заинтересовался Молчацкий.
- Студент с феноменальной памятью. С первого раза целые энциклопедии запоминает.
- Действительно как раз то, что нам нужно: готовый суфлер и летописец! Может, успеет до спектакля выписаться?
- Дай-то Бог! – неопределенно пожал плечами Стас. - И потом неизвестно пока, что с его памятью будет. Ведь его вчера так оглушили, что он теперь совсем ничего не помнит.
- А этот вы про тот случай с плитой… - сразу нахмурился Молчацкий. – Действительно, неприятное дело… Уже и ко мне подходили. Интересовались, где я был вчера ночью… – Он перехватил скорее уверенный в том, что тут все в порядке, чем вопросительный взгляд Стаса и ответил: - Да нет, тут все в порядке! В районной гостинице с раннего вечера почти до утра с дежурной, как говорится, «за жизнь» проговорили. Многие, подходя за ключами, меня видели... Однако мы отвлеклись от главного! – мотнул он головой, словно отгоняя неприятные мысли, и опять приступил к разговору о драме: - Перед тем, как мы начнем работать со студентами, должен предупредить, что, как режиссер я вправе выбрать для себя любую роль. И, с вашего позволения, уже выбрал!
- И какую же именно? – ревниво уточнил Стас.
- Не беспокойтесь, не самого князя Илью! – засмеялся Молчацкий. - Ведь его, конечно же, хотели бы сыграть именно вы, не так ли?
